РАФАЭЛЬ САБАТИНИ - Торквемада и испанская инквизиция

• Название: Торквемада и испанская инквизиция
• Автор: РАФАЭЛЬ САБАТИНИ
• Издательство: Прибой, ВОКРУГ СВЕТА, ИЗДАТЕЛЬСТВО
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87260-006-2

Рафаэль Сабатини в своем исследовании «Торквемада и испанская инквизиция» собрал и обобщил сотни фактов и документов по истории инквизиции вообще и зловещей роли, которую сыграл Великий инквизитор фра Томас де Торквемада.

ТОРКВЕМАДА и испанская инквизиция (TORQUEMADA and the Spanish Inquisition)

Историческая хроника

Первое издание книги вышло в Лондоне в 1913 году.

Перевод выполнен с издания 1930 года.

---

Что могло заставить их прийти к взаимному согласию в том, чтобы сделать признание в преступлении, которое они не совершали,- признание, неизбежно ведущее на костер? Какую выгоду хотелось им извлечь из ложных показаний на самих себя?

Одно из главных препятствий, не позволяющее отклонить всю историю как фальсификацию, – признание Хосе «раввину Абрааму» в тюрьме Сеговии. Лоэб понимает это и предпринимает попытку преодолеть помеху, но его аргументы недостаточно строги.

Но если Лоэб совершенно неубедителен в стараниях доказать, что распятие мальчика – всего лишь выдумка, то трудно найти что-либо более убедительное, чем его первое утверждение: даже если считать изложенную в досье Хосе историю правдой, то события вовсе не складываются в картину ритуального убийства, а выглядят как элемент колдовского действа.

С этим заключением приходиться согласиться, хотя на первый взгляд может показаться, что распятие ребенка служило обеим целям одновременно. Такое мнение сложилось после заданного инквизиторами вопроса о том, почему мальчика именно распяли, а не предали смерти каким-нибудь другим образом, хотя для колдовства необходимо было лишь сердце ребенка.

Ответ гласил, что распятие выбрали из желания высмеять и оскорбить почитание крестных мук Иисуса Христа. Но между этим и ритуальным жертвоприношением огромная разница. Если мы обратимся к использованным бранным выражениям, то обнаружим лишь фразы, оскорбляющие именно Спасителя и произносимые как колдовские заклинания, насылающие «порчу». В данном случае вместо обычного деревянного или воскового чучела использовали живого человека. Что же касается остального, то жертвоприношение ребенка имеет отношение лишь к колдовскому обряду, а не к религиозным таинствам или обычаям иудеев.

Пожалуй, без всяких сомнений можно отвергнуть теорию о том, что распятие Святого Младенца из Ла-Гвардии следует рассматривать как пример иудейского ритуального убийства. До этого пункта в рассуждениях Лоэба мы согласны с автором, но не далее, поскольку не можем вместе с ним утверждать, что преступления вообще не было. Чтобы убедить нас в этом, было бы необходимо доказать, что обсуждаемое досье – подделка, служащая исключительно целям Торквемады. Мы, однако, находим доказательства обратного. Если бы предположение Лоэба оказалось справедливым, то последовало бы распространение материалов дела среди населения, и они не оставались бы сокрытыми в секретных архивах инквизиции в течение четырех столетий.

Вполне объяснимо, что Торквемада решил использовать дело Ла-Гвардии в своих целях и следил за ходом процесса. Однако, это говорит лишь о том, что он не упустил благоприятную возможность. Сам приговор выдержан в выражениях, рассчитанных на возбуждение общественного мнения против евреев. Цель, по-видимому, состояла не только в том, чтобы послать его копию в Ла-Гвардию. Мы можем согласиться с выводом о том, что копии составленного таким образом приговора были разосланы по всей Испании, поскольку обнаружен перевод его на каталонский.

Культ Святого Младенца из Ла-Гвардии возник немедленно и быстро получил широкое признание. Появились многочисленные святыни в его честь, первую и главную из которых создали на месте дома Хуана Франко, который снесли до основания. Здесь, в подвале дома, был воздвигнут алтарь – на том месте, где, согласно поверью, начались страдания ребенка. Он выполнен в виде фигуры мальчика, крепко привязанного к колонне.

Над этой подземной святыней быстро возвели церковь.

Другая святыня – уединенное строение – возникла возле Санта-Мария-де-ла-Пера, то есть в том месте, где закопали тело мальчика. Еще одну устроили в пещере, где состоялось распятие.

«С тех пор во все времена, – утверждает Морено, – все три святыни стали часто посещать люди, приходившие поклониться младенцу как святому».

Первая из перечисленных святынь была отстроена в 1501 году – по крайней мере первое упоминание о ней связано именно с этой датой. Назвали церковь именем Святого Иннокентия. Морено отмечает, что папы и епископы одобрительно относились к культу Святого Младенца и полные или частичные индульгенции всегда выдавались верующим, посещавшим его святыни.

