Мартин Бубер - Хасидские предания

• Название: Хасидские предания
• Автор: Мартин Бубер
• Жанр: Религиоведение

---

Хасидское движение вовсе не утратило веры в Мессию; оно лишь зажгло чувство ликования у своих последователей, как у «простецов», так и у образованных книжников, чувство радости от мира, каков он есть, жизни, какова она есть, от каждого часа жизни в этом мире, каким бы ни был этот час. Без убаюкивания совести или успокоения чувства разрыва между идеальной моделью человека, задуманного Творцом, и тем, что человек есть на самом деле, хасидизм показывает людям путь к Богу, обитающему вместе с ними «посреди их нечистот», путь, который может начаться при любом искушении, даже при любом грехе. Не преуменьшая обязанности, налагаемые Торой*[16], хасидское движение привносит в традиционные заповеди радостное их понимание; раздвигая стены, отделяющие посвященных от профанов, оно учит, что каждое профаническое действие может стать священным в зависимости от того, как оно совершается. Данное положение не имеет ничего общего с пантеизмом, разрушающим и принижающим величие всех ценностей: взаимной связи божественного и человеческого, реальности Я и Ты, не прекращающейся и на пороге вечности. Но хасидизм, кроме того, дает возможность проявиться божественному образу, искре Божией*[17], горящей внутри всех существ, всех вещей; он учит, как пробиться к ней, соединиться с ней, как «возвыситься» до нее и спасти ее в себе, как воссоединить ее со своей исконной сущностью. Доктрина Шехины*[18], которая содержится в Талмуде и пронизывает Каббалу, Шехины как Присутствия Божия в этом мире, приобретает в хасидизме новое, интимное звучание и применение. Если вы направите всю немалую силу своего религиозного рвения на судьбы Бога в мире, если вы будете делать то, что вы должны делать именно в этот момент – неважно, что конкретно, – со всей своей силой, со священным стремлением каввана*[19], то сможете вызвать состояние союза между Богом и Шехиной, вечностью и временем. Чтобы достичь этого, вам не обязательно быть книжником или мудрецом. Все, что действительно необходимо, – это обладать душой, неразделенной в самой себе и безраздельно устремленной к божественной цели. Сам мир, в котором вы живете, какой он есть, а не иной дает вам все возможности такой связи с Богом, Который спасет вас, какому бы из божественных аспектов мира вы себя ни вверили. Сам характер, сами качества, которыми вы обладаете, определяют ваш особый путь к Богу, вашу особую потребность в Нем. Не досадуйте, радуясь творениям и вещам мира! Но и не связывайте с ними свою радость; отстраняясь от них, спешите приблизиться к Богу. Не восставайте против ваших чувств, но дайте им возрасти и свяжите их с Богом. Не душите ваши силы, но дайте им возможность трудиться на святое дело и отдыхать святым отдохновением. Все противоречия, которыми мир терзает вас, существуют исключительно для того, чтобы вы смогли понять их внутренний смысл, и все противоположные тенденции, которые раздирают вас, дожидаются лишь того, чтобы вы изгнали их своим словом. Все снедающие вас внутренние печали желают лишь того, чтобы вылиться в конце концов в порыв вашей радости.

Но эта радость не должна быть целью, к которой вы рветесь изо всех сил. Если вы специально стремитесь «быть радостными только для Бога», то это может вас унизить. Ваша личная радость возвысит вас только тогда, когда вы не будете желать ничего, кроме чистой радости от общения с Богом – ничего, кроме самой радости.

