Александр Порецкий - Наши домашние дела

• Название: Наши домашние дела
• Автор: Александр Порецкий
• Жанр: Публицистика

Современные заметки

---

Здѣсь мы прервемъ на минуту нашего деревенскаго мыслителя. Самъ онъ въ одномъ мѣстѣ своей статьи сказалъ: "Внимательное наблюденiе послѣднихъ coбытiй научило каждаго изъ насъ всего болѣе опасаться строгихъ обобщенiй какихъ-бы то ни было мѣстныхъ явленiй русской жизни." Принимая это положенiе, мы позволяемъ себѣ не спешить и обобщенiемъ послѣднихъ чертъ нашей деревенской жизни. То, что онъ сказалъ, можетъ быть совершенно вѣрнo для его мѣстности, но изъ другихъ мѣстностей до насъ доходили и иныя вѣсти. "Узнать нельзя, говорили намъ, — такъ все измѣнилось! А на счотъ грамотности — есть-ли школа, или нѣтъ ея, а необходимость учить такъ или иначе грамотѣ всѣхъ дѣтей уже сама собою разумѣется; предметъ сдѣлался безспорнымъ и какъ-бы окончательно у всѣхъ въ умѣ порѣшонномъ. Какъ-бы то ни было, нe обобщая явленiя, мы заносимъ его какъ замѣченный фактъ, и спѣшимъ дополнить мѣстную картину нашего деревенскаго наблюдателя.

"….Жизнь пошла по старинѣ, продолжаетъ oнъ, — до такой степени по старинѣ, что даже барскiя усадьбы, ycпѣвшiя порости крапивой и бурьяномъ, со всѣми своими полисадниками, цвѣтниками и англiйскими дорожками, теперь опять нѣсколько вычистились, подмелись, закраснѣлись даже песочкомъ и значительно уже перестали походить на мѣстности 12-го года, чрезъ которыя только-что "прошолъ французъ." Помѣщики видимымъ образомъ кое-какъ нашлись и начинаютъ, хотя съ трудомъ, но по маленьку справлять свое хозяйство… Бытъ ихъ поколебался и въ cpавненiи съ прежнимъ страшно упалъ. Но всѣ эти колебанiя и паденiя не вызвали ни какой видимой нравственной реакцiи, никакой свѣжей, достойной дѣятельности. Вмѣсто новой дѣятельности, большинство продолжаетъ душевно тяготѣть къ старымъ формамъ… большинство погрузилось по уши въ одни мелочные, чисто-карманные интересы, при чемъ нѣкоторые (хотя къ счастью весьма еще немногiе) какъ-то особенно безсмысленно озлобились на весь окружающiй мiръ и вступили въ открытую борьбу съ окружными крестьянами, загоняя ихъ скотъ, ловя самихъ въ невиннѣйшихъ прогулкахъ за грибами и ягодами въ барскихъ рощахъ, домогаясь взысканiя всевозможныхъ штрафовъ и доходя даже до позорнаго сооруженiя кабаковъ…"

Не будемъ обобщать и этого явленiя, хотя о кабакахъ, т. е. о "позорномъ сооруженiи" ихъ уже прошумѣли отовсюду. Но въ настоящихъ замѣткахъ нашего деревенскаго наблюдателя не то для насъ самое главное: до главнаго мы сейчасъ доходимъ. Наблюдая классъ "образованныхъ людей" своей мѣстности, — который въ предѣлахъ его наблюденiя состоитъ конечно изъ землевладѣльцевъ, — онъ раздѣляетъ этотъ классъ на категорiи и останавливается на одной изъ нихъ, — на той, отъ которой считаетъ себя вправѣ ожидать и требовать….

