Вольфганг Ганс Путлиц - По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата)

• Название: По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата)
• Автор: Вольфганг Ганс Путлиц
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Мемуары бывшего немецкого дипломата Вольфганга Путлица представляют собой личные наблюдения автора, охватывающие значительный период германской истории — Веймарскую республику, период гитлеровского господства и первые послевоенные годы. Книга написана живо и увлекательно, содержит яркие характеристики и факты, разоблачающие англо-американскую политику умиротворения и политическое развитие Западной Германии в первые послевоенные годы.

---

— Дайте мне четыре года — и вы не узнаете Германии.

«Старый господин» находился в нескольких сотнях метров от него. Он молча принимал парад; его определенно больше радовали стальные шлемы, чем выглядевшие по-иностранному коричневые кепи, мелькавшие внизу. Он хорошо знал, что едва ли проживет более четырех лет. Адольф Гитлер, разумеется, знал это так же хорошо.

С трудностями встретилась и хитрая Черно-Бурая Лиса. Ему всегда удавалось успешно объединять политику с деловыми операциями. Наряду с многочисленными постами в наблюдательных советах, которые он занимал, Гугенберг был также главным акционером крупнейшего немецкого киноконцерна УФА. Как раз в это время УФА закончил работу над патриотическим боевиком под названием «Моргенрот», который превозносил героизм «наших голубых парней» — немецких подводников времен первой мировой войны. Гугенберг вбил себе в голову, что премьера этого фильма должна стать первым государственным актом нового режима. В связи с премьерой кабинет «национальной концентрации» должен был впервые в полном составе показаться перед общественностью в почетной ложе. [119]

На премьеру были приглашены и мы, представители отдела печати. Уже на протяжении нескольких дней ходили слухи, что фюрер не позволит Черно-Бурой Лисе использовать себя в ее целях. Но ничего определенного никто не знал. Поэтому мы напряженно сидели среди избранного общества в партере театра «Капитоль» у Ам Цоо и смотрели на почетную ложу, где юлила Черно-Бурая Лиса. Один за другим явились фон Папен, Зельдте, граф Шверин-Крозик, барон фон Нейрат и большинство новых министров. Затем в ложе уселся увешанный орденами генерал фон Бломберг. Наступила тягостная пауза. Потом погасили свет и занавес поднялся. Адольф Гитлер не явился.

На следующий день Вальтер Функ, преемник майора Маркса и с 31 января начальник отдела печати, передал нам для публикации заметку. Она сообщала о вчерашней премьере фильма «Моргенрот». В ней говорилось, что фильм служит лишь прославлению офицерской касты и не оценивает достойно подвиги рядового состава. Это был типичный метод нацистской демагогии, целью которой было внушить широким массам, что бонзы «Третьей империи» являются истинными борцами против реакции и действительно желают добра народу.

Вальтер Функ и Пуци Ханшштенгль

Наш новый шеф Функ был личностью, казавшейся очень странной в среде традиционного чиновничьего аппарата. Это был спившийся журналист. Одно время он работал в «Берлинер берзенцейтунг», однако был уволен оттуда несколько лет назад за лень. Затем, используя свои связи с финансовыми и биржевыми кругами, он сумел «заслужить шпоры» у нацистов.

У Функа был солидный живот; из-под опухших век окружающих сверлили его стеклянные слезящиеся глаза. Обрубленные, часто не связанные друг с другом слова, вырывавшиеся из его слюнявого рта, были отмечены несмываемой печатью диалекта, характерного для окраинных районов Восточной Пруссии. Гинденбург, к которому Функ теперь ежедневно являлся с докладом, очень скоро дал ему кличку «Мой породистый тракен». [120] К регулярной, усидчивой работе Функ был неспособен. Мы никогда не знали, где он находится; за своим письменным столом он обычно не выдерживал более двух часов. Приглашая к нему английских и американских корреспондентов, я заблаговременно подымал на ноги нашего служителя Мелиса, который и а старости лет быстро овладел искусством приготовления коктейлей. Сам Функ по-прежнему предпочитал солидное старомодное хлебное вино, которым он угощал и своих немецких посетителей.

С первых же дней нам, референтам по иностранной прессе, пришлось столкнуться с нововведением. Оно повлекло за собой увеличение количества бумаг на наших столах. Каждое утро нам приносили большую кипу стенограмм с записями телефонных разговоров, которые вели иностранные корреспонденты на протяжении последних двадцати четырех часов. Было неприятно, что часто таким путем приходилось знакомиться с самой интимной стороной их жизни. Корреспондентов, которым я доверял, я предупредил об этом.

