Александр Гейман - Овидий

• Название: Овидий
• Автор: Александр Гейман
• Жанр: Научная Фантастика

---

Марк Юний проплакал всю ночь и проснулся поздно днем с тяжелой головой. Он долго не вставал, вновь переживая открывшееся прошлое. Брета, сочтя, что он заболел, спрашивала Юния о чем-то, но он только отмахивался. Кое-как собравшись с силами, он пошел к реке, умыл грязное лицо и присел у тихих вод на камень. "Что же теперь делать?" - вот о чем пытался размышлять мнимый римский изгнанник. Пока он был Марком Юнием, считал себя гражданином и изгнанниником Рима, он еще мог питать какие-то надежды и строить планы. Мало ли что - вдруг аргументы в сестерциях возымеют действие и обидчивая родственница цезаря попросит за него перед троном. Или умрет сам цезарь. Или, воображая невероятное, сам Марк Юний наберется духу для бегства и поселится где-нибудь в Марсалии под чужим именем. Но теперь... Теперь это всего лишь мираж. Римлянин Марк Юний мог вернуться домой - ему же, чудослову Дзиангаутси, возвращаться было некуда. Не было родственников, чтобы снестись с ним и ободрить. Не было вестников, чтобы по случаю отправить весточку к своим. Не было и не могло быть даже такого случая - ничего не было. Даже в Рим он теперь вернуться не мог. Марк Юний сознавал теперь, что его римские воспоминания ложны - это была завеса, чтобы отгородить его подлинное прошлое. Никакой золотой юности сибарита, никаких роскошных купаний на курортах Италии и Малой Азии, никакой родни - теперь, когда Марк Юний пытался вызвать живые образы этой его будто бы юности, он видел только смазанные расплывчатые черты. Скорее всего, такой семьи и такого рода в этом самом Рима и вовсе не было. Все, чем располагал Марк Юний,- это селение дикарей, Брета, козьи шкуры на лежанке. Так что же ему делать?.. О Абинт, что делать?

- Юний,- послышался голос за его спиной,- это были дети Бреты, мальчик и девочка.

Они что-то толковали ему на своем варварском наречии, перемежая речь знаками и несколькими латинскими словами:

- Там... идти.. гость... ты!..

Они показывали в сторону поселка, и Марк Юний сообразил, что кто-то хочет его видеть. Уж не его ли римские родичи? - с горькой иронией подумал он. На полпути к поселку он увидел этого гостя. Его походная одежда была нездешней - по виду, это был, скорее, выходец из пределов империи. Так и есть незнакомец оказался торговцем, греком из Малой Азии, но, однако же, с римским гражданством.

- Ничтожный Иппократ приветствует Марка Юния Криспа! поднял он руку еще за дюжину шагов в шутливо-торжественном салюте.

Изгнанник Марк Юний, конечно, обрадовался бы этой встрече - хоть и не ровня, но человек из его мира: можно передать письмо на родину, узнать новости, отвести душу в беседе. Ему же, безымянному изгнаннику-дзианганцу, все это было безразлично. Иппократ, похоже, был если не обижен, то удивлен столь холодным приемом, но, видимо, приписал это меланхолии, владеющей изгнанником. Он объяснил Марку Юнию:

- Мы гостили у... - грек тонко усмехнулся,- у царя Брода, от него-то я и узнал о твоей горестной ссылке, Марк Юний. Я решил непременно заглянуть к соотечественнику. Через полгода я вернусь в Рим и смогу передать все твои пиьсма, если только ты не ожидаешь какой-то иной возможности, более быстрой, чем эта. Всегда буду рад помочь, чем могу, члену благородного дома Криспов... К сожалению, Юний, я, увы, не могу усладить твой слух свежими новостями - я сам уже несколько месяцев как из империи.

- Благодарю,- вяло отвечал Юний. - Нет, я не стану посылать никаких писем.

Иппократ недоуменно хмыкнул.

- Понимаю, понимаю, эта глушь, конечно, навевает страшную тоску,- проговорил он. - На этот случай могу предложить кое-какое средство... - грек сделал паузу. - Можно сказать, я нарочно приехал, чтобы снабдить тебя им, Марк Юний.

- Что же это? - без интереса спросил Юний - он было подумал, что речь пойдет о каком-нибудь наркотике.

- У меня с собой большой свиток элегий Овидия,значительно проговорил Иппократ. - Что может лучше утешить в печали, как не сознание, что кто-то другой разделяет ее с тобой? Представь, Юний,- у меня чуть ли не все его киммерийские стихи - ну, те скорбные элегии, что он написал в ссылке в своей Скифии.

- Да? - равнодушно переспросил Марк Юний. Те, кто в Дзиангаутси обрабатывал его память, очевидно, не были слишком добросовестны: он не мог вспомнить про этого самого Овидия ничего путного - кажется, это был один из известных поэтов в этом дикарском Риме.

