Павел Мельников-Печерский - Очерки поповщины

• Название: Очерки поповщины
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: Публицистика

Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.

П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.

Текст очерков и подстрочные примечания:

Мельников П. И. (Андрей Печерский)

Собрание сочинений в 8 т.

М., Правда, 1976. (Библиотека "Огонек").

Том 7, с. 191–555.

Приложение (о старообрядских типографиях) и примечания-гиперссылки, не вошедшие в издание 1976 г.:

Мельников П. И. (Андрей Печерский)

Полное собранiе сочинений. Изданiе второе.

С.-Петербургъ, Издание Т-ва А.Ф.Марксъ.

Приложенiе къ журналу „Нива" на 1909 г.

Томъ седьмой, с. 3–375.

---

Между тем клинцовские старообрядцы, узнав, что на восстановление типографии в посаде Клинцах состоялось высочайшее соизволение, обратились в 1802 году с ходатайством о том к малороссийскому генерал-губернатору, князю Куракину. Князь Куракин, пользовавшийся особенною доверенностью императора Александра Павловича, представил особый всеподданнейший доклад, ходатайствуя о разрешении открыть в Клинцах типографию для печатания старообрядских книг.

Мая 2-го 1803 года министр внутренних дел, граф Кочубей, сообщил князю Куракину, что государь утвердил его всеподданнейший доклад о восстановлении в Клинцовском посаде старообрядческой типографии на правилах в том докладе изображенных, а именно: 1) основать типографию от общества, а не как принадлежность частного человека; 2) ограничить, по настоящему количеству старообрядцев и их церквей, число отпечатываемых книг, присоединяя к тому, чтобы имели право на получение нужных книг и все не пользующиеся именем обращенных к церкви, и 3) присоединить для большего старообрядцев уверения к духовной цензуре члена со стороны гражданской цензуры. Сообщая князю Куракину об этом, министр внутренних дел объявил высочайшую волю и петербургскому митрополиту Амвросию для зависящих от него по тому распоряжений. Августа 1-го того же 1803 года святейший синод к князю Куракину препроводил при своем указе для сведения и надлежащего о том по ведомству его соображения записку, составленную из дела, производившегося в святейшем правительствующем синоде, о дозволении, для отправления богослужения в церквах, даваемых всем принесшим истинное раскаяние раскольникам, печатать книги сходные со старопечатными, с тем, что „когда святейший синод получит от него, князя Куракина, уведомление, то и с своей стороны не оставит к должному исполнению высочайшей его императорскаго величества воли учинить надлежащее распоряжение". В эту записку внесено было мнение синодального члена, ярославского архиепископа Павла, уваженное святейшим синодом и удостоенное потом высочайшего утверждения. Сентября 14-го 1803 года министр внутренних дел, граф Кочубей, объявил малороссийскому генерал-губернатору, князю Куракину, высочайшую волю, дабы он, князь Куракин, в тех распоряжениях, какие по сему случаю нужны быть могут, сообразовался с рассуждением преосвященного Павла, в виду поставленным, и что сии распоряжения высшего правительства суть уже последние по предмету клинцовской типографии, почему и должны служить законом для местного начальства.

В указе святейшего синода повелено: „Печатание книг может быть производимо однех только дозволенных и необходимых для богослужения, без малейшей в них перемены, в чем виновные ответствовать будут по законам, а по отпечании каждаго такового названия книги, должно будет в свое время прислать в святейший синод по два экземпляра для поверки с прежними".