Жители Ла-Гвардии выбрали его своим святым покровителем и постились вечером Дня Святого Младенца, первоначально отмечавшегося 25 марта, но впоследствии перенесенного на 25 сентября. Морено включил в свою книгу предписанные на этот день молитвы и литании (литания – молитва у католиков, которая поется или читается во время торжественных религиозных процессий ).

Впрочем, не стоит оставлять без внимания тот факт, что Рим – всегда предусмотрительный, как уже отмечалось, в вопросе канонизации – все-таки не признал Святого Младенца Ла-Гвардии одним из святых католической церкви.

Йепес перечислил четыре чуда, сотворенных младенцем после смерти, и первое из них – прозрение его слепой матери. Все они, со всеми любопытными и романтическими подробностями, содержатся в пропитанной религиозной одержимостью книге Морено «Life of the Holy Child» («Житие Святого Младенца» (англ.) ).

Глава XXV. ЭДИКТ ОБ ИЗГНАНИИ

Как мы уже поняли, расследование и приговор по делу Ла-Гвардии пришлись на руку Торквемаде, дав ему дополнительный аргумент в ходатайствах перед монархами против иудеев – факт, заставивший многих историков (до открытия Фиделя Фиты) подозревать в этой истории вымысел. Другой причиной недоверия к истории Святого Младенца является то обстоятельство, что по Испании ходило множество слухов, по большей части ложных, придуманных с целью опорочить евреев и возбудить против них общественное негодование.

Тем временем Фердинанд и Изабелла триумфально подчинили своей власти Андалузию: Лусена, Хаэн, Ронда и ряд других мавританских крепостей, расположенных на холмах юга Испании, пали под натиском христианской армии. Монархи с помощью золота евреев (не только полученного от конфискаций, но и добровольно пожертвованного их подданными-евреями) приступили к покорению Малаги – то было прелюдией к ликвидации Гранады как последнего оплота ислама на земле Испании. Город пал 2 января 1492 года, и вслед за этим исчез последний исламский регион на Пиренейском полуострове, где эта религия с тем или иным успехом держалась в течение восьмисот лет.

Католическим сюзеренам вполне могло показаться, что покорение Испании завершено и христианство восторжествовало, если бы рядом не было Торквемады, не устававшего доказывать, что триумф креста никогда не будет полным в этой стране, пока иудеи составляют значительную долю ее населения.

Он утверждал, что все зло на этой земле происходит от непримиримой вражды между христианином и иудеем, что, несмотря на усилия инквизиции и все прочие меры, принятые для отделения иудеев от христиан, зло продолжает существовать и свирепствовать, как и прежде. Он убеждал, что иудеи продолжают неослабно совращать христиан и не отступятся от своего, пока их будут терпеть в Испании. В частности, хорошо известно, что иудеи не дают покоя маранам и «новым христианам», внушая им свои идеи или окатывая их презрением и оскорблениями, делая все возможное, чтобы вновь ввести несчастных в заблуждение.

В доказательство он мог привести дело Ла-Гвардии, разрушение креста на центральной площади Касар-де-Паломеро и другие примеры подобного рода, недавно ставшие известными.

Он призывал монархов выполнить обещание и заняться проблемой иудеев, что они в свое время обещали сделать после успешного завершения войны против Гранады.

Тем временем иудеи сами активно боролись против изгнания, под угрозой которого оказались. Их воззвание к монархам было чрезвычайно красноречивым, и те не могли оставить без внимания ходатайство подданных, которым они были столь многим обязаны. Разве не эти самые евреи снабжали испанскую корону деньгами для ведения кампании против врагов креста? Разве не благодаря еврейской администрации, преданной своим монархам, армия креста была так хорошо экипирована, не знала ни в чем недостатка? Разве не содержалась она на деньги, предоставленные евреями?

Они представили эти факты вниманию королевской четы как доказательство своей верности и своих заслуг перед испанской нацией. Монархи располагали и другими свидетельствами верности и любви, которую проявляли к ним многострадальные еврейские подданные. Когда, например, их сын принц дон Хуан был объявлен наследником престола Арагона на созванных в Толедо кортесах, евреи первыми устраивали торжественные встречи на пути следования их величеств в пределах королевства Фердинанда. Когда испанцы ограничивались радостными приветствиями, евреи выходили встречать их с ценными дарами. Берналдес пишет, в частности, что подобный пышный прием был оказан их величествам еврейской общиной Сарагосы. В числе подношений он называет двенадцать телят, двенадцать овец, прекрасной работы серебряный сервиз, над которым трудились двенадцать лучших еврейских мастеров, огромный серебряный кубок, полный золотых кастельяно (один кастельяно равен 480 мараведи ), и серебряный кувшин – «все это монархи приняли с глубокой признательностью».