Анатолий Шиманский - Америка глазами русского ковбоя

• Название: Америка глазами русского ковбоя
• Автор: Анатолий Шиманский
• Издательство: Амфора
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00809-8

Анатолий Шиманский – человек одновременно обычный и удивительный. Русский по привычкам и восприятию жизни, он решил познакомиться с Америкой без посредников – и познакомить ее с собой. Каким образом? Для этого оказалось достаточно приобрести мерина, назвать его Ваней, впрячь в фургончик и проехать не спеша от Восточного побережья США до Западного…

---

В поселке Кортланд я увидел около дома подходящую лужайку, которую косил на мини-тракторе миниатюрный старичок с грустно висящими усами. Тэд Троба разрешил мне разбить лагерь у себя во дворе и позволил пастись Ване на недокошенной лужайке.

Он не имел достаточно земли, чтобы фермерствовать самостоятельно, и батрачил на своего соседа. Тэд был совершенно разбит потерей жены, умершей недавно от рака, и никак не мог привыкнуть к одинокой жизни. Многие мужики и у нас умирают вскоре после смерти супруги, лишившись второй половинки своей души. Сидя в телеге, я каждые полчаса слышал его рыдания.

У меня тоже проблемы – хомут натер правое плечо лошади, и надо придумывать какую-то прокладку и распределить трение вокруг шеи более равномерно. Насмотревшись на страдания Тэда, я тоже впал в депрессию и, обняв лошадь, шептал:

– Ты у меня, Ванечка, любимый и единственный. Нико му мы с тобой не нужны, кроме как друг другу. И мне женщины не нужны, пока ты у меня есть. Уж ты-то не изменишь и не предашь, как они делали.

И вдруг, ни с того ни с сего, Ваня тяпнул мощными зубами меня за плечо. Опешив от неожиданной боли, я вскоре рассмеялся. Ну, точно, поступил мерин как женщина: только расслабишься, а она – как тяпнет тебя сзади, и не знаешь, за что. Правда, в данном случае лошадь укусила меня поделом. Вероятно, гладя шею Вани, я растеребил рану, вот и схлопотал, как в песне – «Не сыпь мне соль на рану, она еще болит!»

Утром позвонил другу Дэвиду. Был он профессором английского языка университета штата Небраска. Он обещал встретить меня по дороге в Линкольн, столицу этого штата. С утра он вел переговоры о моем посещении мэрии города и Капитолия штата.

С Дэвидом я познакомился заочно, по телефону, советуясь по поводу деталей проезда с лошадью по дорогам США. Десять лет тому назад он с семьей проехал таким же образом из Линкольна в столицу США. Намеревался он ехать и дальше, через СССР и Китай, вокруг глобуса. Но коммунисты не дали ему разрешения на проезд через управляемые ими страны. Тогда Дэвид был вынужден вернуться к профессорской рутине.

И вот, наконец-то, я встретил его по дороге в Линкольн. Оказался Дэйв выше и моложе меня: лет пятидесяти, с седеющими усами и скрывающими грусть глазами. Приехал он меня встретить с семилетним сыном Грэйсоном, который пересел ко мне в телегу. Это существо провело ревизию моих незначительных запасов. Найдя шоколадный набор, который я приобрел в русском магазине Нью-Йорка и хранил для будущей любимой женщины, он его вскрыл и хорошо опробовал. Таких детей нужно воспитывать розгами еще до рождения!

В мэрии Линкольна мне вручили ключ от города и диплом почетного гражданина. Проехав еще с километр, я оказался при входе в Капитолий, где только случайно оказавшаяся без титула «мисс Америка» Хэйди Кэрр вручила мне от имени губернатора флаг штата, развевавшийся раньше над его столицей. При вручении диплома «Почетного гражданина штата Небраска» я сподобился поцеловать ее ручку. Местные газеты и телевидение снимали этот замечательный момент, а полицейские поили Ваню и кормили его фруктами. Ох, не долга ты, мирская слава!

Дэйв договорился о возможности оставить лошадь с телегой на территории «Пони клуба», в пяти километрах севернее Линкольна. По дороге туда меня остановили два полицейских и потребовали свернуть с дороги на ближайшую автостоянку. Сержант-негр заявил, что телега задерживает автомобильное движение и я должен подождать, пока транспортный поток будет поменьше. Такого абшида со мной не происходило за всю дорогу, и было это особенно оскорбительно после получения флага и диплома почетного гражданина штата.

Я чувствовал моральную обязанность тирадой защитить права бывших и будущих лошадников на этой дороге. Излагалась она с еле скрываемой яростью: во-первых, за моей телегой не было скопления машин; во-вторых, в этом штате преимущественным правом на дорогах до сих пор пользуются конные повозки. И т. д. и т. п… Этот клекочущий запал я обрушил на полицейских.

Да только зря сотрясал воздуся – уж если полицейские решили поиздеваться над тобой, то законы им не указ. На их стороне государственная система: униформа, пистолет, дубинка и жестяная бляха представителя закона. Продержали они меня столько, сколько хотели. Отпустили через час, поиздевавшись всласть.

