Александр Мартынов - Работа на лето

• Название: Работа на лето
• Автор: Александр Мартынов
• Жанр: Прочие приключения

Автор уведомляет всех заинтересованных лиц, что в повести недостоверны лишь имена её героев и место действия.

Автор сообщает всем заинтересованным лицам, что действия, мысли и слова его героев далеко не всегда соответствуют позиции самого автора — но он полностью согласен с не вошедшими в книгу словами одного из прототипов своих героев: "Я очень хочу любить и защищать свою Родину — но мне не дают. »

Автор так же обращает внимание всех заинтересованных лиц на то, что подавляющее большинство фильмов, книг, газетных и журнальных статей о подростках откровенно лживы и не дают ни малейшего представления о том, чего хочет и чем живёт, что любит и кого ненавидит средний русский подросток.

---

— Тут только русалкам бегать, — выразил наконец Генка вслух свои чувства, когда они уже пересекли луг и снова ехали лесом.

— А кто тебе сказал, что они тут не бегают? — поинтересовался Мачо.  — Тут ещё и не такое может случиться, я серьёзно говорю.

— Ладно, ладно, я всё понимаю, — выставил ладонь Генка.  — Местные легенды в обработке для приезжих.

— Да не приезжает сюда никто, — серьёзно возразил Мачо.  — Вернее, кто приезжает — тот почти наверняка остаётся. Это ведь знаешь какая земля? СЛАВИЯ, северная Русь, самая чистая, самый центр, слышал? Тут ни хазар, ни татар, ни литовцев, ни немцев — никаких завоевателей не было. Она их отталкивает. Бывает, разные новорусские с иностранными партнёрами у сельсовета купят путёвку, лицензию, всё по чину, приедут охотиться — наши не отказывают никогда. День максимум пройдёт — и они обратно катятся, мямлят "охота не пошла", "не катит чегото", а один прямо сказал: "Не, у вас тут страшно!" Вру, — поправился Мачо, — было одно исключение, немец приехал. Четыре месяца прожил, чуть фирму свою не разорил отсутствием, уезжал — плакал. Но он был настоящий немец.

— А бывают и ненастоящие? — уточнил Генка.

— А разве "новые русские" — настоящие русские? Шелупонь. И у немцев такие есть, и в основном наверху, как и у нас.

Генка опять не нашёлся, что ответить. А Мачо продолжал:

— Я вот тоже, увидел — и сразу влюбился. Мне даже кажется, что я всегда тут жил. Это генетическая память — память предков, нам рассказывали.

— Генетическая память? — Генка задумался. Он читал об этом, но как-то мельком. А сейчас — на одно коротенькое мгновение, но отчётливо! — ему вдруг показалось, что он уже был здесь когдато…

… Нехотя светало, как обычно бывает летом. Рассвет — ранний, прохладный — взбодрил качающегтся в седле Генку. Они ехали через расползающийся над полем туман вдоль речки, впереди виднелась полоса очередного леса. В траве скрипел и скрипел коростель — казалось, он следует за всадниками. Сашен, оторвавшийся от старших, вернулся рысью (он сидел, как влитой, ровно поднимаясь и опускаясь вместе с конским телом), предложил:

— Искупнёмся?

— Ты как, не против? — Мачо повернулся к Генке.  — Тут уже рядом, но всё равно… Сейчас вода тёплая.

— Давайте, — сонно сказал Генка, поворачивая коня следом за братьями на какуюто тропку. Он очень устал и хотел прилечь — хоть где-то, хоть просто на одеяле, брошенном на пол.

Река текла в промытом углублении оврага, закреплённом по краям посадками — молодые дубки вцепились корнями в землю, удерживая её от весенних потоков с полей.

— Тут глубоко, — предупредил Мачо, соскакивая наземь. Брык, брык — кроссовки, майка через голову, шорты вместе с трусами рывком к ногам — и прыжок с места. Как ни быстро Мачо всё это проделал, но Сашен уже вопил где-то посред реки:

— Ооуххоооо! Хаааайль! Блинннн!!!

— Да ну нафик, — пробормотал Генка. Мачо крикнул, выныривая:

— Ты не умеешь, что ли?!

— Не хочу! — помотал головой Генка.

— Зряа! — отозвался Мачо и нырнул снова. Сашен уже карабкался на берег. Генка подал ему руку, но он упрямо мотнул головой и выдернул себя на берег рывком за корень. Через полминуты точно так же выбрался и Мачо.  — Зря не стал, тепло, — он прямо на мокрое тело натягивал одежду, и Генка успел заметить на левом бедре снаружи белое рваное пятно на ровном и раннем загаре — такое бывает, когда человека ранят ещё пока он интенсивно растёт — как ни залечивай шрам, он всё равно растёт вместе с хозяином…  — Ты чего так смотришь? — Генка засмеялся, вскакивая в седло.

— Да ничего, так, — ответил Генка.

Когдато в этого парня попала настоящая пуля, выпущенная кемто, чтобы убить его.

СТРАННАЯ ДЕРЕВНЯ

ОзеркиНикольские со стороны были не видны — село лежало в низине, на склонах котловины, в центре которой огромной запятой изгибалось озеро. Дома были причудливо разбросаны среди зелени садов безо всякого видимого плана, на дальнем конце озера, километрах в трёх, видна была группа «официального» вида зданий, часть из которых стояла, кажется, прямо в воде — к ним вела асфальтированная дорога. Генка заметил немало заброшенных и вовсе развалившихся домов, но жилые выглядели не просто жилыми, а даже богатыми. Село производило странное впечатление этой смесью запущенности и благополучия.

