Жан д'Айон - Заговор Важных

• Название: Заговор Важных
• Автор: Жан д'Айон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00075-9

Изучая экономическую историю Европы, французский профессор Жан д'Айон увлекся историей политической. И неожиданно для себя в середине жизни стал писателем, выпуская роман за романом об эпохе «Трех мушкетеров». Этому бурному периоду в судьбе Франции он посвятил знаменитый цикл исторических детективов о Луи Фронсаке.

Герою д'Айона приходится беспрерывно заниматься расследованиями. Он виртуозно и с азартом разгадывает самые сложные загадки. Вот и сейчас в совершенно изолированной комнате каким-то непостижимым образом убит полицейский комиссар. Существует ли связь между делами, которые расследовал покойный — отравлением заурядного парижского буржуа, нападениями таинственного Живодера на парижских женщин, — и смертью короля? Волею судеб Фронсак оказывается втянутым в интриги и заговоры высшей знати — Важных, как в насмешку называли их современники. Но какова цель заговора Важных — борются они за влияние на Анну Австрийскую или планируют убийство кардинала Мазарини?

---

Однако, полагая, что, будучи ставленником прежнего министра, Мазарини вряд ли переживет своего покровителя как политическая фигура, он заранее сожалел о его уходе, тем более что ходили слухи об отъезде кардинала в Рим.

Луи не сомневался, что теперь, когда Франция и французы совершенно разорены, стране просто необходимо правление такого человека, как Мазарини! Вчера мать сообщила ему, что стоимость зерна возросла вдвое! То тут, то там вспыхивали народные бунты. Отец говорил, что государство истратило свои доходы за четыре года вперед и простыми мерами уже ничего не исправишь: нужно принимать радикальные решения. Богатства сосредоточились в руках откупщиков, финансистов, ссужавших деньги королю в обмен на право взимания налогов и пошлин, а налоги, соответственно, становились все более многочисленными, обременительными и несправедливыми.

Одна мрачная мысль потянула за собой другую, ничуть не более веселую: что делать с пожалованным ему имением? По словам Мазарини, и дом, и земли в Мерси давно заброшены.

Как настоящий сеньор, он получил право вершить правосудие среди тамошних жителей. Но он даже не знает, есть ли в Мерси вообще какие-нибудь жители! А дом наверняка разграблен и разрушен.

Как только кардинал Мазарини известил его, что он теперь является сеньором Мерси, Луи немедленно отправил на разведку Гофреди, бывшего рейтара, некогда воевавшего на полях сражений Тридцатилетней войны,[3] а потом ставшего его слугой и товарищем.

Три дня назад вместе с главным письмоводителем из конторы отца Гофреди уехал, чтобы на месте оценить, во что обойдется восстановление поместья. Возможно, оба вернутся уже сегодня, и тогда он будет знать о своем новом владении все. Интересно, сможет ли он там жить? Почувствует ли себя настоящим сеньором?

Фронсак прекрасно понимал: Людовик XIII отличался прижимистостью и пожаловал ему эту землю, скорее всего, потому, что она не приносила никакого дохода. Вопрос в том, можно ли привести ее в порядок.

Размышляя о новых владениях, он не мог не вспомнить о Жюли.

Уже несколько дней он не виделся с Жюли де Вивон, очаровательной племянницей маркизы де Рамбуйе. Наконец он сможет на ней жениться, ибо стал дворянином и его брак с Жюли не будет считаться мезальянсом. Точнее, вопрос о мезальянсе не будет стоять остро, ибо семья де Вивон постоянно подчеркивала древность своих дворянских грамот, полученных ее родоначальником во времена Крестовых походов!

А он еще не занял прочного места в жизни, у него нет ни ренты, ни постоянных доходов. Ремеслом нотариуса, которое Луи знал в совершенстве, он более заниматься не хотел, а иных способов содержать семью не знал.

Громкий топот, раздавшийся на узенькой винтовой лестнице, ведущей в его скромное жилище на втором этаже, разогнал мрачные мысли. По быстрым шагам он узнал своего друга Гастона и улыбнулся, предвкушая радостную встречу. Скинув плащ, Луи сделал шаг к двери, широко распахнул ее, и в комнату вместе с порывом ледяного ветра ворвался Гастон де Тийи, полицейский комиссар квартала Сен-Жермен-л'Оксеруа. Уже целых четыре дня Гастон исполнял эту должность!

Даже пристальный наблюдатель не обнаружил бы между молодыми людьми ни малейшего сходства — кроме, пожалуй, возраста. Луи был одет в скромный колет из черной шерсти с прорезями на рукавах, сквозь которые виднелись рукава белоснежной рубашки. Панталоны, также черные, доходили до икр. Единственной данью моде были черные шелковые ленты, перехватывавшие на запястьях манжеты и завязанные бантом. В то время розетки из лент являлись излюбленным украшением одежды, их носили не только на рукавах, но и на любых деталях костюма.