На территории конного клуба нам выделили пастбище, а проживавший рядом И-Джей Кул пообещал присмо треть за лошадью и телегой, а заодно отремонтировать оглобли. Ване нужно было несколько дней отдыха, и на это время меня пригласил погостить у себя в доме профессор Дэвид. Фамилию свою он запретил упоминать в книге.

Дэвид уже лет двадцать преподает английский язык в университете штата и почти смирился с судьбой. Да не так уж она и плоха – зарплата 60 000 долларов в год ему обеспечена. Главное, согласно договору с университетом, никто не может его уволить, даже если он перестанет соображать, что делает.

До этого он пытался заниматься политикой и баллотировался в конгресс штата, но у противника оказалось больше денег и связей. Борьба между ними достигла такого накала, что пришлось Дэвиду продать дом и переехать жить в другой город.

После неудачной попытки проехать вокруг света на лошади с телегой он махнул рукой на приключения и решил быть примерным семьянином. К своим четырем родным детям он добавил еще столько же приемных. Но не зря говорят, что любой добрый поступок должен быть наказан. Отношения его с уже подросшими детьми довольно сложные, часто доходящие до скандалов. Они не могут Дэвиду простить то, что он лучше своих чад.

Мой приезд разбудил в Дэвиде дух странствий, и он решил присоединиться к экспедиции. Вначале хотел недельку проехать со мной по дорогам штата Небраска. Решили ехать вместе в поселок Ваху, который был всего в 15 километрах от Линкольна. Известный телевизионный комик Дэвид Леттерман объявил в последней передаче, что намеревается открыть там свой офис. Мы связались с редакторами его шоу и объявили, что едем в Ваху на встречу с Леттерманом для переговоров о перенесении столицы штата Небраска из города Линкольн в Ваху.

Оснований для этого более чем достаточно: во-первых, туда переезжает знаменитый Леттерман. Во-вторых, у меня есть флаг штата, который мы можем водрузить на любом высоком здании Ваху. В-третьих, меня, почетного гражданина штата, легко будет объявить губернатором.

Подготовка этого «переворота» требовала переговоров с Леттерманом и местными радио и телевидением, за что взялся Дэйв. Мне же требовался интенсивный отдых, чтобы подлечить язву и привести в порядок дневники. В мое распоряжение отдали подвал, где была оборудована спальня. Там же стояла печка-буржуйка, топить которую входило в мои обязанности.

Дом Дэвида находился на вершине холма, рядом с костелом и начальной школой, в которой было всего пять учеников. Когда-то я учился в подобной школе, поэтому и попросил разрешения зайти туда и вспомнить детство.

Бланш, учительница предпенсионного возраста, прид ерживалась традиционных методов обучения. Перед уроком дети пропели гимн США, потом прочли молитву и приступили к запоминанию имен президентов и столиц штатов. Таблицу умножения они тоже знали, что удивительно для современных учеников, которых больше этому не обучают. Был в этой школе и компьютер, подаренный Дэйвом. Дэйв, кстати, еще и староста костела. Сомневаюсь, что, имея столько обязанностей, он сможет присоединиться к моей будущей экспедиции в Австралию, не говоря уже об Америке.

На следующий день Дэвид свозил меня в Небрасский университет, где, помимо преподавания литературы, он занимался компьютерным программированием. Этот хронический оптимист надеялся вскоре сделаться миллионером, создав программу, облегчающую изучение английского языка.

Знаменитый английский писатель и эстет Оскар Уайл ьд тоже пропагандировал английскую литературу, когда в конце прошлого века путешествовал по Америке, читая лекции. Приехав 23 апреля 1882 года в Линкольн, он познакомился с профессором местного университета Джорджем Вудберри и отправился с ним первый раз в жизни (но, к сожалению, не в последний) навестить тюрьму. Там ожидал казни через повешение преступник по имени Эйрес.

– Умеешь ли ты читать? – спросил беднягу Оскар.

– Конечно же, сэр. Я предпочитаю повести и сейчас дочитываю «Наследник из Рэдклиффа» Шарлотты Янг.

Вероятно, Уайльд не был большим поклонником этой писательницы, если в своем письме в Европу так прокомментировал эту встречу: «Мое сердце было тронуто, когда я посмотрел в глаза этого бедняги, но если он читает „Наследника из Рэдклиффа“, то и поделом ему».

Похоже, уголовники Линкольна в конце прошлого века были исключительными интеллектуалами – в соседней камере Уайльд обнаружил обладателя аж двух книжных полок. Среди книг был сборник стихов Шелли и «Божественная комедия» Данте Алигьери. «О боже, кто бы мог предположить, что можно найти Данте в таком месте! Это странно и прекрасно, что страдания изгнанника из Флоренции через сотни лет осветят страдания обыкновенного преступника в современной тюрьме», – такая сентенция пришла в голову Оскара Уайльда. Он еще не предполагал, что через 13 лет за гомосексуальную любовь к лорду Альфреду Дугласу сам будет посажен на два года в тюрьму. И тоже будет получать утешение, читая «Божественную комедию».