— Вот, — сказал Мачо, гарцуя рядом.  — Это наше село… Ты не удивляйся, что оно такое, — он уловил недоумение гостя.  — Десять лет назад тут всё позаброшено было, начисто. Мы же все, кто здесь живёт, или беженцы, или просто приезжие. Началось всё с пяти семей, которые из Таджикистана в 92 м бежали. Они поселились тут, в брошенной деревне, потом к ним из других мест люди прибивались, как наша тётка с дядькой и с нами… Кто из Прибалтики, кто опять же из Средней Азии… Своими руками всё из ничего сделали. А сейчас тут около семисот человек живёт, рыбхоз вовсю работает, шесть ферм, поля наши ты сам видел… Ну да и ещё много увидишь.

В балке, в которую спустилась дорога, лежал туман, густой, как сметана. Сквозь него доносились звуки, казавшиеся совсем близкими — упруго звякал металл, потом щёлкнул пастуший кнут, отчётливо переговаривались люди; казалось, что деревня проснулась и сейчас всадников встретят толпы занятых своими делами людей. Но, когда мальчишки выехали на сельскую околицу, то Генка ничего не увидел. Более того, тут ещё было совсем темно и над пустынной улицей смыкались чёрные ветви яблонь. Судя по всему, эта улица была заброшена начисто — дома смотрели пустыми окнами, жутковато и немо. Говорить не хотелось, и вообще Генка понял, что ужасно хочет спать, просто вываливается из седла.

Мачо свернул влево, в какой-то проулок, уходивший круто в гору — и неожиданно проулок кончился на асфальтированной площади, в центре которой стоял ухоженный памятник, а по радиусу — явно не частные здания в окантовке деревьев и кустов.

— Школа, правление кооператива, — Мачо махал рукой, — отделение связи, пункт общественной безопасности, магазин, дом культуры, библиотека, редакция еженедельника, телецентр, радиоточка, больница… Нам вон туда, уже близко.

Они шагом проехали мимо памятника, и Генка вдруг увидел, что это вовсе не памятник солдатам Великой Отечественной, как он думал сначала. А точнее — не только им. Но и им тоже…

Красивая женщина с измученным лицом прижимала к себе, держа на руках, маленькую девочку. Мальчик — постарше, с испугом глядя через плечо — обнимал мать за талию. К ним из чёрной наклонной плиты тянулась невнятная, но жуткая чертовщина — рукилапыклешнищупальца, оплывшие хари — носатые, губастые, узкоглазые, ещё какая-то муть, между которой угадывались неясно паукообразные шестилапки звёзд, изгибы матрасоподобных полотнищ, микрофоны и телекамеры… Но ясно было, что не дотянутся, потому что между этой потусторонней ересью и женщиной с детьми замерли могучий мужчина со спокойным лицом и — бок о бок с ним — чуть подавшийся для надёжности к старшему, но даже более решительный подросток. Без оружия, не в форме… но вся лезущая из черноты нечисть явно боялась к ним приближаться. На флагштоке около памятника висел в безветрии флаг — непонятно, какой, но явно не государственный и не красный…

… За кольцом старых садов снова была короткая улица — три дома слева, пять справа — упиравшаяся почти что в озёрный берег. Мачо остановил коня возле второго слева дома, не выглядевшего заброшенным — но и жилым тоже. Ставни были закрыты, на двери — узкая белая ленточка с печатью.

— Во, — кивнул Мачо.  — Ленточку рви, не бойся. Жить будешь тут.

Диман сказал, что сегодня можешь отдыхать. Насчёт ключей, всего там — не беспокойся, у нас не крадут.

— Погоди, — смутился Генка, — это что, весь дом мне, что ли?

— Ну да, — Диман пожал плечами.  — А чего, живи и радуйся. Поводья давай.

— Погоди, — начал было Генка, сползая на землю, но Мачо уже подхватил повод и галопом умчался вдоль улицы. Клир ошарашенно посмотрел ему вслед. И крикнул: — Ээ! Тебя как на самом деле зовутто?!

— Дениис! — отозвался тот на скаку.

В какой-то степени это напоминало дурацкий розыгрыш… но розыгрышем явно не было.

Генка неуверенно подошёл к крыльцу. За домом в саду лежала ночная темнота, пахло сыростью и травой. В крыльце недавно меняли одну доску — она была свежевыкрашенной и новенькой. Мальчишка поддел пальцем бумажную ленточку — на печати кроме шедших по кругу слов (адрес, наверное) был изображён взлетающий на волну корабль викингов с надписью на развёрнутом парусе

— Ну ладно, — пробормотал Генка, обрывая ленточку…

… В доме, если не считать обыкновенных деревенских сеней, было две больших комнаты. В одной прямо в печь был вделан совершенно непонятный аппарат, чемто похожий на… какоето время Генка размышлял, на что это похоже, но так и не сообразил. Тут же на тумбочке стояли телевизор — небольшой новый «рубин» — и радиоприёмник. Из остальной мебели были стол, лавка, два стула и шкаф, в котором оказалась посуда. Вдоль стен шли, как ни странно, батареи электроотопления — это сколько же нужно платить зимой за тепло!