И. СМИРНОВ - А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?

• Название: А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?
• Автор: И. СМИРНОВ
• Жанр: Экономика

---

Начнём с того, что левые партии и профсоюзы — это мало совместимые друг с другом организации. Там, где у власти левые партии — например, в Ки­тае, во Вьетнаме или на Кубе, — независимых профсоюзов и в помине нет. А там, где существуют сильные профсоюзы — скажем, в Бразилии или в Юж­ной Корее, — возможность установления диктатуры коммунистического типа совершенно исключена. Чего же именно боятся инвесторы — левых партий или профсоюзов? Да ни того ни другого! Опыт свидетельствует о том, что ин­весторы охотно вкладывают капитал и в авторитарные государства с комму­нистической вывеской вроде Китая или Вьетнама, и в молодые демократии типа Бразилии и Южной Кореи.

А вот из государств, где действуют «эскадроны смерти», капитал бежит. Я не буду долго рассуждать, почему так происходит, а просто советую прочи­тать замечательный роман Грэма Грина «Комедианты». Там всё разъяснено предельно ясно и в высшей степени подробно — на примере Гаити времён диктатора Дювалье. Как известно, Гаити при этом тиране завоевала не слиш­ком почётный титул самой нищей страны Западного полушария и поныне его удерживает. Любопытно, что Грэм Грин был человеком левых взглядов и, по некоторым сведениям, даже агентом советской внешней разведки. Однако он никогда не занимался такой убогой антикапиталистической пропагандой, к какой прибегает г-н Паршев.

Следует ещё отметить, что в наши дни государства, в которых сохранились «эскадроны смерти», почти перевелись. Почти — но не совсем. В числе стран, где ещё сохранилось это позорное явление, Россия. Правда, у нас эти «эскад­роны» сеют смерть пока только в Чечне и с недавних пор в соседней с ней Ин­гушетии.

По далеко не полным данным общества «Мемориал», в 2003 году в Чечне было похищено 495 человек, а в 2004 — 396[28]. Как будто наблюдается «прог­ресс», но сами правозащитники уверены, что похищения людей просто уходят в «тень». Поскольку обращаться в милицию или прокуратуру бесполезно, жи­тели Чечни всё чаще пытаются договориться с похитителями и освободить

своих родных за выкуп. Примерно в половине случаев этого удаётся добиться. В 2004 году из 396 похищенных освобождено 189 человек. В то же время най­дено 24 тела похищенных со следами пыток и признаками насильственной смерти. Остальные похищенные пока числятся пропавшими без вести, и на­дежд найти их живыми очень мало. Всего же за пять лет второй чеченской войны пропавшими без вести считаются от 3 до 5 тысяч человек. Разброс цифр не случаен: милиция, прокуратура и различные чиновники приводят са­мые разные цифры. А истина никого из них явно не интересует.

Попытки возложить ответственность за большинство похищений на бо­евиков несостоятельны. Как правило, похитители подъезжают к домам своих жертв на бронетранспортёрах. Одно из двух: либо российские сило­вики на время сдают БТРы в аренду сепаратистам, либо сами совершают похищения.

Достаточно широко известен и главарь «эскадронов смерти» в Чечне — Рамзан Кадыров. Недавно он стал дважды героем. В дополнение к званию Ге­роя нации, полученному от Масхадова в 1997-м, он теперь получил и звание Героя России от Путина. Так что отношение наших властей к похищениям, пыткам и убийствам в Чечне вполне определённое. Это государственная поли­тика, известная как «мочение в сортире».

Можно не сомневаться, что убийцы, которых натаскивают в Чечне и Ингу­шетии (где число жертв похищений тоже неуклонно растёт), будут готовы за­няться «мочением в сортире» и в любом другом российском регионе. Тут пер­вая ласточка — злосчастный подводник Пуманэ. Его гибель — серьёзное пре­дупреждение всем, кто воображает, будто чудовищные преступления, совершаемые российскими силовиками в Чечне, не могут перекинуться на ос­тальную Россию.

Но как быть с инвестиционной привлекательностью Чечни и Ингушетии, где хозяйничанье «эскадронов смерти» давно стало нормой существования? Риторический вопрос. Понятно, что она на нуле.

ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА Г-НА ПАРШЕВА

Некоторые идеи, пропагандируемые г-ном Паршевым, достаточно попу­лярны в нашем обществе. Возьмём хотя бы национализацию нефтяной про­мышленности. Этой идее симпатизирует большое число людей, среди кото­рых не одни только коммунисты. Да ведь и самого г-на Паршева нельзя отнес­ти к коммунистам, а между тем он пишет: «До тех пор, пока возможны легальные методы — борьба за национализацию, как первый шаг — пол­ный контроль со стороны государства, отмена коммерческой тайны. До­биться этого (не добиваться, а добиться) должны были бы представители

народных сил в парламенте. Где их только взять...» (с. 389). Речь идёт иск­лючительно о национализации «нефтянки», ибо в целом г-н Паршев хорошо осознаёт, что «общенародная, "ничья" собственность — это всё равно исто­рический тупик, это неизбежная попытка её присвоить» (с. 389-390).

