Бернард Корнуэлл - Ватерлоо Шарпа

• Название: Ватерлоо Шарпа
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп и битва при Ватерлоо, 1815 г.

"Сто дней". Шарп, Люсиль и их сын Патрик вынуждены бежать из Франции. Полковник Шарп участвует в битве при Ватерлоо в роли офицера штаба принца Оранского Вильгельма. Он вынужден подстрелить принца, чтобы прекратить его некомпетентное командование. В самый нужный момент он оказывается во главе своего полка и ведет его в атаку на "старую гвардию". Веллингтон на поле боя назначает Шарпа командиром полка.

Шарп "продает" неверную жену лорду Джону Розендейлу. Полковника Розендейла убивают мародеры. Он так и не узнает, что Джейн ждет от него ребенка.

---

— Там где стреляют, мэм, меня не будет и близко. Я слишком умный для этого, — с ним было его старое оружие, почищенное, смазанное и заряженное.

Люсиль подбежала к Шарпу и дотронулась до его щеки.

— Иди с Богом.

— И с твоей любовью?

— Ты знаешь, что это так.

Он ненавидел расставания. Слова бесполезны. Шарп вдруг ощутил страх потерять Люсиль и подумал, что любовь вселяет в мужчину страх и делает уязвимым. У него в горле появился комок, поэтому он повернулся и взял протянутые Харпером поводья. Он взялся за луку седла, просунул левую ногу в стремя и впрыгнул в гусарское седло с высокой спинкой, которая помогала лучше переносить многочасовую скачку. Опять заныли натертые о седло ноги. Шарп просунул в стремя правую ногу, поправил винтовку, удобнее разместил палаш, затем свернул рулоном подаренный Люсиль плащ и запихал его под кобуру винтовки. Он напоследок взглянул на Люсиль.

— Поцелуй за меня ребенка.

— Завтра вечером увидимся, — заставила себя улыбнуться Люсиль.

Завыла собака, протестуя, что ее оставили. Шарп наклонился, проезжая через арку и подождал, пока Харпер закрывал тяжелые двери. Ирландец запрыгнул в седло и поехал вместе Шарпом вслед за шотландцами.

Шарп и Харпер снова шли на войну.

* * *

Той же короткой летней ночью лорд Джон Розендейл ехал по дороге на запад от Брюсселя на встречу с графом Оксбриджиским и британской кавалерией. Лорд Джон ехал не верхом, а сидел в открытой карете, которую привез из Лондона. Его кучер, Харрис, сидел на козлах, а конюх и камердинер лорда Розендейла сидели на лошадях верхом. Капитан Кристофер Мэнвелл скакал впереди. Лорд Джон надеялся, что его друг составит ему компанию, но понял, что Мэнвелл презирает его за столь позорную капитуляцию перед Шарпом.

Розендейл прикрыл глаза и тихо выругался. Он попал в ловушку между честью и красотой. Не презрение Мэнвелла угнетало его, а гнев Джейн. Она просто разорвала его на кусочки за его трусость. Он помнил, что когда-то Джейн боялась дуэлей также как и он, но сейчас, казалось, она больше хотела защитить свои деньги, чем его жизнь.

— Ты не имел права обещать ему эти деньги! — сказала она лорду Джону, когда они смогли остаться одни в своем номере. — Это не твои, а мои деньги!

На самом деле это были деньги брата Наполеона, Жозефа Бонапарта, бывшего короля Испании и Индии, потерявшего свое состояние в сражении у Виттории. Король Жозеф бежал прочь, а его багаж разграбили британцы, среди которых были и Шарп с Харпером, ставшие богатыми. Шарп на поле боя добыл себе состояние, и это было то состояние, которое украла Джейн, и большая его часть уже была потрачена на покупку дома в Лондоне, на мебель, шелка, драгоценности, на долги Розендейла, на серебряную посуду, китайские обои, на декоративных собачек, на кабриолет, в конце концов, на котором лорд Джон сейчас ехал в свое кавалерийское подразделение. Вот куда было потрачено состояние, которое Розендейл пообещал Шарпу, спасая свою жизнь.

— Ты не станешь посылать ему вексель! — заявила Джейн после его постыдного столкновения с Шарпом на балу.

— Ты что же, хочешь, чтобы я с ним дрался? — спросил Розендейл.

— Если бы ты был мужчиной, то не задал такой вопрос.

Лорд Розендейл знал, что это горькая правда.

— Если ты настаиваешь, я буду драться с ним!

— Я не настаиваю!

— Я буду драться с ним, — сказал Розендейл. Его голос прозвучал безнадежно, он понимал, что в дуэли с Шарпом у него нет шансов.

Джейн сменила гнев на милость и улыбнулась ему.

— Все, что я хочу, — сказала она, — это выйти за тебя замуж. И когда это произойдет, эти деньги будут твоими по праву. Но мы не можем пожениться пока…

Не было нужды продолжать. Лорд Джон понимал, что это значит. Они не могут пожениться, пока жив Шарп. Поэтому Шарп должен умереть, и если он не может убить его на дуэли, то надо найти другой способ избавиться от него и Джейн подталкивала его на этот другой путь.

— Харрис! — окликнул лорд Розендейл кучера.

— Да, милорд! — отозвался Харрис.

— Ты слышал когда-нибудь, чтобы офицеров убивали в сражении свои?

Харрис, бывший когда-то кавалеристом, пока французское ядро не раздробило ему ступню в битве при Корунье, засмеялся такому вопросу.