Однако никаких существенных изменений в наших порядках не произошло, если не считать, что отныне нам приходилось терять очень много времени на пустую болтовню, так как отдел часто посещали нацисты, желавшие получить информацию. К числу самых частых и влиятельных посетителей, с которыми мне отныне пришлось иметь дело, относился длинный неуклюжий детина с баварским акцентом — типичный представитель богемы, обычно встречающейся лишь в кафе, — фон Швабинг. Это был известный под именем Пуци отпрыск мюнхенского художественного издательства «Ханфштенгль». На протяжении десятилетий это издательство снабжало мир «молящимися Христами» и другими подобными благочестивыми картинками. В дни моего детства они десятками висели во всех комнатах для гостей в Лааске.

После неудачного «пивного путча» в 1923 году Пуци долгое время прятал в своей мюнхенской квартире Адольфа Гитлера, которого разыскивала полиция. Тем самым он завоевал его дружбу. Пуци был артист-неудачник. Он неплохо играл на пианино и, как сам рассказывал мне, ночи напролет развлекал в имперской канцелярии мучимого бессонницей «фюрера», наигрывая ему попурри из мелодий от Рихарда Вагнера до Франца Легара. [121] В эти дни, рассказывал он, Адольфу Гитлеру больше всего нравился только что появившийся новый боевик, начинавшийся словами: «Как бы я жил без тебя». Я подозревал, что, слушая эти слова, Гитлер думал о немецком народе. Ответ народа, по моему мнению, должен был бы, вероятно, звучать так: «Гораздо лучше, чем с тобой!»

Поскольку Пуци долгое время жил в Америке и бегло говорил по-английски, Адольф Гитлер назначил его своим личным советником по вопросам англо-американской прессы. В действительности же Пуци имел о ней очень слабое представление и часто приходил ко мне за материалами.

У других референтов отдела печати по иностранной прессе коричневые посетители отнимали меньше времени, ибо в соответствии со своей расовой теорией Гитлер считал беседы с представителями негерманских наций, прежде всего Франции, гораздо менее важными, чем встречи с родственными по крови англосаксами. Удалось бы только объединиться с ними, так думал он, тогда можно будет совместными усилиями прибрать к рукам весь остальной мир.

У Гитлера

Гитлер часто приглашал к себе англосаксонских корреспондентов. Я сопровождал их — иногда один, а в большинстве случаев вместе с Ханфштенглем или Функом.. Когда корреспондентов было много, беседа велась стоя. В противном случае мы сидели в креслах вокруг большого круглого стола в кабинете рейхсканцлера. Таким образом, я весьма скоро получил возможность детальнее рассмотреть облик «фюрера». Мои коллеги из министерства иностранных дел, еще ни разу не видевшие его вблизи, с любопытством спрашивали меня:

Какое впечатление произвел он на тебя?

Я отвечал:

— Это невозможно описать. Мой организм реагирует на это так: у меня сжимается мочевой пузырь, и мне, как ребенку, хочется намочить в штаны.

Комически падающая на лоб прядь. Смешные усы и лицо с перекошенными чертами, похожее на карикатуру. Сравнительно небольшая фигура с непропорционально короткими ногами. Казалось бесспорным, что перед тобой немного помешанный плохой камедиант из третьеразрядного пригородного варьете. Молча наблюдая за ним из своего угла, я изо всех сил пытался найти в нем нечто примечательное. Мне это не удавалось. [122]

Впечатление менялось, как только я встречался с фанатическим взглядом его серо-стальных глаз. Такие ледяные глаза я видел до сих пор только раз. Это было много лет назад. Я с несколькими друзьями предпринял прогулку от Мюнхена до горы Вендельштейн. В фуникулере напротив нас сидел человек с таким же пугающим взглядом. Из страха перед ним мы на протяжении всей поездки не обмолвились друг с другом ни одним словом. Вылезая, один из нас сказал:

— Знаете, кто это был? Это ведь генерал Людендорф.

Хуже всего было, когда Гитлер впадал в экстаз. Иногда мне приходилось приносить ему материалы с записями конкретных данных, необходимых ему для бесед. Было удивительно, с какой быстротой этот человек, окончивший лишь начальную школу, пробегал бумаги, запоминая в то же время почти дословно их содержание. Он был в состоянии продолжительное время нормально говорить о самых различных вещах. Однако, внезапно впадая в исступление, он извергал дикий поток слов, жестикулировал, как безумец, и бесчинствовал так, что тряслись стены. При этом из его рта во все стороны летели фонтаны слюны. У тех, кому при таких припадках безумия не удавалось сохранить внутреннюю улыбку, как это делали некоторые из моих наиболее интеллигентных и флегматичных английских журналистов, душа неизбежно уходила в пятки. От этого одержимого фанатика можно было всего ожидать. Не без оснований ходили слухи, что иногда он от ярости кусает ковры и гардины. Было странным и то, что он успокаивался так же неожиданно, как и вскипал. После подобного припадка он сразу же продолжал нормальную беседу. [123]