Лайонел Дэвидсон - Ночь святого Вацлава

• Название: Ночь святого Вацлава
• Автор: Лайонел Дэвидсон
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-1114-4

Молодой англичанин Николас Вистлер, поддавшись на мошеннический трюк, попадает в ловко расставленные шпионские сети. Чтобы сохранить жизнь, ему приходится отправиться в чужую страну под видом бизнесмена. В кармане лежит книга, в переплет которой зашита очень ценная вещь. Поначалу Николас не понимает смысла своего задания. Но постепенно убеждается, что даже собственная жизнь – не самое большое, что он может потерять…

«Ночь святого Вацлава» (Night of Wenceslas) – первый роман Лайонела Дэвидсона, который сразу принес автору огромный успех. Книга была отмечена литературной премией «Золотая шпага» как лучший триллер года, а затем экранизирована. В одной из главных ролей снялся известный актер Дирк Боггарт.

---

Лайонел Дэвидсон Ночь Святого Вацлава

Chapter I

1

Когда я вошел к Хрюну в кабинет, он сидел, уткнувшись в свой гроссбух, и это значило: мисс Воспер умудрилась меня обогнать. Я уже полдня крутился перед его дверью с узорчатым стеклом, и она это, конечно же, усекла.

Он так прилежно трудился, прямо головы не поднимал – а обычно он сразу смотрел, кто вошел, – и, прождав пару минут, я стал шаркать ногами и вызывающе покашливать.

Наконец он вскинул на меня свои «приветливые утомленные» очи и произнес:

– Да, Николас? – А палец все упирался в какую-то строчку.

– Я бы хотел с вами поговорить… если вы не очень заняты.

А ведь еще недавно я клялся себе, что не произнесу этих последних слов, и потому, чтобы хоть как-то спасти самолюбие, громко добавил:

– Это очень важно.

– Ну, раз так важно, то не стоит откладывать, – сказал Хрюн с иронией, написал несколько цифр и слегка отодвинул линейку. – Чем могу служить, Николас?

– Это насчет жалования, – сказал я и уселся на стул, которого он мне не предлагал. Когда-то я здесь сидел, дожидаясь своего папу. В те времена Хрюн был его младшим партнером. – Мне на семь фунтов в неделю не протянуть.[1]

Хрюн недоверчиво на меня уставился:

– Как юноша, никем и ничем не обремененный, не может прожить семь дней на семь фунтов? Да о чем ты, Николас! Почтальон, у которого на шее семья, получает не многим больше!

– А вот я не могу! После уплаты за жилье и еду у меня остается пятьдесят шиллингов. А мне еще нужно на одежду, на развлечения, и чтобы пойти куда-то с девушкой…

– О какой одежде ты толкуешь, Николас? – он укоризненно покачал головой. – Ты отлично приоделся, когда вернулся из армии. Да я сам покупаю себе новый костюм раз в три года! Все дело в машине. Я с самого начала тебе говорил, что это излишество, недозволенная прихоть. Возьми к примеру меня, разве у меня есть машина?

Он ждал моего ответа, улыбаясь, чувствуя своим хрюшачьим нутром, что сумел-таки меня поддеть. И, когда я промолчал, добавил:

– Будь умницей, Николас, хоть раз послушайся доброго совета. Тебе двадцать четыре года, ты, слава богу, здоровый парень. Когда ты досконально изучишь дело, то войдешь в него полноправным партнером. А пока, в твоем положении, все эти разговоры про должности и прибавки – просто стыд и срам. Ты получаешь приличные деньги. Неужели ты думаешь, что нарабатываешь на семь фунтов в неделю?

Он снова замолк, с вытянутой рукой и издевательской улыбочкой на лице. Я предвидел, что он это скажет. И Маура учила меня, как я должен отреагировать. Но я, видит бог, не находил ответа. Хрюн знал меня всю мою жизнь. Его младшая сестра была моей нянькой. Когда он в первый раз вошел в эту комнату, я описался на этот самый стул. Я даже звал его когда-то дядей Карелом, у меня и сейчас это порой вырывалось.

– Я знаю только одно, – угрюмо буркнул я, – что в это жалованье мне не уложиться. Я всю дорогу занимаю. Просто не вылезаю из долгов.

– Долгов? И кому ты должен?

– Самым разным людям. Пару недель назад мне даже у матери пришлось пятерку занять.

– А вот у матушки-то занимать не стоило! – укоризненно воскликнул Хрюн. – Знаешь ведь, что всегда можно одолжить у меня. Зачем ее беспокоить? А, кстати, как поживает наша очаровательная дама?

– Нормально.

Маменька жила в Борнемуте, и я знал, что на самом деле это деньги Имре, проживавшего в том же частном пансионе, и что она вроде бы попросила его одолжить мне до тех пор, пока я не смогу вернуть.

– Как же я давно ее не видел! – грустно сказал Хрюн. – Из-за этой вечной перегрузки у меня никак не выходит ее навестить. Она все такая же красавица?

– Да, – ответил я, и это было правдой.

– А мистер Габриэль? Как у него с легкими? – участливо расспрашивал Хрюн.

– У Имре тоже все нормально.

Ничего у Имре с легкими не было. Просто он уже долгие годы был влюблен в мою мать, и так называемый недуг был предлогом, чтобы жить рядом с ней, в Борнемуте. Он там торговал марками в каком-то отеле.

