Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира

• Название: Иерусалим: три религии - три мира
• Автор: Татьяна Носенко
• Издательство: Ридерз Дайджест
• Жанр: Культурология
• Год: 2009
• ISBN: 5-89355-153-2

Книга посвящена истории становления Иерусалима как священного города трех монотеистических религий — иудаизма, христианства и ислама. В ней рассказано о возникновении религиозных святынь, развитии традиций паломничества, связанных с Иерусалимом, о сосуществовании трех общин в Святом городе на протяжении многих столетий. В последней части книги показаны истоки «иерусалимской проблемы» в контексте арабо-израильского конфликта и поиски путей его разрешения. Автором использован не только большой объем российских и зарубежных источников, но и личные впечатления нескольких лет, проведенных в Израиле.

---

В эти годы новый Иерусалим продолжал развиваться и строиться как единый город. Именно в этот период он фактически приобрел свой современный облик, и в его благоустройство вносили свой вклад и арабы, и евреи. В 1922 г. на земле, купленной Еврейским агентством у Греческого патриархата в самом центре нового города, началось строительство магазинов, гостиниц, кафе. Так появилась известная улица Бен-Йегуда, которая превращена в пешеходную зону города и сегодня является излюбленным местом для прогулок иерусалимцев и туристов. Названная в честь еврейского ученого Элиэзера Бен-Йегуды, внесшего большой вклад в возрождение иврита в качестве живого разговорного языка, эта уютная, красивая и в то же время по-восточному шумная, разноязыкая улица вот уже много десятилетий служит визитной карточкой Иерусалима в не меньшей степени, чем ворота и башни Старого города.

Поблизости улица Мамилла, ведущая к Яффским воротам, полностью принадлежала арабам. На Яффском шоссе, одной из старейших улиц нового Иерусалима, вполне комфортабельный арабский отель «Фаст» соседствовал с еврейскими рестораном и кафе, здесь вперемешку располагались арабские и еврейские ювелирные лавки, магазины одежды, лучший в городе арабский книжный магазин.

В эти годы западные районы Иерусалима — Катамон, Тальбия, Бака — застраивались богатыми виллами арабских семей. Здесь жили известные адвокаты и процветающие бизнесмены. Хотя в 1948 г. хозяева вынуждены были бросить свои жилища и уже никогда в них не возвращались, но на фасадах некоторых зданий сохранилась арабская вязь, свидетельствующая об их былой принадлежности. Рассказывают, что в 50-х годах в вилле, названной именем легендарного Гарун аль-Рашида, жила Голда Меир, бывшая тогда министром труда и жилищного обеспечения в израильском правительстве. Для того, чтобы скрыть принадлежность дома арабам, с керамических плиток стерли название виллы.[300] Не напоминает ли это времена, когда пришедшие в Иерусалим крестоносцы также стремились искоренить в нем любые свидетельства мусульманского присутствия? Невольно задумаешься, а не ходит ли иерусалимская история по замкнутому кругу?

Рядом район Рехавия в это же время осваивался евреями, в основном беженцами из Германии, располагавшими более скромными средствами, чем их богатые арабские соседи. Здесь до сих пор сохранился дом, построенный в 1933 г. на кооперативных началах членами Гистадрута — объединения еврейских профсоюзов. Жизнь в нем была организована по коллективистским принципам киббутца.

Но самой знаменитой и значимой еврейской стройкой тех лет в Иерусалиме стало возведение первого здания Еврейского университета. Церемония открытия происходила 1 апреля 1925 г. в специально построенном амфитеатре с видом на Иудейскую пустыню. Отсюда открывается совершенно библейская панорама необыкновенной красоты, простирающаяся на десятки километров к востоку вплоть до границы с Иорданией. Однако собравшимся на инаугурационную церемонию было не до созерцания живописных пейзажей. В связи с открытием университета усилилось брожение среди арабов, видевших в этом новом достижении евреев политическую акцию. Их недовольство усугубил приезд лорда Бальфура (это был его первый и последний визит в Палестину, с историей которой навсегда осталось связанным его имя). Присутствовавшие в этот день на горе Скопус гости-арабы — мусульмане и христиане — слышали в словах выступавших лишь одно: университет будет способствовать продвижению сионистской идеи, усилению позиций евреев в Иерусалиме и в Палестине.