Но не противоречит ли наш идеолог самому себе? Ведь возвращение неф­тяной промышленности в государственную («общенародную») собственность по его же собственной логике неизбежно приведёт к попыткам присвоить нефть или доходы от неё (разницы нет). Да точно так и будет! Отрицательный опыт Нигерии должен послужить нам наукой. Там национализацию нефтяной отрасли уже однажды проводили — в 1970-х годах. И вот что характерно: поч­ти сразу после перехода «нефтянки» в руки государства из Нигерийской наци­ональной нефтяной корпорации (НННК) стали таинственно исчезать очень крупные суммы денег. В 1979 году было «потеряно» 2 млрд 841 млн найр. А ведь найра в ту пору ещё принадлежала к полноценным валютам и стоила дороже доллара США. Под давлением общественности правительству Ниге­рии пришлось назначить комиссию для расследования этой «пропажи». Ко­миссия, как и положено в таких случаях, стала уверять публику в том, что ни­какие деньги не исчезали. Никто в это не поверил, но дело удалось замять.

При военной диктатуре, которая в 1983 году пришла на смену квазидемо­кратии, воровство нигерийской нефти и доходов от неё усилилось. В этом участвовали и клептократия во главе с военными диктаторами И. Бабангидой и С. Абачей, и не желавшая отставать от неё лутократия. Диктаторам и их приближённым вообще не требовалось шевелить мозгами: они просто за­пускали руку в казну НННК, поскольку не отличали её от своего кошелька. Размеры этого воровства в начале 1990-х достигали 2,7 млрд долларов в год, что составляло 1/10 от ВВП Нигерии. Схема обогащения «чисто конкретных ребят» из организованных преступных сообществ выглядела лишь чуть слож­нее. Правительство дотировало нефть и нефтепродукты (бензин, мазут и др.) внутри страны. Дотация достигала 2 млрд долларов в год и составляла одну из крупнейших статей государственного бюджета. Эта мера преподносилась обывателям как важнейшее благодеяние правительства. Власти делали вид, что таким способом поддерживают автовладельцев и даже пеших пассажиров общественного транспорта (дабы он оставался дешёвым), а заодно и отечест­венных товаропроизводителей, использующих горючее по льготной цене. Официальная цена на бензин в Нигерии (20 центов за литр) действительно составляла лишь половину от мировой, вот только купить его по этой цене удавалось только тем, кто был готов стоять в очереди много часов, нередко — несколько суток. А те, кто предпочитал экономить время, а не деньги, приоб­ретали бензин на чёрном рынке по мировым ценам.

Понятно, что купленные по льготным ценам нефть и нефтепродукты уте­кали за рубеж и там перепродавались по мировым ценам. Барыш синдикатов,

которые занимались этим «бизнесом», составлял 5 млн долл. в день. Правда, частью этой суммы приходилось делиться с таможенными и иными чиновни­ками. Но умножьте 5 млн на число дней в году — и вы получите почти те са­мые 2 млрд долларов, которые выделяло государство в качестве дотации. То есть, по сути дела, дотация предназначалась организованным преступным сообществам и коррумпированным чиновникам.

Так что ждать каких-то благ для простого народа от национализации «неф­тянки» не стоит. В любом государстве с системной коррупцией — будь то Ни­герия или Россия — от такой меры выиграет только клептократия вместе с лу-тократией. Будет ли «Юганскнефтегаз» при Сечине или Богданчикове платить налоги хотя бы на том же уровне, как при Ходорковском? Вряд ли! Можно с большой уверенностью предсказать, что поступления в бюджет уменьшатся, зато возрастут теневые доходы некоторых конкретных личностей... Чьи инте­ресы защищают борцы за национализацию нефтяной отрасли, вы и сами те­перь догадаетесь, дорогой читатель.

Сказанное не является апологией плутократии. Конечно, если нефтяные скважины принадлежат частным компаниям, они обычно лучше управляются и приносят более высокий доход, но не следует думать, что экологический ущерб при частной собственности на нефтепромыслы обязательно уменьшит­ся. При отсутствии жёсткого контроля со стороны независимого природо­охранного ведомства он вполне может и возрасти. Это подтверждает опыт и России, и Нигерии. Да и здравый смысл свидетельствует о том же.