– Нет, я обязан их навестить! В будущем месяце, как только пройдет ревизия, сразу же и поеду.

– Понимаете, она все еще живет представлениями прошлого… – поспешно сказал я, потому что он вроде и правда собрался это сделать. Мама всегда смотрела на Хрюна свысока (свою карьеру он начал с подметания полов на стекольном заводе ее отца). И вообще она вбила себе в голову, что он просто ведет дела, пока я не соблаговолю взять их в свои руки. Хрюн сразу смекнул, что к чему, и сказал только:

– Зато какого прошлого! Ты, наверно, Прагу не помнишь. Уж поверь мне, твоя мать была там некоронованной царицей. Прелестная женщина! Ничего удивительного, что она предпочитает вспоминать именно те времена.

Он сидел с томной улыбкой на устах, явно очень довольный тем, что фортуна так все поменяла. Потом спохватился и снова пододвинул к себе свой гроссбух.

– Ладно, Николас, нужно думать не о прошлом, а о настоящем и будущем. А будущее у тебя прекрасное, если ты, конечно, возьмешь себя в руки и вникнешь в дело. Так что продавай машину, мой мальчик, и сам увидишь, что тебе еще и накопить удастся.

Он слегка кивнул головой, и я автоматически поднялся. И только за дверью опомнился, что так ничего из него не выбил. Ни-че-го-шенъки… Даже обещаний. Ничего, за что бы можно было потом уцепиться, хотя бы умозрительно. Я прямо не знал, что скажу Мауре.

Лицо у меня, наверно, было такое кислое, что мисс Воспер явно сделала свои выводы и, еле сдерживая подлый восторг, принялась усиленно смачивать марки своим жабьим языком.

– Я и ваши тоже проштемпелевала, – пропела она со своей отвратной лепрозной улыбочкой. – А заодно сверилась со справочником. На этой неделе вышли только пятипенсовые марки.

– Ясно.

Это единственное слово, видно, прозвучало так уныло, что ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть ехидную ухмылку. Попытка сдержаться будто взорвала целую тучу ее ароматов, и они густо хлынули на меня. Я прямо задохнулся.

– Мистер Нимек уже освободился? – спросила она, чуть ли не хихикая. Поднявшись, она взяла свой блокнот и с минуту торчала у моего стола – я едва не помер, пришлось отвернуться. – Он всю неделю был такой изверг!

Называть Хрюна извергом было настолько дико, что я долго сидел, уставившись ей вслед. Мисс Воспер работала у него уже семнадцать лет – предостаточно, чтобы раскусить, кто он на самом деле. Этот новый ярлык по нелепости мог соперничать только с ее бешеной завистью ко мне – посягателю» барчуку, угрозе из прошлого…

Бизнес этот был создан моим отцом, англичанином, который много лет проработал в Праге – там он встретил мою мать и взял ее в жены.

Еще перед тем как я родился, он основал в Англии филиал, ведавший сбытом продукции Богемского стекольного завода, и послал туда управляющим Карела Нимека, Хрюна. В 38-м году стекольный завод в Богемии был захвачен немцами, и тогда лондонская торговая фирма стала основным предприятием.

В 41-м отец умер от рака, а перед смертью передал большую часть своих акций Хрюну. Впрочем, их было немного – основным капиталом был иск на компенсацию после войны. Все же 30 процентов этих акций он завещал мне и договорился с Хрюном, что после того, как я закончу университет и вникнув технологию производства, я войду в дело на паритетных началах. Потом он обеспечил ежегодную пенсию моей матери, отложил деньги на мое образование и умер с надеждой, что его условия будут выполнены. Почему он решил, что Хрюн станет соблюдать условия, столь туманно изложенные, – этого я не узнаю никогда. На самом деле тот получил полную свободу действий. Шаг рискованный! Вернувшись год назад из армии, я стал в этом офисе просто мальчиком на побегушках. Моя доля была равна нулю, потому что он никогда и ни с кем своей выручки не делил. Семь фунтов в неделю – и вся любовь.

Было пять часов – еще целый час до конца работы. Но я чувствовал, что больше мне не выдержать. А потому взял плащ, письма и вышел.

Лифтер терпеть не мог подниматься на два этажа, пришлось без конца давить на кнопку, пока он не соизволил прикатить. Он был весь белый и прямо онемел от злости, а я, доставив себе хотя бы это Удовольствие, съехал вниз, вышел на улицу и уже дошел до «Принцессы Мэй», когда спохватился, что все еще держу письма в руке. Я сунул их в карман и, плюнув на все, вошел в бар.

– Темного? – спросил Джек.

Я собирался заказать виски, но подумал, что пиво, пожалуй, лучше, и кивнул.

– Ты чего такой смурной? – спросил Джек, пододвигая мне кружку. – Бабулю что ли похоронил?

– Да ну… – я отхлебнул из кружки. – Просто жизнь подлая.

– Или со службы вытурили? – облокотясь о стойку, с интересом расспрашивал он.

– Такого счастья пока не подвалило.

– Или с девчонкой поцапался?

– Не-а…

– Стукнул машину?

– Единственное, чего пока не случалось…

– Слушай, кстати, я кое-что вспомнил, – сказал он и, пошарив в ящичке за стойкой, вытащил оттуда обрывок сигаретной пачки, на котором было что-то написано. – Тут один клиент ищет подержанную MG. Ты случаем свою не продаешь?