Но как может человек, особенно «простец», к которому в первую очередь обращается хасидское движение, достичь в этой жизни состояния восторженной радости? Как в огне искушений сможет он преобразить в себе Злое Начало*[20] в стремление к добру? Как, соблюдая заповеди по привычке, достигнет он восторженных уз с высшими мирами? Как среди творений и вещей мира взлелеет он достойным образом скрытые в них божественные искры? Как сможет осветить он священной кавваной свою повседневную жизнь? Мы знаем, что для этого необходимо лишь обладать душой, неразделенной в себе самой и безраздельно устремленной к божественной цели. Но как в хаосе земной жизни сможем мы не отвлечься от священной цели? Как сохраним единство души среди опасностей и невзгод, среди тысяч разочарований и заблуждений? И если единство утрачено, как его восстановить? Человек нуждается в совете и помощи, в возвышении и искуплении. И всего этого он желает не только для одной души, ибо, так или иначе, со сферой души тесно переплетены большие и малые заботы, боль и отчаяние самой жизни, и если на это не обращать внимания, то как можно достичь более возвышенной цели? Требуется помощник, помощник и для души, и для тела, как в небесных, так и в земных делах. Таким помощником и является цадик. Он способен исцелить как больное тело, так и больную душу, ибо знает, как они связаны друг с другом, и это знание дает ему силы воздействовать и на тело, и на душу. Именно цадик может научить, как устраивать свои дела так, чтобы душа при этом оставалась свободной; также он может научить, как укреплять свою душу, чтобы выдерживать все удары судьбы. Снова и снова цадик берет вас за руку и ведет, пока вы не сможете ходить самостоятельно. Он вовсе не избавляет вас от труда по укреплению самого себя. Он отнюдь не облегчает борьбу, которую должна вести ваша душа, чтобы осознать свое особенное назначение в этом мире. Это также касается и отношений вашей души с Богом. Цадик обязан помочь хасидим установить связь с Богом, но он не может заменить при этом самих людей и сделать за них то, что должны делать они сами. Таково учение Баал Шема и всех великих хасидим, последовавших за ним; все иные трактовки являются здесь искажением, и признаки такого искажения появились относительно недавно. Цадик укрепляет своего хасида в часы сомнения, но не вливает в него истину; он лишь помогает хасиду завоевать, отвоевать ее для себя. Цадик развивает собственную способность хасида к подлинной молитве, он учит его, как правильно произносить слова молитвы, он присоединяет к молитве ученика свою собственную молитву и таким способом вселяет в него мужество и помогает ему расправить собственные крылья. В часы нужды цадик молится за своего ученика и отдает ему всего себя, но он никогда не допускает, чтобы душа хасида рассчитывала только на него, чтобы она прекратила собственные усилия, иными словами, он никогда не допускает, чтобы прекратилось то борение души ради Бога, без которого жизнь на земле лишилась бы своей полноты. Но цадик не ограничивает свои советы и помощь только сферой человеческих страстей. Он распространяет их и на сферу отношений с Богом; но и здесь он всячески подчеркивает, что его посредничество имеет свои пределы. Ибо один человек может быть для другого только преддверием его собственной внутренней святыни.

И в хасидском учении, и в хасидских преданиях мы часто слышим о цадиким, возложивших на себя печали других людей и даже искупивших их, принеся в жертву собственные жизни. В очень немногих случаях, как, например, в случае с равви Наманом из Брацлава, когда мы читаем, что истинный цадик может совершить акт обращения к Богу за тех, кто ему близок и дорог, автор тут же добавляет, что этот акт совершается за другого для того, чтобы упростить собственное обращение хасида к Богу. Цадик помогает всем, но он никогда не снимает с другого то, что тот обязан сделать сам. Помощь цадика – это участие. Даже своей смертью он помогает хасиду: те, кто находятся рядом в момент его смерти, обретают «великое озарение».

Даже в описанных рамках цадик оказывает огромное влияние не только на веру и сознание хасида, но и на его повседневные дела и даже на сон, делая его глубоким и спокойным. С помощью цадика становятся совершенными все чувства хасида, но не за счет прямого давления со стороны цадика, а посредством того лишь, что он присутствует рядом с хасидом. Одно то, что хасид смотрит на цадика, совершенствует его зрение, то, что он слышит его, совершенствует его слух. Не поучения цадика, но сам факт его существования обеспечивает силу его воздействия на окружающих; не столько те обстоятельства, в которых цадик действует сверхъестественным образом, сколько то, что он просто находится рядом в обыденном течении дней, ничем не выделяющийся, незаметный, неведомый; не столько то, что он интеллектуальный лидер, сколько то, что он совершенное человеческое существо, живущее своей мирской жизнью, в которой и проявляется его человеческое совершенство. Как сказал однажды некий цадик: «Я постигал Тору из всех членов [тела] моего учителя». Такое влияние оказывает цадик на своих истинных учеников. Однако простого физического присутствия, конечно, недостаточно, чтобы оказать влияние на многих людей, то влияние, которое превратило хасидизм в массовое движение. Для достижения такого результата цадику необходимо было работать с людьми до тех пор, пока они были в состоянии воспринимать то, что он им давал, облекая свои поучения в доступную для людей форму; иначе говоря, цадик должен был «участвовать во множестве». Он должен был смешаться с людьми и, чтобы поднять их до уровня, где бы им стало доступно совершенство, снизойти до них со своих высот. «Если какой–то человек попал в болото, – говорил Баал Шем, – и друг хочет вытащить его оттуда, то он не должен бояться, что немного испачкается».