Иван Лепин - Льгота

• Название: Льгота
• Автор: Иван Лепин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-7625-0107-8

Повести Ивана Лепина о любви, о непростых человеческих отношениях. Автор решает нравственные проблемы, поверяя своих героев высокими категориями добра, мужества, честности, благородства.

---

Пуще прежнего следил теперь за исполнением каждого своего слова — чего бы это ему ни стоило.

Однако Илья Трофимович не был сотворен из железа; и, как всякого чувствующего человека, его не покидали тревоги и терзания.

Вере Игнатьевне тоже было не по себе. Пробовала читать, чтобы отвлечься, — глаза не видели букв; она стала крошить курам бураки — нож не держался в руках. Выглянула за калитку, посмотрела вслед мужу — тот шел, неровно ступая, словно в подпитии.

Тогда-то она решила для успокоения души проведать свою старшую сестру Дарью, что жила напротив, через дорогу. В житейских делах она грамотнее ее. Найдет, чем и как успокоить, всегда даст правильный совет. Вера Игнатьевна даже удивляется иногда, почему к ней чаще обращаются односельчане за этими самыми советами, а не к Дарье. Потому, что Дарья — рядовая колхозница? А в должности ли дело?..

Дарья только что управилась с уборкой, теперь протирала вазу. Стол был накрыт новой — с декоративным орнаментом — скатертью. Не хватало на нем только вазы с цветами.

Вера Игнатьевна, поздоровавшись, удивилась:

— Ай праздник у тебя какой?

— Завтра ж Восьмое марта.

— Точно. А я счет дням потеряла… Тепло у тебя.

— Решила: чего топливо беречь? Дело к весне, хватит… Илья-то твой не хворает? Видела — идет по улице, шатается. Не в больницу направился?

— В сельсовет.

— Чего они с утра заседают?

— По своим делам пошел.

Знала, понимала Вера Игнатьевна, что поздно или рано нужно открыться сестре, но медлила. А вдруг вот сейчас, через секунды, которые она тянула в разговоре, зайдет Илья Трофимович и скажет: «Знаешь, я по дороге раздумал». И спадет тогда тяжесть с души, и не нужно тогда будет объявлять Дарье невеселое известие. А что оно не обрадует сестру, Вера Игнатьевна была уверена. Ведь сейчас она для Дарьи — единственный в селе близкий человек, который делит с ней и горе, и радость. А уедут они с Ильей Трофимовичем, Дарья останется одна-одинешенька. Мужа у нее нет — на войне погиб, а сорокалетний сын живет с семьей на самом краю земли — аж в Магадане. От него помощи никакой. Последний раз приезжал четыре года назад и в ближайшее время даже не сулится мать навестить.

— Вы что, поругались с Ильей? — заметив скованность, нерешительность в поведении Веры Игнатьевны, спросила Дарья: когда у Веры Игнатьевны случалась с мужем размолвка, она уходила в себя, становилась замкнутой, неразговорчивой.

Спросила это Дарья и осеклась: «Что это я лезу в чужую душу? Нужно будет — сама расскажет, что там сделалось у них. И про сельсовет зря расспрашиваю. Может, Илья по секретному депутатскому делу пошел туда».

Поставила на середину стола вазу с искусственными гвоздиками, отошла на три шага — полюбоваться.

— Красиво?

— Красиво.

— Люблю цветы. Отчего бы это? Всю жизнь в навозе провозилась — на ферме да и у себя дома, а под старость лет цветы полюбила.

Дарья присела рядом с Верой Игнатьевной. Минуту помолчали. Но и молчание было в тягость Вере Игнатьевне: Илья Трофимович не возвращался, а молчать о задуманном, как она ни крепилась, больше сил не было.

— Сказать тебе, зачем Илья пошел в сельсовет?.. — У Веры Игнатьевны перехватило дыхание. В студенческие годы она занималась в аэроклубе и даже совершила четыре прыжка с парашютом. Боязно было, особенно в первый раз. Казалось, сердце остановилось, когда подошла ее очередь прыгать. Вот и сейчас было такое же ощущение. — Только, Даш, не осуждай нас… Нелегко мы принимали такое решение, но… Жизнь, сама знаешь, штука сложная…

— Ты чего вокруг да около? — прервала ее Дарья.

— Уезжаем мы…

— К Андрею? В гости захотелось?

— Хуже, — потупленно ответила Вера Игнатьевна. — Совсем уезжаем. В город. Сначала к Игорю, а потом свою квартиру получим.

Дарья, однако, не восприняла всерьез эту новость.

— А кто ж вам эту квартиру даст?

— Как — кто? Государство.

— Так лет десять на очереди стоять…

— У Ильи ведь льгота: инвалид, участник войны.

— И мать с собой возьмете?

— Мать — пока дома. Ей ведь жить осталось…

Дарья аж подпрыгнула от этих слов! Такого кощунства она не слышала от Веры Игнатьевны за все ее пятьдесят восемь лет! Мыслимо ли — в своих каких-то мелочных расчетах планировать смерть близкого человека! И это она слышит от образованной Веры!

