Георгий Карпенко - Под парусом в Антарктиду

• Название: Под парусом в Антарктиду
• Автор: Георгий Карпенко
• Издательство: Яхтсмен
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2002
• ISBN: 5-89560-010-7

Девяностые годы прошлого века. Разгар «перестройки». Большинство сограждан занято кто выживанием, кто лихорадочным сколачиванием состояний. В это, вроде бы неподходящее для романтики время, турист с огромным стажем и яхтенный капитан Георгий Карпенко пускает все силы, время и средства на строительство огромной стальной океанской яхты — «Урании 2», после чего, набрав команду по… объявлению в журнале, уходит из Питера курсом на Антарктиду. С огромными трудностями, оказавшись к моменту старта на финансовой мели, Георгий приводит яхту к берегам южного континента и даже пытается «замкнуть» кругосветку в меридиональном направлении. О перипетиях этого похода и рассказывает данная книга. Очень познавательное, эмоциональное и светлое чтение, книга, которую хочется перечитывать снова и снова.

---

С утра 13 марта задуло с юго-запада. Убрали рейковый стаксель, но даже на штормовом стакселе и триселе яхту приводило, и она шла вдоль волны. До Горна осталось около тысячи миль. Много! Далеко мы забрались. На 64-м градусе южной широты появились альбатросы. Каждый день снег, снег, снег. Ветер и волны. Я попытался реанимировать фаловую лебедку на гроте, ничего из этого не получилось, зато приморозил кончики пальцев. Тима передал, что 16–17 марта в нашем районе ожидается шторм 10 баллов. Куда еще больше?! Холод. Организм не потребляет воду и выталкивает ее из себя, приходится постоянно посещать гальюн. По этой волне приходится идти на восток, но при первой же возможности будем подворачивать на север, уже пора. Я должен доехать до своих дочерей. И тут я вижу мужиков вокруг себя и начинаю думать, что мне нужно вывести их из этого кошмара живыми.

16 марта ветер скис. До Горна 400 миль. Поставили грот, но упустили ловушку, и Артур лазил до первой краспицы. Законтрили новые мочки, причесали немного палубу, все в ожидании завтрашнего шторма. Поддувает с N-NW, при усилении может сдуть до Беллинсгаузена. Ночь началась с усиления ветра. С Валерой поменяли галс, но пришлось резануть ножом веревку, которая захлестнула щкот стакселя. На новом галсе поехали на северо-запад, это лучше, чем в острова Антарктического полуострова. Но за ночь ветер зашел, и мы стали идти 250–260 градусов, теряя за час милю по широте. Несколько раз приложило очень сильно, и я думал, что разобьюсь, когда летел с дивана рубки в дальний угол. Но циклон так и не собрался в кучу, ждем основного циклона. Давление за ночь упало, теперь идет по прямой, но будет большое падение. Погода явно не балует нас попутняком. Идем в бейдевинд под одним штормовым стакселем и триселем на бизани. Яхту сильно кидает. Закрепили румпель, а сами лежим на полу рубки и поем песни под Артурову гитару.

Вчера вечером разлетелся в клочья штормовой стаксель. Для тяжелой погоды у нас остался только небольшой, латанный-перелатанный рейковый стаксель — и все. Я в панике — «Урания-2» без двигателя и без парусов! Впереди пролив Дрейка.

Северные ветра отжимают нас к Антарктиде. Я вспоминаю слова Криса, на которые я тогда не обратил внимание, что в Антарктиду попасть просто, а вот вернуться назад — тяжело. Ветер давит от 350 градусов, оттуда, куда нам нужно идти, это в пику Соколову, который говорит, что здесь всегда западные ветра. Иван серый, худой, не говорит ни с кем, лежит в своей каюте. Валера тоже уже за пределом. Аркаша, весь укутанный какими-то тряпками, не кажет лица, наверное, не напрасно. У меня внутри все обрывается — это состояние уже хроническое — при мысли, что до и после Ле-Мера ветра северных румбов, и самим нам отсюда не выбраться на рваных парусах, не успеть до того момента, пока мы не начнем один за другим сходить с ума. Опять очень холодно, идет бортовая качка, некуда пристроить свое тело, его терзают броски. В каюту свою не могу заходить, там одиноко, холодно, безнадежно и серо. Стараюсь торчать на людях. К вечеру начинает раздувать с севера. Волны с белым налетом пены вокруг, вой ветра за палубой, иногда шарахнет в стекло рубки.