— Это постоянно происходит, милорд. — Харрис помолчал несколько секунд, его внимание потребовалось, чтобы перевести карету через особо глубокую колею на дороге. — Я помню майора, умолявшего нас не убивать его, милорд. Он знал, что мы не хотим ждать, пока он умрет сам, и был уверен, что один из нас собирается зарубить его, и умолял, чтобы его убили враги, а не мы.

— И что?

— А ничего. Маленький дьявол по имени Шоннеси проткнул его спину саблей, — рассмеялся Харрис своим воспоминаниям. — Чистая работа. Прямо как из наставления по ведению боя.

— И никто этого не видел?

— Ну, многие видели, отчего же. Но майор никому не нравился. Но вы не такой, милорд.

— Я не за себя беспокоюсь, Харрис.

Харрис взял рожок с сиденья рядом с ним и протрубил предостережение. Впереди кареты маршировал батальон пехоты. Люди, с желтоватыми от каретной лампы лицами неодобрительно смотрели на офицера, проехавшего в карете мимо них. Батальонные офицеры, полагавшие, что в такой карете едет какой-нибудь старший офицер, отсалютовали Розендейлу.

Лорд Джон боле ничего не сказал про убийство. Он знал, что сегодня вечером он должен был не трусить, а принять вызов Шарпа. Он потерял лицо, потерял честь, и теперь обдумывал мысль об убийстве, которое вообще лишит его остатков чести, и делал он это из-за женщины.

Лорд Джон снова спрятал голову под навес кареты. Некоторые его друзья говорили, что он околдован, но даже если и так, то это было добровольное рабство. Он вспомнил как нежно попрощалась с ним Джейн, когда ее гнев прошел, и это воспоминание побудило его поднять указательный палец и в первых лучах рассвета посмотреть на крошечное красное пятнышко, оставшееся на пальце. Он поцеловал пятнышко. Женитьба, думал он, решит все вопросы. Не надо будет больше обманывать, не надо осторожничать, не надо будет выманивать у Джейн деньги и теперь общество не будет презрительно относиться к девушке, которая заслуживает хорошего отношения. Для счастья Джейн нужна всего одна смерть посреди бойни, еще один труп среди тысяч.

И если сделать все как надо, никто ничего не узнает.

И если утром лорд Джон откажется от обещания выплатить деньги и примет вызов на дуэль, то весь мир узнает, что он человек чести. И если Шарп до дуэли умрет в сражении, то честь не будет запятнана. Лорд Джон струсил вечером, но все можно исправить, и все это ради прекрасной девушки.

Позади него из-за горизонта пробился первый солнечный луч. В Бельгии наступил рассвет. На западе все еще висели тучи, но над перекрестком Катр-Бра, над речушкой к северу от Флеру, небо было чистое как стекло. Жаворонки с криками летали над дорогами, по которым в одну точку сходились триста тридцать восемь тысяч прусских, британских и французских солдат.

* * *

— Боже, спаси Ирландию, — сказал Харпер. Перед ним до самого горизонта расстилался дым от тысяч костров. Дым скрывал армию, стоящую лагерем. Французские войска были скрыты возвышенностями и высокими деревьями, но дым говорил о том, что к батальону стрелков во Фрасне ночью подошли тысячи человек подкрепления.

Поблизости от Шарпа, вокруг перекрестка собиралось все больше и больше людей — все из голландско-бельгийского корпуса Принца Оранского. Из-за ручья доносились звуки мушкетных выстрелов, доказательство того, что пикеты противостоящих сторон приветствовали друг друга. Барон Ребек, стоя на перекрестке с группой помощников Принца, удивился, увидев Шарпа.

— Наш корпус собирается здесь, а не в Нивелле.

— Да, и это правильно! — сказал Шарп.

Ребек развернул карту.

— Французы в деревне Фрасне, а мы заняли все фермы позади ручья. Кроме этой, рядом с бродом. У нас нет гарнизона даже если мы отобьем ее.

— Я могу расположиться в ней, — заявил Шарп.

— Не хватает людей, — Ребек свернул карту, — пока у нас только восемь тысяч человек пехоты, шестнадцать орудий и нет кавалерии.

Шарп опытным взглядом оценил количество французских костров.

— У них тут тысяч двадцать, Ребек.

— Я надеялся, что вы мне не станете этого говорить, — угрюмо улыбнулся Ребек, безоговорочно поверив опыту Шарпа.

— Могу я высказать предложение?

— Конечно, дорогой Шарп, все что угодно.

— Прикажите нашим стрелкам прекратить огонь. Не будем провоцировать лягушатников. — Не было смысла начинать сражение против столь превосходящих сил противника; лучше откладывать битву как можно дольше, в надежде, что прибудут еще войска и соотношение сил хотя бы уравняется.

Небо над Катр-Бра было скрыто дымом от костров, но на востоке восходящее солнце пряталось в еще более густом дыму. Дым означал место, где прусские войска встретились с основными силами французов — место, где и состоится настоящая битва. Французы постараются разгромить прусские войска прежде, чем к ним на помощь подойдут британцы и голландцы, а пруссакам для победы требовалось, чтобы войска Веллингтона ударили от Катре-Бра в левый фланг французов. Но это было пока невозможно из-за двадцати тысяч французов во Фрасне, посланных Императором специально для того, чтобы союзные войска не могли воссоединиться. Все, что французам для этого было нужно — взять Катр-Бра. Шарп прикинул, что врагам потребуется не более часа, чтобы прорвать хрупкую оборону британо-голландских войск, и еще за час после этого они закрепятся на нем по всем правилам фортификации и британцы уже не пройдут.