Леонид Кроль - Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии

• Название: Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии
• Автор: Леонид Кроль
• Издательство: Независимая фирма «Класс»
• Жанр: Психология
• Год: 2001
• ISBN: 5-86375-100-2

Интегративная гипнотерапия – авторский метод. В его основе лежит эриксоновский гипноз, отличительной же особенностью является терапевтическая работа с взаимодействием частей личности клиента.

Книга по праву названа «учебным пособием»: в ней изложены терапевтические техники, проанализированы механизмы терапевтического воздействия, даны представления о целях и результатах работы. Но главное ее украшение и основная ценность заключается в подробном описании клинических случаев, сопровождающихся авторскими комментариями.

Психологи, психотерапевты, студенты получат возможность познакомиться с реальной работой в клиническом гипнозе, а непрофессиональные читатели – несомненное удовольствие от еще одной попытки соприкоснуться с тайнами человеческой психики.

---

(Максим еще с полминуты сидит с закрытыми глазами, потом открывает их и какое-то время вслушивается в себя, не останавливая взгляд ни на ком. Наконец, с сияющим лицом поворачивается к терапевту.)

Максим: Очень приятное ощущение….

Терапевт: Чем оно приятное? Что вы чувствовали?

Максим (с удовольствием глубоко вздыхает. После паузы начинает говорит тихо, но очень уверенно, как говорят о том, что хорошо знают. Взгляд – ясный, поверх голов): Ощущение тела…… Спокойствие, расслабленность и в то же время – энергия…… Вот когда ныряешь глубоко – метров на пять, на семь – доплываешь до дна… потом переворачиваешься под водой, группируешься… потом расслабляешься… и отталкиваешься ногами от дна… сильно…. И если все правильно рассчитал, есть такой момент, когда у тебя еще достаточно воздуха… и ты как бы взлетаешь, все время ускоряясь, ото дна вверх…. Ты уже видишь свет, видишь воду снизу… И ощущение невесомости, расслабленности, силы и движения одновременно. Это довольно трудно описать…. Для того, чтобы это испытать, нужна достаточная глубина…. И вот ты знаешь, что у тебя есть время…… ты движешься и видишь, как приближаешься к свету, к поверхности. Сейчас было очень похожее ощущение, только оно было сильнее. Его нужно прочувствовать, сосредоточиться на нем, оно длится дольше…. Это очень приятное ощущение…. Я не наркоман, но пробовал разные наркотики… Это – приятнее…. Да, вчера я все-таки не выдержал, попытался закурить. Сделал две затяжки. На первой не понял, что происходит, на второй – меня чуть не вырвало. Я бросил сигарету. Мне почему-то показалось, что она ужасно невкусная… (Улыбается.) И все….

(Максим прощается и уходит.)

Терапевт: Нам всем знакомо ощущение ожидания. Часто оно для нас имеет приятный оттенок, иногда – неприятный. Это такое чувство, когда мы хотим немного изменить время вокруг нас. Вот мы стоим на остановке, ждем транспорта, и в этом ощущении есть и неуютность, и неприкаянность, даже унизительность, потому что мы не знаем, когда придет транспорт, влезем ли мы в него. Другой случай – наши детские ожидания: Нового года, дня рождения, поездки, праздника, каникул…. В детстве мы защищены верой в свои ожидания. Дети ближе находятся к магическому, потому что у них сильнее, чем у взрослых, развита способность перемоделировать мир, перекраивать и строить его на свой лад. Взрослые значительно дальше от той «субстанции», в которой что-то может меняться. Они понимают, что попасть в катастрофу или стать объектом нападения – легко, а вот преобразовать ситуацию или накопить силы для ее изменения – довольно трудно. У людей, которые во что-то глубоко верят (что бы это ни было), такое же, как у детей, доверчивое отношение к силе «иного мира» и тем самым к двойному плану мира реального. И для них любое событие тоже таит в себе новые возможности.

Состояние ожидания часто несет в себе возможность оперировать своими внутренними смутными предощущениями, придавать им вполне законченную форму, или по крайней мере прояснять их очертания. Ожидание – это, в сущности, некое состояние готовности, когда то, что происходит «здесь и сейчас» кажется не таким, как хотелось бы. Мы в этот момент хотим находиться в другой точке пространства, в другой точке времени, в других ощущениях.

Ожидание – очень сильная часть нас самих. Эта сила направляет нас в будущее и сама по себе несет элементы надежды и осуществимости. Если нам есть чего ждать, нам есть ради чего жить. Когда человек находится в крайне тяжелой для себя ситуации, у него прежде всего возникает ощущение, что ему нечего ждать. Он боится своего будущего – будущее для него словно «пересечено». Поэтому в психотерапевтической работе бывает достаточно сформировать у человека ощущение (или даже предощущение) чего-то смутного, что может в нем родиться, развиться и куда-то его привести – и он сам сможет додумать, дорисовать или достроить какие-то свои образы, связанные с этим ощущением. Часто как этап в работе это может быть очень полезным.