Те, кто жил в эти годы в Иерусалиме, вспоминают о сгущавшейся атмосфере насилия, нависавшей над городом. Ненависть сталкивала не только арабов с евреями. Политические убийства становились одним из способов расправы сторонников муфтия со своими противниками, особенно во время арабского восстания 1936–1939 гг. Террористические методы борьбы были взяты на вооружение не только арабами, но и евреями. В квартале Меа Шеарим евреи-ортодоксы вступали в схватки со своими соплеменниками, не желавшими строго придерживаться правил Шаббата. В июне 1924 г. на Яффском шоссе был убит Яков Де Хаан, один из лидеров еврейских ультра-ортодоксов, отказавшихся сотрудничать с сионистскими организациями и признать верховенство просионистского Главного Раввината. Когда через 46 лет, в 1970 г., стала известна правда об этом убийстве, организованном лидерами Хаганы, Израиль был потрясен признанием одного из участников этой акции, Д. Тидхара, без малейшего раскаяния заявившего: «Я сожалею, что не меня выбрали, чтобы убрать его. Я только охранял других».[301]

В 30-х годах национальное движение палестинских арабов вступило в новую фазу, приобретя антиколониальную, антианглийскую направленность. Арабские волнения, начавшиеся осенью 1933 г. большой демонстрацией в Иерусалиме и прокатившиеся затем по всей стране, были направлены не только против стремительно нараставшей еврейской иммиграции, но и против английских властей. Англичане прибегли к силе оружия, и в Иерусалиме пять арабов стали жертвами в этих столкновениях.[302]

В период арабского восстания 1936–1939 гг. Иерусалим снова стал свидетелем трагического взаимоуничтожения арабов и евреев: преобладавшие в прежние времена стихийные массовые выступления сменялись преднамеренно спланированными акциями вооруженных групп или одиночек. Наступала эпоха организованного террора. В Иерусалиме антиеврейские террористические акции особенно участились после того как летом 1937 г. английская правительственная комиссия во главе с лордом Пилом выступила с рекомендациями о разделе Палестины на арабское и еврейское государства, что было совершенно неприемлемо для арабов. Ослепленная ненавистью машина террора давила всех подряд. При взрыве бомбы в еврейской религиозной школе погибло 9 детей. Один за другим террористами были убиты авторы одного из первых в Палестине учебников арабского языка Льюис Биллиг и Авиноам Йеллин. По некоторым данным, всего за эти годы в террористических актах в Иерусалиме погибло 46 евреев.[303]

В ответ на арабский террор, развернувшийся по всей стране, члены выделившейся из Хаганы группы Иргун Цвай Леуми (Национальная военная организация), вопреки принятой сионистским руководством политике «самообладания» (хавлага), начали осуществлять вооруженные карательные операции против арабов. В марте 1937 г. в ответ на брошенную арабом бомбу на Яффском шоссе, серьезно ранившую 3 евреев, иргуновцы немедленно организовали налет на арабское кафе в Иерусалиме. Жертвами этой кровавой расправы стали один убитый араб и, по меньшей мере, 20 раненых.

Дата 14 ноября 1937 г. вошла в иерусалимскую историю под название «черное воскресенье». В этот день в ответ на убийство арабами 5 рабочих-евреев в каменоломне Кириат Анавим экстремисты из Иргуна провели массированную акцию возмездия в городе и его окрестностях. Семь убитых и большое число раненых арабов расплатились за безумство своих единоплеменников. Летом 1938 г. по всем палестинским городам прокатилась волна еврейских терактов, спровоцированная казнью мандатными властями одного из террористов. В узких улочках арабского квартала Старого города 15 июля во время нападения террористов было убито 10 и ранено 29 арабов.

Еврейское агентство — официальный руководящий орган евреев в Палестине — категорически осуждало террор экстремистов, считая что он «наносит ущерб моральному облику палестинского еврейства, мешает политической борьбе и подрывает безопасность».[304] Однако многие евреи видели в иргуновцах чуть ли ни «народных мстителей». Даже такой умеренный и трезвомыслящий сионистский деятель как А. Руппин записал в те годы в своем дневнике: «Евреи довольны, что они перестали быть единственной атакуемой и страдающей стороной, как в 1936 г.».[305] Возможно, скрытая общественная поддержка сыграла немаловажную роль в том, что на протяжении следующего десятилетия еврейский террор приобрел широкий размах и стал неотъемлемой частью палестинской реальности.

Иерусалим не был центром арабского восстания 1936–1939 гг. Основные события происходили в Галилее и на побережье Средиземного моря. Но напряженность положения ощущалась и в Святом городе. По воспоминаниям известного русского писателя А. П. Ладинского, жившего в эмиграции в Париже и посетившего Святую Землю в 1936 г., «положение в Иерусалиме было таково, что посещать «Старый город» туристам не рекомендовалось». Жизнь в обычно оживленных кварталах Старого города напоминала сонное царство. Ладинский отмечал, что ему не попалось ни одного европейца, кроме двух—трех греческих священников. Не увидел он и евреев у Стены Плача. Только «люди в фесках и «галибиях» или в бедуинских «кефиях» и «абайях» (бурнусах) сидели на корточках в тени домов. Все лавки на базарах были заперты, даже лавчонки, что продают крестики и терновые венцы».[306]