Игорь Ефимов - Обвиняемый

• Название: Обвиняемый
• Автор: Игорь Ефимов
• Жанр: Современная проза

---

– Давайте я задам теперь простой вопрос всем и каждому, – сказал профессор. – Довольны вы тем, как вы сегодня одеты? Ответьте просто?да? или?нет?.

Компьютеры дружно застрочили, и на экране загорелось жирное уверенное?нет?.

– Вот видите. Возможно, в каждом из нас живет крошечный Рембрандт, вечно ищущий новые – более совершенные – формы и расцветки. Помню, когда я начал влюбляться, – это было давно-давно, в школьные годы, – как раз кончалась мода на платья с плечами. Девушки, не поспевавшие за модой, казались мне убожествами. Но мой отчим сознавался мне, что для него все наоборот: эти подложенные ватные плечики сохраняли безотказное очарование юности. Ему было так грустно, когда моя мать, поддаваясь моде, сдала все платья и жакеты с плечами в магазин Армии спасения.

В аудитории становилось шумно. Блузки, юбки, жакеты, куртки – с плечами или без – это вам не рембрандты и сезанны. Тут каждому было что сказать – хотя бы шепотом соседу. Профессору пришлось повысить голос.

– Но кто?! Кто диктует нам все эти безумные метания моды? Хорошо, мы готовы допустить, что парики в семнадцатом веке появились в результате заговора лысых. Что платья на обручах были придуманы кривоногими дамами. Что высокие шляпы-цилиндры расплодились потому, что коротышки платили за них большие деньги. Но сколько висельников должны были соединить свои усилия, чтобы заставить всех мужчин на свете нацепить такую нелепую вещь, как галстук?.. Дорогие спасатели! Может быть, вы сами не заметили, но из наших разговорных блужданий соткалась одна – как мне кажется – спасительная ниточка. Смотрите: мы говорили о таких разных вещах, как живопись и мода на одежду. И вдруг обнаружили в них одно общее свойство. Вечная изменчивость! Не может ли оказаться, что красота – это вечная беглянка, которая может жить только в непрерывном беге? Что расхожее понятие?эталон красоты? – вздор и нелепость? Все живое проходит через рождение и смерть. Не это ли предчувствие отмирания любой найденной формы вдувает элексир жизни в творения лучших художников? А музыка? Посмотрите на эти толпы состязающихся певцов, каждый из которых готов съесть свой микрофон, чтобы привлечь наше внимание к своей новой песне. Почему нам так жадно необходима новизна? А ведь с этой нашей опасной страстью велась серьезная борьба – и не раз. В Средние века раздавались требования уничтожить все книги, оставить одну Библию. В мусульманских странах пытались ограничиться Кораном, в Красном Китае – цитатником председателя Мао. И одинаковая форма одежды вводилась свирепо и повсеместно. Но нас не удержишь. Жажда новизны гонит и гонит нас вперед. Возьмем для примера сегодняшнее кино…

Аудитория притихла. Грегори знал и любил этот момент. Он был похож на отрыв самолета от земли. Все, что до этого, – разгон, шум мотора, дрожь крыльев, тряска колес. И вдруг – гладкое скольжение слов. И сотня ниточек, невидимых, как радарный луч, протянута к тебе от сидений и послушно ведет за тобой завороженных слушателей. Саркастичная Голда говорила про этот переломный отрыв от земли:?И вот уже глазки блестят, ушки торчат?. Но и сама не раз поддавалась. Может, это у него она научилась так захватывать внимание присяжных в суде, зрителей – у экранов телевизоров? Что-то еще, приятно связанное с Голдой, светилось в дальней кладовке памяти. Но что?..

После лекции он шел по коридору к своему кабинету, отшучивался от наседавших студентов, уточнял список тем – подлежащих сомнению – включенных в новый курс. Но видел все чуть расплывчато, как на пыльном экране. И голова слегка кружилась и гудела. Будто толпы разбуженных – но не пущенных в дело – не выпущенных на прогулку – слов и фраз разбредались, недовольные, по своим камерам и клетушкам.

Вдруг одно лицо выступило из толпы близко и ярко – такое родное, такое прелестное, такое помолодевшее. Взять его в ладони, начать целовать – тут же, при всех? Портфель можно просто выпустить из пальцев, уронить на пол, там нет ничего бьющегося… С огромным трудом профессор Скиллер заставил себя вырваться из тумана, стал слушать Кристину, приветливо кивая ей и ее подруге, той самой – в голубой блузке, с узлом черных волос на затылке.

