Игорь Ефимов - Обвиняемый

• Название: Обвиняемый
• Автор: Игорь Ефимов
• Жанр: Современная проза

---

Козулин Ольга. Мать Голды, профессор в Мичигане. Оля-жена училась у нее два семестра, слушала лекции по русской литературе. Сначала боготворила ее, но потом разочаровалась. Устала от дерзких интерпретаций классики. Кажется, один курс назывался?Творчество Гоголя как многоликий автопортрет?. Другой:?Невинные соблазнители и счастливые соблазненные в русском романе?. Но все равно обе Ольги до сих пор переписываются, встречаются на конференциях. И Голда сильно привязана к матери, хотя и раздражается на каждый звонок. Оставим.

Фридрих фон Лаген, тихий аптекарь, и его тихая жена Гертруда. Несчастные родители погибшей Аманды. Кристина однажды уговорила его взять ее подружку в двухдневную поездку по реке на байдарке. Девочка была такая добрая и отзывчивая, чуть не плакала, когда он, нырнув, рассадил себе колено о камень. Зато сама, когда ее укусил клещ, вела себя молодцом. Наверное, убийца знал о ее отзывчивости и воспользовался. Вот и фильм был недавно, где похититель девушек притворяется, будто у него рука в гипсе, и просит помочь ему достать карту из ящичка в автомобиле. Отзывчивая девушка садится на пассажирское сиденье, и тут же фальшивый гипс слетает, дверца захлопывается…

Как сейчас фон Лагены? Сколько уже лет он не звонил им? Кто-то говорил ему, что они родили мальчика и переехали в другой штат, кажется в Джорджию. Видимо, от страха. Как будто есть еще в стране города и штаты, где можно не дрожать за детей. Но в любом случае телефон и адрес у них новый. Хорошо бы узнать.

Маллой Маргарита. Марго. Чемпион верности, чемпион сдержанности, чемпион скрытности. Попала в адресную книжку еще до его приезда в этот город, до поступления на кафедру. Ибо это она вела его таинственными тропами университетской бюрократии (ведь в каждом штате – своя), объясняла по телефону и по почте, какие нужны бумаги, справки, свидетельства, дипломы. Секретарша профессора Долсена – приветливая, обстоятельная, надежная. С глазами, так далеко выкаченными из глазниц, будто им было приказано вечно и неусыпно быть на страже, все замечать, никогда не моргать. В платьях и блузках года на три позади моды. С улыбкой чуть загадочной и снисходительной, улыбкой-намеком. Как мало вы знаете обо мне, и как много я знаю о вас.

В первые два семестра он ее почти не замечал. И сам не ожидал и удивился, когда рассеянно обронил свое обкатанное:?А вот интересно, что бы случилось, если бы я, вопреки всем этим проклятым запретам и правилам, взял бы да и пригласил вас сегодня поужинать?? И она вдруг так очаровательно, так просто и серьезно сказала:?Я бы с радостью согласилась?.

Потом, в первую же их ночь, в дальнем-дальнем мотеле – нужно было быть очень-очень осторожными – она созналась, что влюбилась в него с первого же дня. Что он был такой ни на кого не похожий, такой приподнятый, такой навеки непослушный. Но она не надеялась, что он когда-нибудь заметит ее. Но не горевала, нет. С самого начала любила его не жадно, вприглядку, с другого берега. Уж очень широка река времени между ними – восемь лет, и не в ее пользу. Радовалась коротким случайным встречам на кафедре, в коридоре, в буфете. В дневнике помечала каждую такую встречу рисунком цветка или веселой рожицы. Да, она ведет дневник. В ее жизни не бывает ярких событий. Но ей нравится записывать мелкие подробности, оброненные слова. Описывать встреченных ею людей. Этот день, эту ночь? Нет, вряд ли. Скорее всего, накупит в магазине открыток с тюльпанами и розами. И заклеит ими всю страницу под сегодняшней датой.

Он был растроган. Их роман тянулся почти год. Он знал, что может нагрянуть к ней без предупреждения и исчезнуть без объяснений. Так бродяга является в церковную трапезную, съедает свой бесплатный, благотворительный суп и исчезает, не перекрестивши лба.

А потом приехала Оля с маленькой Кристиной. Обожженная недавним разводом. Гордая и растерянная. Стояла около заглохшего автомобиля на университетской стоянке, стеснялась попросить о помощи. Больно пинала ногой ни в чем не повинное, крепко надутое колесо. Он подъехал, открыл капот, подключил кабели. Два автомобиля стояли лицом друг к другу, доверчиво раскрыв железные пасти. Искры полетели из-под зажимов, ток побежал по проводам. Достиг пальцев обоих, сжимавших ключи зажигания. Дрожь мотора стала дрожью ступни на педали, перекинулась на сердце. И впоследствии они, посмеиваясь, намекали друзьям на особые обстоятельства своего знакомства, говорили, что эротика автомобильных взаимоотношений еще далеко, далеко не изучена и недооценена.