Дарья встала напротив Веры Игнатьевны, дрожа от негодования.

— Верка! Дрянь! Да тебя-то кто в навозе вымазал?! Андрей, поди? Он может, он у вас деляга. Или ты сама вляпалась? Подумай, что мелешь!..

Вера Игнатьевна закрыла лицо руками и уткнулась в подол юбки. Стыдно и больно ей было — и за переезд, и за слова о свекрови.

Она беззвучно плакала.

Не без удивления — растерялась даже — восприняла Полина Максимовна Еськова известие Чевычелова: «Решили переезжать».

— К-как? — заикнулась она.

— Да мы же пока здесь остаемся, — виновато сказал Илья Трофимович. И изложил суть дела. Доверительно. Чистосердечно. Рассчитывая на полное понимание председателя сельсовета. Тем более что была она для Ильи Трофимовича не только официальным лицом, а и родственницей, пусть и дальней, — дочерью его двоюродной сестры.

С лица Полины Максимовны слетело сияние, теперь она тупо уставилась в какую-то бумажку на столе.

— Вы не разыгрываете меня?

— Не те уж мои годы, чтобы разыгрывать.

Она протяжно вздохнула.

— Ох, поторопились вы. Подумайте еще, а? — В ее сознание не укладывалось, как это на склоне лет сняться с обжитого места. Да гнала бы еще Чевычеловых нужда, острая необходимость. А тут — блажь. Недоразумение. — Подумайте, Илья Трофимович, прошу вас.

— Все, Максимовна, продумал, аж голова трещит от этих думок. У меня только просьба к тебе: пока не здорово распространяйся о нашем решении. — И положил на стол председателю сельсовета паспорта — свой и Веры Игнатьевны.

Еськова минуты две-три не притрагивалась к красным книжечкам: а вдруг Илья Трофимович в последний момент заберет их.

Но он встал со стула и потихоньку попятился к двери.

— Извини, Максимовна, не буду мешать.

6

С пропиской в городе осложнений, считай, не было. Председатель кооператива, к которому зашли Илья Трофимович и Игорь, правда, поворчал маленько: «Тесновато же будет вам — пятерым на двадцати восьми метрах. Доживали б уж лучше в селе». Вопросительно поверх очков посмотрел на Илью Трофимовича и Игоря: может, уважаемые товарищи, откажетесь от своей затеи?

Но тут вмешался Игорь:

— Ничего, потеснимся. А в селе невмоготу им: он, — Игорь кивнул на отца, — со своими легкими задыхается — ни воды принести, ни огород вскопать, а мама — та вообще хворая — с ногами у нее что-то.

«Ловко привирает, — подумал про сына Илья Трофимович. — Я-то еще воду могу носить, хотя, конечно, и не богатырь; и Вера пока нормально себя чувствует. На ноги она как-то пожаловалась при Игоре — то ли с непогоды стало их ломить, то ли еще от чего. Я и забыл про то, а Игорь, вишь, находчивый, вспомнил».

— Ладно, — махнул рукой председатель кооператива, — беру трех на душу, посодействую прописке: участник войны все-таки, инвалид. Другому б не разрешил: не хватает у вас до нормы — на человека ведь положено не менее шести квадратных метров.

Следующим делом была пенсия. Их Илья Трофимович перевел в Промышленный райсобес города — по официальному месту жительства.

В конце марта подал заявление на расширение жилплощади — просил себе и жене выделить однокомнатную квартиру.

С бумагами было покончено, теперь дело за временем.

И Илья Трофимович ощутил облегчение. К тому же отвлекали заботы по хозяйству: отелилась корова, купили маленького поросенка. Переживания о переезде отошли на второй план, как бы отболели. Илья Трофимович нервно морщился, даже страдал, если случайно что-либо напоминало о предстоящих переменах в жизни.

Однажды вечером зазвонил телефон. Илья Трофимович снял трубку, утишил звук телевизора — шла программа «Время», которую он непременно смотрел.

Звонил Игорь.

Вера Игнатьевна, сидевшая тут же, в горнице, напрягла слух, но ничего не разобрала. Илья Трофимович говорил односложно:

— Так… Угу… Понял… Раз надо, так надо… Первым автобусом буду… Ключ? Захвачу. До свидания.

Положил трубку, озадаченно почесал левый висок.

— Что случилось? — не выдержала молчания мужа Вера Игнатьевна.

— Первым автобусом надо ехать в город. Сегодня из собеса приходили обследовать жилищные условия — это в связи с расширением, так положено. Ни Игоря, ни Кати дома не было. В двери — записка: «Придем завтра, будьте кто-нибудь». Игорь просил, чтобы я приехал, — они с Катей остаться не могут.

Вера Игнатьевна тяжело вздохнула.

— Поезжай… Ох, заварили мы с тобой кашу…