Лагин Лазарь - Искатель. 1966. Выпуск №3

• Название: Искатель. 1966. Выпуск №3
• Автор: Лагин Лазарь
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия».
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

На 1-й стр. обложки: Рисунок Н. ГРИШИНА и Г. КОВАНОВА к рассказу Клиффорда Д. Саймака «Денежное дерево».

На 2-й стр. обложки: Рисунок Н. КУТИЛОВА к главам из романа Л. Лагина «Голубой человек».

На 4-й стр. обложки: Фотокомпозиция И. Агафонова «Через тернии к звездам».

---

В сущности говоря, все упиралось в два вопроса. Первый — были ли Горбачев и Козлов знакомы раньше? Второй — где деньги, взятые у Козлова?

Васильев зашел на лужскую почту. Ему пришла в голову нелепая мысль. Может быть, Горбачев был так неосторожен, что взял да и перевел матери по почте козловские пятьсот рублей. Тогда легко проверить по книге переводов. Он тщательно просмотрел эту книгу, хотя заведующая почтой сразу сказала ему, что такого перевода не было. Шутка ли — пятьсот рублей! В Лугу такой перевод приходит раз в три года.

Но все-таки книга была просмотрена, и перевода не оказалось. Васильев испытал некоторое разочарование. Как это ни странно, но самые хитрые преступления раскрываются иногда из-за какой-либо крупной небрежности преступника. Однако Горбачев, если все же он преступник, был очень осторожен.

До обратного поезда в Петроград оставалось еще два часа. Васильев зашел к начальнику милиции, попросил приглядывать за старухой Горбачевой, и начальник милиции пошел проводить Васильева на вокзал. В буфете заказали они по кружке пива и сели поговорить. Начальник милиции сокрушался, что просмотрели они самогонщика. Горбачев человек темный. Это здесь все знают. И семья темная. Когда Горбачев в армии был, мама его такую спекуляцию развела, что ужас! Если бы тогда законы были против спекуляции, так ей бы несдобровать. Ее счастье, что было царское время.

— Он в империалистическую воевал? — спросил Васильев.

— Воевал! — усмехнулся начальник милиции. — Тоже мне вояка! Сидел где-то писарем, в ста километрах от ближайшей пушки. Видно, там, на военной службе, награбастал порядочно. Приехал с деньгами, корову они купили, порося завели, но семья такая, что им ничто впрок не идет. Как пошло пьянство, так и поросенка, не откормив, продали, а потом и корову. Ну, какие там у него доходы, этого я не знаю. Но пьет он по-прежнему. На троицу приезжал, по всем канавам валялся.

— На троицу? — спросил Васильев. — А в этом году когда троица была?

— Восемнадцатого июня троица.

— Постой, постой, — Васильев весь даже напрягся. — Знаешь, я до вечера где-нибудь отсижусь в уголке незаметно, а вечером пойдем второй обыск сделаем у матери Горбачева. Почти наверное у нее деньги. Кстати, если она раньше и ждала обыска, дочка-то ей, наверное, написала, что сын арестован, и запрятала деньги так, что их не найти, то уж сейчас она обыска, наверное, не ждет!

Вечером начали второй обыск. На этот раз они перерыли все. Простучали стены, внимательно осмотрели сарай, в хлеву обследовали каждый метр. Согнали кур с насестов, обыскали весь курятник и нашли свежезасыпанную яму в земляном полу. Принесли лопаты. Стали копать. Выкопали яму больше метра глубиной. Дальше пошла уже жесткая слежавшаяся земля. Тут у Васильева мелькнула мысль. Закопала старушка деньги в землю потому, что ждала обыска, а когда обыск кончился, выкопала и отнесла в дом. В земле мало ли что! Деньги и погнить могут и отсыреть.

Снова пошли в дом. Прощупали матрацы, подушки. Полезли на чердак. Здесь все покрывала ровная серая пыль. И только на крышке старого окованного железом сундука пыли не было. Открыли сундук. Перебрали тщательно, осматривая каждую вещь, целую кучу барахла. Пыль клубами носилась в воздухе. Все непрерывно чихали. Старушка уже почти не скрывала ненависти к милиционерам. Докопались до дна сундука. Здесь лежала маленькая шкатулочка, резная, с замочком.

— Где ключ? — строго спросил Васильев у старухи.

— А кто его знает, давно потерялся.

— Неси топор, — сказал Васильев одному из милиционеров. — Будем ломать шкатулку.

— Зачем вещь ломать, — сказала старушка, — на тебе ключи, если ты такой дотошный.

Васильев всунул крошечный ключ в скважину. Ключ легко повернулся. Очевидно, замок смазывали. Дрожащими руками Васильев открыл шкатулку. Сверху лежала газета. Васильев даже на секунду помедлил вынуть ее. Он ясно понимал, что это тяжелое, изматывающее следствие сейчас кончится бесспорной уликой. Вот он поднимет эту газету, и под ней окажется пятьдесят белых бумажек достоинством в десять рублей каждая.

Все оказалось так и не так. Действительно, в шкатулке были деньги. И даже не пятьсот, а почти шестьсот рублей. Но только были они в самых разных купюрах — по пять, три и по одному рублю. Одна только потрепанная десяточка оказалась на самом дне. Ока поистерлась от тысячи рук, через которые прошла. А кассир говорил следователю, что он выдал Козлову подъемные новенькими червонцами. Деньги были — улик не было.

