Елена Сулима - Опоенные смертью

• Название: Опоенные смертью
• Автор: Елена Сулима
• Издательство: АСТ, Гелеос
• Жанр: Триллер
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-002637-4, 5-8189-0025-8

Психологический триллер. Героиня книги, жена бизнесмена, узнает, что ее жизнь может вскоре оборваться. Превращаясь то в маньячку, насилующую мужчин, то в сестру милосердия, начинает она свои, как ей кажется, последний в жизни демарш.

---

Он спал рядом. Родной… как будто родной… И все же соблюдалось к нему некое недоверие… Парадоксально понятный. Единственный. Единственный, отсекающий множественность…

Но вдруг глаза её открылись. Она бессмысленно уставилась в потолок. Что-то тревожило её. Но что?! Ужас объял её из-за четко промелькнувшей мысли, что это конец — то есть все кончилось в ней и теперь — тишина. Она с ним как под толщей воды. Она счастлива?.. Быть может… Но там!.. В подводном царстве… как аквалангист… но аквалангист, может вырваться наужу, когда захочет. Ей же дан лишь подводный мир… и больше ничего… Ничего нет и не будет — кроме него. А что ей ещё надо? Тупой вопрос.

"Что?! Что же?" — тревожно спрашивала она саму себя, и словно ощупывала внутренним оком свое тело где-то там, в потустороннем мире, где тела нет в принципе и быть не может

— Я искал тебе внешнюю замену… Но ты же знаешь мою манеру все доводить до абсурда… — шептал ей на ухо Кирилл.

— До полного конца. То есть смерти… но не своей, а чужой.

— Но не нашел. — Не обращая внимания на её комментарии, продолжал он объясняться ей в ухо, не ослабляя своих объятий. — То есть — нашел себе женщину… но я и не думал, что с женщинами так скучно жить. Может, это после тебя мне с ними скучно. Чего я только не делал — никуда не рвется. Как я гайки не закручивал — мог бы ещё и еще. Только "деньги давай, деньги давай" и все. Я даю, она откладывает, я даю — снова экономит. И ничего ей не интересно. Лишь разбухает, как нарыв, который обязательно должен лопнуть… Прорваться гноем. Там больше нету ничего, кроме гноя бытовщины! Одним словом, я сам навел её на твою контору.

— Но откуда ты знал?!

— Я?! А за кого ты меня принимаешь?!

— То есть…

— Да чем я хуже тебя?!

— Ты?! Да ты вообще!….мужчина.

— Но как я на твоем аттракционе поразвлекся!.. Так что устал. — Он встал и начал быстро одеваться. Без белой рубашки застегнутой на все пуговицы, он уже не мог чувствовать себя нормально.

— Вот сволочь!

— Устал… Любимая! Зачем тебе творить какой-то частный конец света по заказу. Итак его предсказывают все кому не лень.

— Это кто это ещё его предсказывает?!

— Ты хочешь спросить кто, кромке тебя?

— Да я… да что я… Я, считай, давно уж умерла. А все-все продолжается бесконечно. А я отлетела из мира вещественных доказательств. "Мне нет названий, очертаний нет. Я вне всего, Я — дух, а не предмет".

— Кто это написал? — он схватил галстук и нервно затянул его.

— Суфи. Ибн аль-Фарида.

— Ты с ним сала?

— Не помню.

— Что?!

— Я… Я не помню. Он же жил в средневековье.

— Где энциклопедический словарь?

— Да что ж это за ревность?! Его там нет.

— Но ты же все равно мне жена!

— У тебя теперь другая жена. Я помню — помой посуду… Завтрак… кофе… Я помню, он не должен быть горячим.

— "Мои слова, я думаю, умрут,

и время улыбнется, торжествуя…" — с горестью глядя на нее, произнес он.

Она растерялась, не зная, что ответить. Она потерялась в его тепле.

Он нежно поцеловал, и потом долго рассматривал её обиженное выражение лица:

— Пожалей меня. Почему ты меня не жалеешь? — обнял он её.

И она почувствовала, как мутится её разум от его обволакивающего тепла.

— Тебя мамочка пожалеет, — процедила она, отстраняясь.

— Замуж вышла мамочка и умотала. У каждого человека свое место, как луза у шара. — Приподнялся он над ней.

— Вот как! А я-то дура!.. Ну… у вас и семейный подряд по части театра! Весело теперь твоей жене. Ты же женился!

— Не расписался я. Так… решил эксперимент провести. А зачем, я так и не понял. Я тебя люблю! Люблю! И буду только тебя! Понимаешь?!

— Угу — кивнула Алина и протянула к нему руки. Он упал на постель. Она быстро расстегнула мелкие пуговички его рубашки, раздела его, оставив лишь в галстуке.

И невозможно было им оторваться друг от друга.

— Ты любишь меня?! Хотя бы как свое поле сражения?!

— Угу… — задумчиво кивала Алина.

Но тут зазвонил телефон. Она перепрыгнула через него. Он попытался ухватить её за ногу, но она увернулась и вместе с трубкой заперлась в ванной.

С щемящей тоской он посмотрел ей вслед.

— Кто это? — спросил Кирилл, когда Алина вышла из ванной.

— По делу.

— Но я тебя спрашиваю, кто звонил? И вовсе не спрашиваю — по какому поводу.