"….Мы разсуждаемъ здѣсь, говоритъ онъ, о наиболѣе просвѣщонныхъ, наиболѣе сознательныхъ, развитыхъ людяхъ нашихъ селъ н деревень, которые все еще продолжаютъ изъ щелей своихъ кабинетовъ созерцать мѣстную общественную жизнь, не принимая въ ней никакого живаго, близкаго участiя — ниже словомъ, ниже дѣломъ. Я все думаю о томъ болѣзненномъ настроенiи, которое мѣшаетъ ближайшимъ другъ къ другу людямъ съютиться между собою и сдуматься на томъ: что надо дѣлать, какъ надо дѣлать?…

"За отвѣтомъ на вопросъ: что дѣлать? ходить казалось-бы далеко не зачѣмъ. Окружающая жизнь отвѣчаетъ на него громогласно…. Повсюду выставляетъ она на показъ свою нужду, свое невѣжество, свою ужасающую скуку; повсюду — сознательно-ли, безсознательно-ли — она требуетъ духовной помощи, разумной опоры, общественной поддержки, свѣта познанiй, наконецъ — человѣческихъ развлеченiй, независимыхъ отъ кабаковъ, пьяныхъ базаровъ, питейныхъ лавчонокъ и всякихъ «заведенiй», на зазывныя вывѣски которыхъ совѣстно смотрѣть и куда толпами идутъ мужики, бѣгаютъ даже бабы и начинаютъ наконецъ бѣгать крестьянскiя дѣти, которымъ тоже некуда болѣе дѣваться отъ заѣдающей ихъ праздности и безразсвѣтнаго невѣжества. Не честно слагать всю отвѣтственность въ собственномъ позорномъ бездѣйствiи на одинъ народъ, обвиняя его въ грубости, недовѣрчивости, дикомъ нежеланiи просвѣщаться и развиваться… Вѣдь тотъ-же народъ, чорный и темный, въ первую счастливую для него минуту громко и искренно заявилъ объ этомъ великомъ своемъ желанiи. А его-ли вина, что оно вдругъ сдѣлалось предметомъ не серьознаго дѣла, а какой-то временной, модной потѣхи…

"Странно также ссылаться на скудость матерiальныхъ средствъ. Никто не станетъ спорить, что матерiальныхъ средствъ не много стало у русскихъ помѣщиковъ; но еслибы браться за дѣло — съ меньшими претензiями, но съ гораздо большею любовью, съ несравненно даже меньшею навязчивостью, но настолько-же съ большимъ мужествомъ и постоянствомъ, то дѣйствительная надобность оказалось-бы въ такихъ ничтожныхъ средствахъ, что о нихъ и задумываться совѣстно…

"За тѣмъ остается одно послѣднее оправданiе, имѣющее какой-нибудь смыслъ: вопреки естественному закону правильнаго общественнаго paзвитiя, образованнымъ людямъ приходится дѣйcтвитeльнo болѣе являться самимъ съ предложенiемъ образованiя и возбуждать на него требованiя, чѣмъ отвѣчать на опредѣленные и сознательные запросы."

Это послѣднее замѣченное явленiе естественно должно было повести нашего мыслителя къ положительному отвѣту на вопросъ: такъ что-же именно мѣшаетъ образованнымъ людямъ ближе сойтись съ народомъ и завязать съ нимъ дѣятельныя, просвѣтительно-влiяющiя отнoшенiя? Онъ говоритъ:

"Соединенiю двухъ разрозненныхъ общественныхъ силъ нашихъ мѣшаетъ, какъ хотите, все тоже чудовище, — чудовище уже умершее, о которомъ успѣли даже позабыть, но которое страшнымъ образомъ даетъ себя чувствовать, — мѣшаетъ трупъ крѣпостнаго права, мѣшаетъ его медленное химическое разложенiе…"

Отвѣтъ въ самомъ дѣлѣ положительный, и провѣрять его собственными наблюденiями предоставляется каждому, — именно каждому, потому что наблюденiя могутъ имѣть мѣсто всюду: въ приведенномъ отвѣтѣ содержится очень широкое положенiе, и признаки продолжающагося "разложенiя трупа" найдутся безъ сомнѣнiя въ великомъ разнообразiи… Кстати или некстати, но мы приведемъ одинъ, случайно пришедшiй намъ на память.