- Я уступлю задешево,- поторопился добавить грек, неверно истолковав равнодушие Марка Юния. - Прости, не могу подарить их тебе, все-таки я торговец, а не меценат.

Марк Юний сделал неопределенный жест. Грек снова хмыкнул:

- Странно, мне сказали, что ты тоже поэт. Не ожидал такого м-м... безразличия.

- Сколько ты хочешь? - спросил Марк Юний - в конце концов, почему бы не ознакомиться с опусами местных стихотворцев, подумалось ему.

Глаза грека заблестели, и он сторговал неплохую, по его мнению, цену. Дзианганец помнил, что у него с собой есть какая-то сумма местных денег - много или мало, он не представлял, их хранила Брета где-то в тайнике - на черный день для него, Юния. Как он и предполагал, денег из тайника оказалось вполне достаточно, чтобы сделать покупку,- а еще он купил кое-что для Бреты и детей - нож мальчику и медное зеркальце для девочки. Остаток дня Ипполит надоедал Юнию своей болтовней и остался ночевать в поселке - к счастью, не у Марка Юния, там было тесно. Прощаясь утром, Ипполит вновь спросил Юния:

- Может, мне все же что-то передать твоим на родине, Марк Юний?

Дзианганец подумал, что для этого греку пришлось бы проделать слишком далекое путшествие, и криво усмехнулся. Внезапно у него мелькнула сумасшедшая мысль, что этот торговец никакой не Ипполит, а соглядатай императора Дзиангаутси. Может быть, властелин сжалится, узнав о горестной доле изгнанника? Снова криво улыбнувшись, Марк Юний сказал:

- Что ж, передай там на моей родине, что изгнанник Марк Юний Крисп не может вспомнить своего имени.

Ипполит скорчил удивленную физиономию:

- Не может вспомнить своего имени?

- Да, именно так и скажи,- подтвердил Юний.

Грек развел руками и обещал. Если он действительно из Дзиангаутси, то Марк Юний сказал достаточно: он дал знать, что вспомнил свою настоящую родину и что томится по ней и страдает. Еще бы не страдать - как мог он, дзианганец и чудослов, жить, не зная своего имени? Уже одно это было пыткой, не говоря про саму ссылку. А впрочем,- снова загрустил Марк Юний,- пустые надежды. Какой там инспектор из Дзиангаутси! О нем забыли и думать, Марк вспомнил уже достаточно, чтобы не сомневаться: никто из его приятелей и покровителей не станет о нем терзаться настолько, чтобы ставить под удар свое положение при дворе из-за какого-то изгнанника. Нет, Дзиангаутси уже потеряна...

Мешок со свитками стихов Марк Юний закинул куда-то на чердак за стреху и так и ни разу не развернул ни единой элегии - у него пропала охота к тому после ухода грека. Лишь недели через три сын Бреты полез на чердак и уронил эти свитки. Они с девочкой хотели было растопить огонь в печи этими элегиями, но Брета заметила и спросила прежде Марка Юния. Он хотел было уже согласиться, но любопытство толкнуло его кинуть взгляд на эти писания.

Вот и шестую весну среди гетов, в шкуры одетых,

У киммерийских границ выпало мне отбывать...

- прочитал он начало одного из стихотворений. Он уже не мог оторваться и дочитал до конца. Потом он прочел вторую элегию, потом взял мешок рукописей и ушел с ним к реке, к своему камню и там сидел до вечера, читая и перечитывая стихи варварского поэта. Нет, он не был особенно впечатлен искусство этого мира было, конечно, столь же дикарским, как и все остальное. Можно ли было это сравнивать с фантоматикой Дзиангаутси, с изощренным чудословием диадзиалей империи или переливами умельцев звуковых облаков! Но грек-торговец оказался прав в другом: судьба, печаль и обида этого Овидия, дзианганец не мог не признать этого, были весьма сходны с тем, что испытывал он сам.

Не о возврате молю...

сделай изгнанье мое не столь суровым и дальним!..

Да, вот и он мысленно взывал теперь о том же, готовый славословить и даже откровенно низкопоклонствовать перед троном. Вот бы его вернули хотя бы на Карсу, планету, что стала на языке дзианганцев синонимом глухомани! Да, да, все в точности сходится... Или вот это:

Чаще пиши - и сотни причин победишь, чтоб отныне

Мне не пришлось искать, чем тебя оправдать.

Это тоже было знакомо Марку Юнию - он ломал ночами голову, гадая, пытаются или нет его друзья хотя бы как-то снестись с ним, если уж не вернуть в Дзиангаутси. Он перебирал причины, по которым могла бы не удаться попытка отыскать его или дать ему знак, гадал, кто из друзей мог бы быть настойчивей в том... что говорить... все вы одинаковы, друзья мои, хоть в Римской империи, хоть в галактической... А интересно, что же произошло с этим Овидием? Простили его или он так и окончил свои дни в ссылке? Юний пожалел, что не расспросил торговца-грека.