— Что?! — взвилась Алина и застыла, уставившись ему в глаза.

"Это конец! Нет, это конец! — судорожно думала она. — Он вновь затянет меня во все свое, и меня не будет. Я не смогу ничего делать, я должна буду быть только для него и все. И ничего, ничегошеньки я не смогу изменить из того, что зависит от меня. Какое там мое дело! Фирма!.. Черт с ней, но даже Алеше я не могу помочь!"

— Разберись в своих чувствах. — Обиженно вздохнул Кирилл, одеваясь. Только знай. Теперь у нас не будет все как прежде. Ты свободна. Я доверяю тебе… Но должен сказать, что несмотря на то, что ты с поразительной холодностью продумываешь адские аттракционы, твое сердце способно захлестнуть не любовь, а жалость. Поэтому я болел с тобой так отчаянно, зная, что ты отзовешься. Но жалость — это ещё не любовь. Я из любви к тебе не дал тебе этого. — Он положил международную кредитную карточку ей на подушку.

— Что это? — с удивлением смотрела она на нее.

— Это деньги за твой дом. Я не продал его. Я оформил долгосрочную аренду.

— Но почему теперь?! Теперь, когда я не так нуждаюсь?! Почему, уходя тогда, ты посмел напророчить мне, что я умру в одиночестве и нищете, зная, что открыл на меня счет?!

— Потому что не жалел, а любил. Я ждал, когда ты сама… Если бы ты умирала с голоду… Но я только и наблюдал, как — едва захлебнувшись, ты тут же выныриваешь. Я любовался тобой. Я гордился и горжусь. Ты же у нас неиссякаемая. За что и люблю. Вернее разлюбить тебя не могу.

— Сволочь! — вскинулась она, — Убирайся отсюда сейчас же!

— Только вместе с тобой. И ко мне. Я снял отличную квартиру. Нам там хватит пространства. Собирай свой скарб.

— Да пошел ты к черту!

— Я уже почти сутки у чертовки в гостях. И никуда не уйду. Ты блуди, пока не надоест, я подожду. Все равно — каждый заблудший, в конце концов, ищет дорогу домой. Я тоже так блудил. Но теперь все — с этим покончено. Не могу любить многих. Могу любить сильно. Я сильный человек.

— То-то же играешься со мной, как кошка с мышкой.

— Нет. Просто я тебе нужен. Потому что сейчас ты способна сорваться. Ты потерпишь крах в своих чувствах. Я буду при тебе, как часовой при часах.

— Тогда я ухожу!

— Иди — попетляй по судьбе. Иди. Посмотришь, чем это окончится.

— Чем бы ни окончилось — это мое!

— Ты — моя.

— Что?!

— А я твой. — Смягчил он её гнев улыбкой. — Иди. Спасай его. А я подожду.

— Кого?

— Да уж не из тех, кого ты лечишь своими забавами. Его ты не скинешь с парашютом — пожалеешь. Он бьет в свои барабаны, и все ему по барабану. А ты, как птица счастья, ему продукты мешками под дверь подкидываешь. Идеалистка! Хорошо ему — можно вообще окопаться и делать вид что умираешь. Но не быть мужчиной! Потому что мужчина это тот, кто сам. Все сам! И женщину… тоже сам.

— Конечно, и сам ты меня бросил в холод и голод.

— Я, а не ты бросилась? И теперь, сделав выводы, бросаешь?.. А на чем твой бизнес стоит? Вот пойди, и брось его во имя спасения, согласно идее: спасение утопающих дело рук самих утопающих. Что ж ты его лишаешь возможности сопротивляться самому?

Она не нашла слов в ответ и стала молча одеваться с единственной мыслью — бежать. Бежать все равно куда. Лишь бы бежать. От него, от своего тепла, от все про неё знающего, незаметно заполняющего все её жизненное пространство и время, затягивающего в свою систему сразу и навсегда. Зазвонил телефон:

— Алина, не могу, умираю, хочу тебя видеть! — хрипел с тяжелыми придыханиями голос Карагоза. — Клянусь мамой, просто кофе попьем.

И её даже не тошнило от его слов.

Тут же согласилась пойти с ним на встречу, назначив её в кафе-стекляшке на Бронной, напротив Синагоги и Литинститута. Так было надо — надо бежать, — куда не важно.

— Иди. И ты поймешь, что ни с кем, кроме меня жить не сможешь. Ты не умеешь любить.

— Я просто не путаю любовь с погибелью. А у некоторых слышится, когда они произносят "люблю" — убью! Я же силой любви сражаюсь со смертью. Такой животно-сладостной черной дырой.

— Эх ты, Аника-воин. Я с бинтами постою на краю поля твоего сражения. Но ответь напоследок, ты любишь меня? — удержал он её за локоток уже за дверью.

— Люблю, — с удивлением произнесла Алина, вырвалась и понеслась вниз по лестнице.

ГЛАВА 23

Это было кафе свободных художников, туда не заглядывали ни толстосумы, ни бандиты, ни проститутки.

Карагоз пришел на свидание, одевшись, как он думал, под Алинин стиль весь в черном: в черной, тонкой кожи, куртке, в черных джинсах, водолазке и только ботинки его были светло кремовые, почти белые, как кроссовки.