А в высочайше утвержденном мнении преосвященного Павла, архиепископа ярославского и ростовского, между прочим, сказано: „Нужно святейшему синоду ведать, что разумеется под именем „целаго общества", котораго типография полагает принадлежностью. Если сие есть общество клинцовское, или раскольническое, общим церковным правилам не согласующееся, — то дарованием ему права типографии не предполагается ли и политическое его сознание? Когда чрезмерно увеличится в сей типографии книгопечатание и продажа из нея церковных книг усилится, то спасительная цель о пришедших в соединение и о единоверческих церквах может ли быть доступна, или паче не испровергнется ли? Приуспокоенное в них снисходительными мерами о достоинстве прежде печатных книг мнение, дарованным сим их обществу правом возбудившись паки, не возродит ли новые споры и упорства? Ибо что церковь по единому чадолюбному снисхождению и христианской терпимости делает, не будут ли как они, так и все раскольники, почитать сие достоянием, матерью от чад неправильно отторгнутым, а всегда им по праву принадлежавшим? Не соделает ли это клинцовския книги любимейшими простому народу, учебными у детей его и употребительными во всяких случаях? Затем, кроме сильнаго потрясения в церковных постановлениях, не положится ли спасительным мерам, какия отческое его императорскаго величества, кротчайшаго во владыках земных, попечение предприяло для распространения народнаго просвещения и для водворения между поселянами вящшаго благонравия, действовать, сильная преграда? Ибо опыт доказал, да и ныне у всех на виду, что потаенно напечатанныя и в публику выпущенныя прежде из сей типографии книги почти утроили число противящихся церкви, и что для навождаемых сими книгами всякое средство просвещения неуспешно, ибо все то признают они нововведенным и еретическим. Народныя губернския и градския училища их детьми нигде не посещаются. Намерения святейшаго синода в напечатании сих книг для единоверческих церквей было и есть; дабы чрез то пресечь могущия вкрасться в употребление развратныя книги и предупредить зло, каковое происходило и происходить может от печатания оных разное своемыслие утверждающее. Что и его императорское величество, июля 2-го дня 1801 года, высочайше утвердить соизволил, повелев назначить синоду с своей стороны способных надзирателей. Поводом такому положению послужили вышесказанныя вышедшия из сей прежде потаенной типографии и пущенныя в публику книги, иныя хотя и церковно принятыя, но с искажением или опущением их обличающих текстов для поддержания их суеверия; другия, хотя также известных писателей, но церковно не признанныя и никогда в печати не бывшия, напечатанныя же ими своемысленно и также с порчею против подлинных переводов; третьи безыменныя, неизвестныя, противныя учению христианскому и церковной истории, противонравственныя: „Цветники", „Каноны" разным святым и на разные случаи; четвертыя, вновь сочиненныя, поносительныя на церковь, с выбором слов урывками из священнаго писания и даже укорительныя царской власти, и все ложью и клеветами исполненныя; такого роду: „Соловецкая челобитная", „Страдания соловецких мучеников", кои все были мятежниками против государя царя Алексея Михайловича. Издание в публику такого рода книг есть зло гражданское, церковное и нравственное. В правилах, высочайше утвержденнаго всеподданнейшаго доклада князя Куракина, какия для раскольников нужны книги, не определено, но положено быть с духовной и гражданской стороны по одному, и то цензорам, а не надзирателям (как то высочайшею волею повелено), которых обязанности совершенно между собою разнствуют: цензора должность есть рассматривать только предлагаемыя ему для напечатания книги, какия же напечатаны будут, за те он не отвечает; а надзирателя типографии обязанность есть, никакой не печатать книги без одобрения цензуры, и за каждую напечатанную в оной книгу должен он правительству ответствовать".

Мнение архиепископа Павла заключается следующими словами: „А хотя святейший синод и определяет, предпоставить в виду г. генерал-губернатору в возобновляемой в Клинцовской типографии не другия печатать книги, как с печатных при всероссийских патриархах: Иове, Гермогене, Филарете, Иоасафе и Иосифе, но, по моему мнению, надлежит и здесь принять в рассуждение, будет ли иметь силу сие положение святейшаго синода у такого общества, которое почитает себя вне церковнаго правительства и вне обязанности повиноваться синоду? И меры, какия он предписывать будет в печатании книг, ограждаются ли законом, а в случае нарушения оных, гражданское правительство будет ли поставлять своею обязанностью судить по тем мерам о виновных и их вине? Ибо в подносимом от князя Куракина, высочайше конфирмованном докладе, ничего о том не сказано. Сии-то обстоятельства поставляю я весьма нужными к принятию в рассмотрение прежде, нежели пущена будет в действие типография, дабы со всех сторон определить ее правилами, далее бы коих и общество и печатание в ней книг простираться не могли, что и полагаю я быть согласным как высочайшей его императорскаго величества воле о распоряжениях, какия сделать преосвященному митрополиту предоставлено, так и правилам благоразумия, которое советует, прежде нежели прорвана будет плотина, удерживающая в реке воду, которой дать течение нужда заставляет, обезопасить ближайшия селения от потопления".

Князь Куракин, приняв указ святейшего синода как бы за знак неохотного дозволения возобновить в посаде Клинцовском типографию, отнесся о том 24-го августа 1803 года к министру внутренних дел графу Кочубею, а впоследствии представлял в 1806 году святейшему синоду: „что по затруднениям, найденным преосвященным ярославским Павлом о возобновлении типографии в Клинцах, и соображая те правила, которыя почтены необходимыми при учреждении типографии, находит он, князь Куракин, что для точнаго удостоверения, чтобы было только печатание книг, принадлежащих к служению в церквах, полезнее будет, если дозволение о заведении типографий ограничить на одну только в Москве типографию, о которой просили единоверцы, в Москве живущие, и где присмотр, святейшим правительствующим синодом требуемый, с большим удобством учредиться может".