Г. Ѳ. Воропоновъ пишетъ ("День" № 37), что 5-го августа присутствовалъ онъ въ засѣданiи одного мироваго съѣзда, которому крестьяне какой-то деревни подали просьбу, спрашивая о своихъ повинностяхъ помѣщицѣ до совершенiя выкупа. Имъ объяснили. Предсѣдательствовавшiй на съѣздѣ мировой посредникъ прибавилъ: "строго исполнять повинности!" На это одинъ мужикъ отвѣтилъ: "мы и исполняемъ такъ." Услышавъ эти слова, предсѣдатель крикнулъ: "ты разговаривать?" За тѣмъ спросилъ имя мужика и велѣлъ написать въ полицiю отношенiе о наказанiи его розгами. "Это заизлишнiе разговоры," прибавилъ онъ. За тѣмъ "послѣдовала картина колѣнопреклоненнаго умоленiя о пощадѣ, впрочемъ напраснаго…"

Мы не хотимъ, — какъ вѣроятно не желаете и вы, читатель, — дольше останавливаться на этомъ фактѣ. Уйдемте отъ гpѣxa, чтобъ не сказать лишняго слова!

Общее рѣшенiе вопросовъ: какъ живутъ наши "образованные люди" и какъ живетъ "меньшая братiя," — въ настоящее время невозможно. Надо собирать отдѣльныя явленiя, а обобщенiе будеть впереди. И такъ — вотъ что говоритъ кореспондентъ «Голоса» изъ далекой стороны — съ Оренбургской линiи:

"Относительно помѣщичьихъ имѣнiй, лежащихъ въ срединѣ Башкирiи и смежно съ нею, можно сказать, что они дѣлятся на двѣ категорiи: одни успѣвшiя сохранить прежнее благосостоянiе, не смотря на уничтоженiе крѣпостного права; другiя — не пережившiя этого порядка и пришедшiя въ совершенный упадокъ.

"Въ первыхъ имѣнiяхъ, со введенiемъ въ дѣйствiе уставныхъ грамотъ и даже какъ только крестьяне приняли надѣлъ, владѣльцы дѣятельно принялись за обработку своихъ земель, воздѣлывая ихъ отчасти наемными работниками, отчасти по соглашенiю съ бывшими своими крестьянами, или отдавая ихъ въ аренду государственнымъ крестьянамъ ближнихъ селъ и деревень. Сверхъ того, владѣльцы стали заводить на своихъ земляхъ торговлю, устраивая базары и открывая въ нихъ лавки съ краснымъ товаромъ. Конечно торговля виномъ и откpытie «распивочныхъ» въ деревняхъ играютъ въ этомъ случаѣ не послѣднюю роль.

"Вторые, т. е. упавшiе духомъ и не переварившiе идеи уничтоженiя крѣпостного состоянiя, запустили совершенно свои имѣнiя, и когда попадешь въ такой закоулокъ, то гниль и всеобщее разрушeнie явно кидаются въ глаза. Мало того, что эти владѣльцы уменьшили свое хозяйство въ десять разъ противъ прежняго, но даже дома, въ которыхъ они живутъ, приходятъ въ разрушенiе, принадлежащiя къ нимъ службы валятся, давятъ людей и скотъ. Многiе помѣщики не держатъ вовсе работниковъ, а во время уборки сѣна и хлѣба нанимаютъ одну башкирскую семью, и когда половина хлѣба не уберется, то они жалуются на свою судьбу и плачутся на вольный трудъ, говоря, что прежде бывало купишь работника и покоенъ, а ныньче съ наемными ладовъ нѣтъ…" "Смѣшно сказать, я встрѣтилъ нѣсколько такихъ помѣщиковъ, которые питаютъ надежду на скорое возвращенiе прежнихъ порядковъ. Жалко видѣть этихъ людей, хватающихся подобно утопающему за соломенку. Многiе не изъ бѣдности, но по любви къ крѣпостному праву не нанимаютъ прислуги: такъ дико кажется имъ платить жалованье горничной или лакею!"