– …Мода Средневековья?.. Да, конечно… Яркие цвета, пестрые сочетания… Думаю, это был их своебразный цветовой язык… Как на крыльях бабочек… Но не обязательно – чтобы приманивать друг друга… Может быть, старинные мужчины и женщины просто выражали таким образом то, что они чувствовали друг к другу… А в наши дни?.. Нет, чувства остались те же самые… Но победила протестантская этика, которая учит скрывать чувства… Наши строгие пиджаки и жакеты – это, скорее всего, способ скрывать наши чувства друг к другу…

Подругу Дебору кто-то окликнул – она извинилась и ушла в сторону маняще вознесенной над головами ладони.

Кристина смотрела на него внимательно и – или ему показалось? – слегка брезгливо. Он не видел ее все лето. Она убрала волосы за уши – вот в чем все дело! Стала точной копией матери – той, десять лет назад, пытавшейся завести непослушный автомобиль. Посылавшей ему сигнал через дрожь пальцев на ключе зажигания, через провода и искры.

– У тебя новый друг? Тоже из Европы? Рогойский – отдает чем-то славянским.

– Уверяет, что поляк. Хотя приехал из Украины. Город Львов – на чьей территории? Зовет поехать к нему в гости следующим летом, познакомиться с родителями. Они оба – музыканты.

– Обязательно поезжай. У меня есть альбом с видами средневекового Львова, потрясающая архитектура. Я тебе принесу на следующую лекцию.

– Спасибо. Но я подумала… Ты сказал, что в Средневековье одежда выражала чувства людей…

– Да. Мне это недавно пришло в голову…

– А как бы ты…

– Ну? Спрашивай, не бойся…

– Как бы ты оделся сегодня, если бы…

– Да?..

– Если бы тебе надо было выразить свои чувства к маме?

Коридор почти опустел. Только польско-украинский ухажер с независимым видом маячил вдали. Кристина смотрела серьезно, как экзаменатор, занесший перо над ведомостью, задавший последний вопрос – на засыпку.

– На голову… – начал профессор Скиллер, внезапно превращенный в студента, – на голову я бы напялил гордый зеленый берет с черным страусовым пером. Перчатки были бы из плотной оленьей кожи. Такие надевают, когда предстоит прикоснуться к чему-то очень горячему или очень холодному. Штаны – такие, как у Петруччо в фильме?Укрощение строптивой?. Камзол – с разрезами. Тоже черный или темно-синий. Но в разрезах…

– Да?..

– В разрезах мелькает красное. Как пламя. Сильное старинное пламя.

Кристина задумалась. Недоверчиво покачала головой. Ничего не сказав, пошла прочь, к поджидавшему ее посланцу из средневековой Европы.

Кинокадры 3-4. Страхование жизни

Первый осенний снежок. Припудренные им парики на головах редких прохожих. Остекленевшие веточки кустов, редкие красные ягоды, забытые птицами. Снежинки колотятся о вывеску над дверями двухэтажного здания:?Страховая контора?Живи без забот??.

Из подъехавшего рыдвана выходит девушка в белом кожаном полушубке, достает с заднего сиденья складное инвалидное кресло-каталку. Снежок пытается добавить седины пучку ее черных волос. Правая дверца приоткрывается, появляется нога в теплом сапоге, резиновый наконечник палки-костыля. Старушка подтягивается на руках, старательно переваливает себя в кресло.

Открываются двери лифта.

Девушка вкатывает кресло внутрь, с трудом протискивается вслед за ним.

Служащий страховой конторы встречает посетительниц на втором этаже. Деликатными щелчками сбивает снежинки с мехового воротника шубейки, ведет к своему столу. Все бумаги и документы, видимо, обговорены и подготовлены заранее. Осталось только прочесть и подписать.

Крупным планом мелькают имена: миссис Стелла Кассини, мисс Дебора Кассини. Подписи. Полная сумма страховки: 500000 долларов.

Служащий счастлив. Пожимает руки обеим.?Мисс Кассини, берите пример со своей бабушки, живите долго-долго. Чтобы нам никогда не пришлось выплачивать ей эту солидную сумму, хе-хе?.

Рыдван выезжает со стоянки. Постанывая, погромыхивая, катит по улицам пригорода. Снег уже перестал, улегся на мостовой тонким ковриком. Впечатывая в него узор шин пятидесятилетней давности, автомобиль въезжает на стоянку внутри жилого комплекса. Объявление:?Сдаются квартиры?.

Повторяется процедура высадки: инвалидная коляска, палка-костыль, подтягивание на руках.

Но внутри квартиры все вдруг меняется.

Старушка восстает из кресла легко, как Лазарь из гроба. Палка падает в одну сторону, седой парик летит в другую. Девушка скинула шубейку, хлопочет с тарелками и ножами. Ее голубая блузка и желтая юбка проносятся по гостиной, как праздник независимой Украины.

Старушка, помолодев лет на тридцать, достает из холодильника кастрюльку, ставит на плиту разогревать. Потом поднимает к свету бутылку белого вина. Наполовину полная или наполовину пустая? Вечная неразрешимая дилемма.