Может быть, деньги эти были нажиты на самогоне. А может быть, Горбачев оказался хитрее, чем можно было думать. Походил по магазинам, по чайным, потолкался по базару и по одной десяточке, покупая какую-нибудь ерунду, разменял все червонцы на купюры помельче. Их уже никто не опознает, и никакой уликой они служить не могут. Так или иначе один след оборвался. Оставался, правда, второй.

Всю дорогу до Петрограда Васильев продолжал думать. И жена Козлова, и его знакомые (а Васильев опросил многих из них) говорили в один голос, что никогда от Козлова фамилии Горбачев не слышали. Припоминая всех их, Васильев подумал, что это знакомые недавние. Жена его была моложе его и замужем была не очень давно. Но ведь могло же быть, что Козлоз и Горбачев приятельствовали когда-то и где-то, еще до того, как появились у Козлова его нынешние знакомые и нынешняя жена. На север Козлов ездил тоже без жены. Может быть, встречались они на севере. Может быть, еще раньше когда-нибудь. Вероятно, это была не близкая дружба, а просто приятельские отношения. Представим себе, рассуждал Васильев, что вдруг, зайдя в магазин купить чего-нибудь по случаю получки, видит Козлов старого своего приятеля. Такие встречи всегда воспринимаются радостно. Может быть, они были даже и мало знакомы, но тут вдруг такая неожиданность.

— Горбачев! — говорит Козлов. — Ты как здесь?

— Козлов! Вот не ждал! Жив еще!

— А я, знаешь, опять на север еду, — говорит Козлов. — Сейчас подъемные получил — пятьсот рублей. Ну, по такому случаю надо нам с тобой отметить встречу. — И потом шепотом: — Ты не знаешь, где тут достать бутылочку! Я бы заплатил.

Тут-то Горбачеву и приходит мысль о преступлении. Наверняка никто не знает, что Козлов зашел именно в этот магазин. Никто не может знать и того, что в этот же магазин зашел Горбачев. Да, наконец, никто даже не знает, что они когда-то были знакомы. Дело как будто верное и безопасное.

— Знаешь что, — говорит он, — я тут недалеко живу. В квартире я один, и выпить у меня найдется. Давай возьмем селедочки, колбаски и пойдем.

Тогда сразу перестраивается весь расчет времени. Десяти минут достаточно, чтобы встретиться, поговорить, купить закуску и отправиться к Горбачеву. Козлов оказался трезвым? Ну что ж. Тут противоречия нет. Может быть, Горбачев просто попросил, скажем, приятеля селедку вычистить, подошел сзади и ударил топором по голове. Был в квартире Горбачева топор или не было? Ну, это потом. Прежде всего надо проследить прошлое обоих. Где-то, когда-то должны они были быть знакомы.

Прямо с вокзала поехал Васильев в учреждение, которое отправляло Козлова на север.

Перелистали все архивы, просмотрели все списки. Тщательно проверили все фотографии. Нет, от этого учреждения Горбачев никогда на север не ездил.

Это не подтверждало версию Васильева, но и не опровергало ее. Горбачев мог быть на севере случайно. Мог поехать по каким-нибудь своим спекулятивным делам.

Так или иначе, Васильеву было ясно теперь, что делать. Надо проследить жизненный путь обоих — и Козлова и Горбачева — с самого детства.

Если точно узнать, где и когда они встречались, то уверения Горбачева в том, что о Козлове он слышит первый раз, будут сами по себе уликой.

Биографические подробности

Васильев сидит над личным делом Козлова. Отец фельдшер. Родился и детство прожил в Калуге. Окончил городское училище. Работал в конторе кондитерской фабрики «Эйнем». Подождите, при чем тут Калуга? Ага, «Эйнем» — это в Петербурге. Понятно. В 1914 году призван в армию. Так. 1914–1917 — служба в армии. Интендантское управление — Псков. С 1918 года живет в Петрограде. Потом три года — север. В 1922 году женится. Не за что зацепиться. А у Горбачева, наверное, вообще личного дела нет. Этот ведь нигде не работал.

Снова три часа трясется Васильев в поезде. Снова едет в Лугу. Совет с начальником милиции. Сверстники Горбачева хорошо его помнят. К счастью, среди сверстников есть один милиционер, который даже учился с Горбачевым в церковноприходской школе.

Родился примерно в 85—86-м годах. Окончил церковноприходскую. Отец у него сильно пил, а мамаша торговала на базаре птицей. Он ей помогал. Потом в трактир поступил. Был тут трактир Бузукова. К посетителям его не выпускали, а так, знаете, на побегушках. Все надеялся в половые выбиться. В армию его не взяли. То ли мама доктору сунула, то ли и верно у него с легкими не в порядке. И в половые хозяин не допускал. Жуликоват Горбачев был до невозможности. Палец ему в рот не клади. Мама у него была «деловая». Днем на базаре птицей торгует, а вечером все какие-то дела делает. То бежит куда-то, то к ней какие-то люди приходят. Жадность у нее была большая к наживе.