В такую работу могут вплетаться определенные или неопределенные инструкции, формулы, предписания. Потому что в состоянии ожидания, в состоянии готовности человек очень восприимчив. И формулы могут работать лучше, если они достаточно бережны. Если нам удалось с помощью простых и вполне неопределенных образов создать общее (пусть несформулированное и смутное) ощущение желательного движения куда-то, дальше можно работать с любыми мотивами.

Забытая книга интуиции

На клиентский стул, волнуясь, садится Виктор, мужчина лет сорока, врач областного города.

Виктор: Моя проблема – это участие в предстоящем тренинге. Они всегда для меня очень трудны, я всегда с трудом включаюсь в работу, и хотелось бы разогреться, чтобы у меня там был успех. Кроме того, меня волнует многолетняя соматическая проблема… У меня очень сильный симптом запора. С детства. Я набрался смелости выйти с этой интимной проблемой.

Терапевт: А что, вы такой упрямый человек?

Он сделал очень важное и трудное признание и ожидает, что теперь его будут спрашивать про запоры. Но я спрашиваю его про упрямство. Ясно, что упрямство и запоры – это вещи связанные. Часто так бывает. Проблема сейчас как бы фиксируется и немного переносится в другой, психологический пласт, в котором она отчасти и будет решаться.

Виктор: Да.

Терапевт: В чем ваше упрямство еще заключается?

Виктор: Вообще, я это связываю с детством, мы жили в своем доме, туалет был на улице, в школе то же самое, и мне часто приходилось терпеть. Когда делали обследование, у меня оказалась атония с гипертонусом. По сути дела, я не испытываю никаких неудобств; могу неделю не ходить в туалет. Я этим не мучаюсь… Что касается упрямства, то да.

Обратите внимание, что клиент отвечает на вопрос про упрямство: начинает рассказывать про кишечник и сообщает, что у него атония с гипертонусом. Если сделать перенос на вопрос о характере, то атония на этом уровне – безволие, а с другой стороны, гипертонус – это повышенная энергичность, настойчивость, упрямство. И они сосуществуют вместе: один раздел кишечника атоничен, а другой – наоборот, имеет гипертонус. И когда он собирается что-нибудь делать или с кем-нибудь общаться, то, с одной стороны, ему это безразлично, а с другой стороны, становится упрямым, настойчивым. Эта его проблема атонии и гипертонуса будет далее муссироваться на разных уровнях.

Терапевт: Расскажите немножко про свое упрямство.

Виктор: Если все говорят «да», я буду говорить «нет», чего бы мне это ни стоило.

Терапевт: А если все будут говорить «нет»?

Виктор: Я могу сказать «да». Я могу быть гибким, очень гибким, но иногда такое находит, что могу пойти даже против системы, из-за чего имел неприятности. Пошел против всего курса, на котором учился. Если бы я сказал как все, я бы остался, а так – меня отчислили.

Терапевт: А что за проблемы, связанные с обучением, с длительным курсом?

Виктор: У меня трудности с пошаговостью процесса, у меня слишком большая склонность к обобщению… Тренер объясняет: нужно делать упражнение – это за этим, мне нужно понимать и записывать, но мне очень трудно.

Терапевт: Как бы вам хотелось?

Виктор: Быть более последовательным, процессуальным, немного более занудливым что ли.

Терапевт: Вы хотите быть философом?

Виктор: Да. С одной стороны – это мой ресурс, многим даже кажется странным, что я такие вещи могу сопоставлять и обобщать… Я потом после семинаров себя очень плохо чувствую. Потом догоняю то, что на семинаре не сделал, но мне это дается с трудом.

Терапевт: А что вы делаете на семинаре?

Виктор: Стараюсь слушать, открывать сенсорные каналы.

Терапевт: А что с вами происходит? Вы куда-то улетаете?

Виктор: Улетаю. Становлюсь бессмысленным, бестолковым…

Терапевт: Хорошее определение для философа.

Виктор: А потом, через два-три месяца, вспоминаю все, что было на семинаре, уже во время практической работы с пациентами, с клиентами.

Терапевт: Когда вы чувствуете себя бессмысленным, потерянным, вы что, вспоминаете какие-то эпизоды или романы сочиняете? Что происходит с вами?

Виктор: Просто чувствую, что я тупой.

Терапевт: И что вы делаете? Вы подпрыгиваете на месте, входите – выходите из комнаты?

Виктор: Отпускаю себя: я понял, что дергаться бесполезно, сиди, что войдет, то и войдет. Жалко времени и денег.

Терапевт: Но вы сидите на месте?

Виктор: Я веду себя спокойно, сдержанно, и беру то, что дается. Видимо, мне нужно больше времени, чтобы понять. Это подобно амнезии… Я не улавливаю смысла слов.

Клиент демонстрирует проблему рассеянного ребенка. Ребенка, у которого рассеянное внимание и который, когда его приучают учиться, не может сосредоточиться и удержать свое внимание до какого-то нужного момента. Он все время отвлекается. Это суть проблемы. Он сильно преувеличивает проблему, описывая свою рассеянность следующими словами: тупость, странность, никчемность и ненужность никому…