Одежда его друга, кричащая, плохо подобранная, а местами и вовсе рваная, свидетельствовала о совершенно ином понимании элегантности. В оправдание Гастона напомним: жизнь комиссара полиции постоянно сопряжена с опасностями! Впрочем, фигура и внешность комиссара также не отличались изяществом: небольшого роста, широкоплечий, рыжеволосый, с приплюснутым носом, напоминавшим кабаний пятачок, он унаследовал от кабана не только нос, но и упрямство и упорство.

Завидев цель, безрассудный забияка Гастон де Тийи шел к ней, позабыв обо всех правилах приличия, а его откровенность могла поставить собеседника в тупик. Именно поэтому его считали лучшим офицером городской полиции, а его работа вызывала одобрение грозного гражданского судьи Лафема, сумевшего сохранить свое место даже после смерти покровительствовавшего ему Ришелье.

Гастон и Луи подружились во время учебы в Клермонском коллеже. Суровая жизнь пансионеров и презрительное отношение со стороны аристократических отпрысков сблизили мальчиков. В те времена ученики вставали в четыре часа утра и трудились до восьми вечера с единственным перерывом на длинную-предлинную мессу. В коллеже всегда было холодно, никогда не кормили досыта, а образование в головы юнцов суровые преподаватели часто вкладывали с помощью кнута.

Младший сын в небогатой дворянской семье, Гастон учился, чтобы впоследствии принять сан, но когда пришло время, отказался посвятить себя Церкви и предпочел вступить в армию в нижнем офицерском чине. Тогда им обоим исполнилось восемнадцать. Будущее Луи определилось давно: ему предстояло трудиться в семейной нотариальной конторе, в то время как его друг рисковал сложить голову в ближайшую же кампанию. Участь, ожидавшая Гастона, показалась Луи несправедливой, и он поделился своей заботой с отцом, Пьером Фронсаком, к мнению которого прислушивались парижские эшевены.[4]

Фронсак-старший обратился к муниципалитету с просьбой поддержать кандидатуру Гастона де Тийи на место судебного следователя при комиссаре полиции одного из парижских кварталов.

По его словам, Гастон не только прекрасно разбирался в законодательных хитросплетениях, но и обладал упорством и необходимой физической силой для такого рода деятельности: полицейские следователи целыми днями рыскали по городу, распутывая уголовные дела.

В то время столичная полиция представляла собой крайне сложный аппарат. Жандармерия подчинялась королевскому прево,[5] в помощь которому выделялись гражданский судья — один из высших чинов городской полиции, и судья уголовный. Для наведения порядка прево имел под рукой сторожевой отряд во главе с капитаном, носившим титул шевалье, и полк солдат. Расследования проводили квартальные комиссары, подлежащие юрисдикции Гран-Шатле.[6] Комиссаров было шестнадцать — по числу кварталов и соответствовавших им приходов, им помогали судебные следователи и инспекторы.

Купеческий прево и его помощники, именуемые эшевенами, заседали в Ратуше и имели в распоряжении собственную милицию — караульный отряд, состоящий из добровольцев-горожан, а потому отличавшийся потрясающей неповоротливостью. Когда же речь заходила об отправлении правосудия, законодательные дебри становились и вовсе непроходимыми, ведь судебных систем было несколько — королевская, городская, церковная, сеньориальная, а четкого разграничения их функций не существовало. Вдобавок все судебные структуры постоянно соперничали между собой.

Поэтому в городе, где организованные шайки разбойников и любителей срезать кошельки были настоящим бедствием, где каждую ночь грабили дома почтенных горожан, любого знатока законов, обладавшего навыками военного — да еще рекомендованного эшевенами! — гражданский судья Исаак Лафема встречал с распростертыми объятиями.

Неподкупный, но суровый до жестокости Лафема, назначенный на свой пост самим Ришелье, желал сделать Париж безопасным городом. Он лично подбирал себе полицейских офицеров, комиссаров и сержантов, тщательно оценивал их компетентность и свойства их характера. Гастона также подвергли проверке, и Лафема ни разу не пожалел о том, что взял к себе этого молодого человека, ибо результаты его работы оказались поистине удивительными!

Желая разлучить Луи с другом, Ришелье в прошлом году вручил Гастону патент лейтенанта, и тот, оставив должность судебного следователя, отправился в армию в чине офицера.

Прослужив несколько месяцев, Гастон узнал, что по просьбе монсеньора Мазарини и в награду за помощь, оказанную им Луи Фронсаку в деле о письмах, похищенных у маркиза де Сен-Мара, он назначен комиссаром квартала Сен-Жермен-л'Оксеруа. Должность стоимостью в тридцать тысяч ливров сулила тысячу ливров годового дохода и некоторый процент, получаемый комиссаром от подаваемых ему жалоб и собранных им штрафов. Для Гастона такие деньги были настоящим богатством, и он без промедления вернулся в Париж.

* * *

Швырнув на стул широкополую шляпу, сдернув с плеч широкий черный плащ, небрежно завязанный двумя старыми шнурками, и отбросив шпагу (боевую, а не парадную!) вместе с порванной перевязью в угол, Гастон со всего размаху плюхнулся в кресло.