Марго приняла их женитьбу спокойно, к свадьбе подарила настольную лампу с абажуром из разноцветных стеклышек. Оля ни о чем не догадывалась и не могла понять, почему он настоял на том, чтобы лампа переехала из спальни в кабинет.?Абажур так подходил к нашим занавескам…?

– Я все равно буду видеть тебя каждую неделю, – сказала Марго. – Мне довольно. А ждать от тебя верности и постоянства?.. Найди себе другую дурочку.

Кипер Райфилд – расплывчатый родственник. Отчасти приемный отец на полгода, отчасти отец его самой младшей – сводной? – сестры. Когда его собрали по кусочкам после автомобильной аварии и выпустили из больницы, снабдив крупной страховой премией, он сразу уехал к своему старому учителю в Новую Англию и больше не возвращался в их края. Но Грегори навещал его несколько раз в студенческие годы, потом они переписывались довольно регулярно. Кипер читал его статьи в журналах, хвалил.

Дочке его правды не открывали, она считала своим отцом Роберта Кордорана. И правильно. Отец – это тот, кто трудится, выращивая в саду жизни новый цветок. А не тот, кто обронил семя в благодарную почву и умчался неведомо куда. Роберт и был настоящим отцом всем троим, мама Долли всегда это признавала. Учитель Кипера умер, оставил ему дом в наследство. Надо будет в следующий отпуск съездить туда, проведать старика. Почем знать: может быть, и его самого когда-нибудь поманит жизнь отшельника. На этот случай хорошо бы заранее присмотреть себе подходящий скит.

Лейда Ригель, мать Оли, бабушка Кристины. Они навещали ее всей семьей не реже, чем раз в месяц. Он любил эти визиты, любил пикироваться за столом с тещей и ее мужем, толстяком-геологом. Они оба попали в Америку случайно, лет двадцать назад, из тогда еще Красной России, причем со всякими приключениями, о которых не очень распространялись. Зато охотно делились с ним своими завиральными идеями. Лейда много лет изучала действие старинных заговоров и шаманских песен на кровь, верила, что наши кровяные тельца – это просто транспортные средства таинственных, невидимых трансцендентов, с которыми шаман вступает в контакт, умеет отдавать простые?приказы?, например, ускоряет процесс свертывания крови, вытекающей из раны. Муж ее тоже постепенно скатился в какую-то научную ересь, в геологическую фантастику: доказывал, что все полезные ископаемые, все залежи угля, нефти, железа, меди не могли скопиться случайно, что элементы в земной коре движутся, отыскивают друг друга, прикипают.

Грегори пытался заманить их выступить у него в университете перед студентами и аспирантами. Но коротышка Долсен навел справки про обоих и отказал:?Хватит с меня профессора философского отрицания. А геология и гематология – науки точные, там этих фантастов еле терпят?.

И это к Лейде – только к ней – Грегори поехал тогда со своей бедой. Хотя что могло быть более нелепым, чем спрашивать мужу у тещи:?Уходить мне от вашей дочери или нет? От дочери, которую я по-прежнему нежно люблю? И единственная проблема – что я полюбил еще одну женщину. Я могу совладать с собой, отказаться от той другой, остаться с Олей. Но тогда – так уж дурацки я устроен – любить ее больше не смогу. Она для меня станет разлучницей, обузой, тюремщицей. Что мне делать??

И Лейда не рассердилась, не прогнала его. Слушала сочувственно, расспрашивала, вспоминала похожие истории. Посоветовала взять положенный ему отпуск и куда-нибудь уехать от обеих. Он послушался, уехал на несколько месяцев в Европу. Но когда вернулся, ни та ни другая не захотели принять его обратно. Так решительно, что никакие доводы, никакие уговоры-заговоры не могли поколебать их.

Ригель Илья. Сын Лейды от первого брака, брат Оли. Единственный известный ему человек, живший какое-то время под смертным приговором. За дезертирство из Советской армии. Когда они с будущим мужем Лейды перебежали на Запад через границу (финскую? норвежскую?), американская разведка ухватилась за него, увезла в свои секретные бункеры, выспросила – вытрясла – все, что он мог вспомнить о советской зенитной артиллерии и противовоздушной обороне северных рубежей родины коммунизма. Сам Илья своей родиной считал Эстонию, временно оккупированную огромным восточным соседом. Видимо, парень произвел на разведчиков сильное впечатление: они заманили его в военную академию, оплатили обучение и дальше поднимали в чинах с завидной скоростью. Подполковник в сорок три года – совсем неплохо. Но звонить ему можно только через оператора, спрятанного неизвестно где. Секретный хаш-хаш на всю оставшуюся жизнь.