Рано утром пошел ветер с юга. Поставили грот, бизань, рейковый стаксель, пошли. Вскоре несколько раз предупредительно шквальнуло, и ветер пошел на усиление. Начало приводить. Но шли на NSN, очень хорошо. Успели снять грот и рейковый стаксель. Рейковый стаксель был уже подорван — заволокли в рубку ремонтировать. Шли на одной бизани, и то яхту стало приводить и вытаскивать на волну. Сбросили бизань и пошли под рангоутом, ветер еще прибавил, начался просто ураган, который терзал море, «Уранию-2» уже сбрасывало с попутняка. Мы бешено крутили штурвал и меняли друг друга, оставаясь без рук. Сквозь задраенные люки прорывался вой ветра, который заглушал даже удары волн, когда она обрушивалась на палубу и накрывала яхту. В голову лезли мысли о слабых местах проводки шкотов, крепления аккумуляторов которых могли вылететь из гнезд с последствием пожара. Сидя в рубке, мы из лавсанового триселя пытались делать стаксель, поставив карабины по передней шкаторине. Ночью полегчало, и лодка под рангоутом стала держать попутняк. Утром мы с Валерой на место стакселя поставили трисель. Его шкотовый угол — необыкновенно узкий, начал возмущаться, пока мы его не обтянули. Мы сами не ожидали, что из этой идеи что-то получится, теперь место отсутствующего штормового стакселя занял трисель, который был из той же породы парусов для тяжелой погоды, сшит он был из толстого лавсана, и то, что его хватит на несколько штормов, радовало, это как будто продлевало нам жизнь. Получили телефонограмму от Юры: «Сегодня будет плохо, завтра будет лучше, и в обозримом будущем циклонов не будет!» Хорошо бы, конечно, но не верится, что так просто можно остановить процесс. Полтора часа гарцевал на палубе, настраивая стаксель-трисель, и делал перепроводку шкотов. Волна идет боковая, окатывает, и никуда не спрячешься, принимаешь ее во весь ее рост. К вечеру скорость под штормовыми парусами упала до пяти узлов, но тянем с поднятием грота, идет волна с гребнями, правда, пены стало меньше. Почти одновременно поломались две конфорки на камбузной плите, осталась последняя. Но Дима активно готовит воскресный обед, народ ходит невдалеке от него в предвкушении воскресной чарки. И вдруг вышло солнце, первый раз за последние пять дней, и мы ставим грот (вернее, его верхнюю часть до третьего рифа) и резво несемся к мысу Горн. Идут тучи, сыплют снежную крупу, но грот вроде бы терпит. Поели Димин плов (рис и китайская тушенка), выпили по рюмке. Хорошо! Самое главное, что яхта при этом идет по восемь узлов, притом напрямик к Горну.

До мыса Горн 90 миль. Мы пилим в берег, и ночью я дергался сменить галс, даже поднял Диму с Артуром, но решили еще протянуть до утра, потому что ломать мачты и рвать паруса лучше при дневном свете. К утру ветер ослабел, сменили галс, поставили второй стаксель на внутренний штаг. Шкоты наши все потерты, разлохматились, наружная оплетка местами слетела, вид жалкий. Наконец-

то завершился четырехдневный ремонт рейкового стакселя, но его решили не ставить, а свернули и отнесли в парусную, на черный день. В рубке сразу же стало просторно.

В Дрейке появились чайки цветом, как наши тетерки (рябенько-коричнево-серые). Чайки — самые равнодушные к человеку создания. Но у чаек, обитающих в пятидесятых широтах, самые красивые по форме крылья: узкие, гигантские, с изломом. В 15 часов, выскочив в очередной раз на палубу, увидел далекую землю — горы Огненной Земли. Тучи, тучи, пасмурная, но довольно-таки сносная погода. На четырехметровой зыби метровая волна.

То, что произошло дальше, трудно было предвидеть. Убегая от Антарктиды на север и принимая на этом пути в основном встречные ветра, мы вышли к Огненной Земле в пределах видимости в тот момент, когда ветер исчез, и мы ощутили достаточно сильное приливное течение, которое понесло нас на скалы со скоростью 5–6 узлов. Еще ночью мы поняли, что попадаем в западню, отслеживая по радару, как нас буквально засасывает в громадный залив, набитый островами-скалами, между которыми текут быстрые реки приливно-отлив-ных течений. Залив был заперт навалом могучего течения западных ветров. Интуиция подсказывала, что выбраться из этого мешка, в который мы, меняя галсы все больше погружались, можно единственным способом: поставить полный грот, легкий стаксель и на этом полном вооружении пробовать выскрестись из западни. Стояла кромешная тьма, когда вся команда понеслась ставить грот. Но при поднятии его один из ползунов перекосило, и мы подорвали у люверса переднюю шкаторину, грот заклинило. Влекомая течением, «Урания-2» быстро шла в глубь залива, и то, что мы увидели в серой дымке рассвета, было сильным потрясением: не только спереди и с боков, но уже и сзади из моря торчали черные обломки скал. Хотя еще вечером я видел их далеко на горизонте, возвышающимися в легкой прозрачной дымке. А сейчас они были совсем рядом, и мы приближались к ним с каждой минутой. Мы обсудили на бегу с Валерой частоты, на которых работала служба SOS, и сделали вторую попытку поставить полный грот, для этого мне пришлось подняться на мачту до первой краспицы и пропускать через проблемное место люверсы. Эта попытка удалась, и грот встал во весь свой 22-метровый рост. Потом так же быстро мы выкатили из Аркашиной каюты большой тюк «угребистого» стакселя и подняли его на переднем штаге. Команда работала быстро, четко и предусмотрительно. Мы набили шкоты, и «Урания-2» с полным гротом и большим стакселем, таким нехарактерным для этих стремных мест, пошла. Пошла на волну нахраписто и резко, и тут я в очередной раз убедился, что это живой организм, которому, как и всем нам, умирать не хочется. Я стоял за штурвалом и шел на тонкой, между обветриванием парусов и максимально возможно к югу, и чувствовал, что это мне удается. Потом, отдав штурвал Аркадию, спустился в рубку и увидел мрачные, значительные лица мужиков, но сияющие изнутри. Валера сказал, что идем 120. Это было невероятно. Я впился глазами в меняющиеся кабельтовы широтной координаты — они росли, отщелкивая единицы, как таксофон в такси. «Урания-2» вырывалась из западни. Я вернулся в кокпит и встал за штурвал. Я наслаждался ходом, я видел, как уходят за корму два обломка скал, а черные скалы островов постепенно синеют. Ветер то ослабевал — и тогда паруса заполаскивали на волне, то раздувал — и тогда «Урания-2», отбрасывая стеклянную волну, уходила прочь от этого проклятого места.