Джефф Лонг - Преисподняя

• Название: Преисподняя
• Автор: Джефф Лонг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34922-7

Группа, совершающая паломничество по Гималаям, прячась от снежной бури, попадает в пещеру, в которой находит испещренное надписями тело. Среди прочих надписей есть четкое предупреждение — «Сатана существует!» Все члены группы, кроме инструктора по имени Айк, погибают в пещере. Ученые начинают широкомасштабные исследования, в результате которых люди узнают, что мы не одиноки на Земле, что в глубинах планеты обитают человекоподобные существа — homo hadalis (человек бездны), — которым дают прозвище хейдлы. Подземные обитатели сопротивляются вторжению, они крайне жестоко расправляются с незваными гостями, причем согласованные действия хейдлов в масштабах планеты предполагают наличие централизованного руководства…

---

Айк знал, что его боятся и презирают. Считанные единицы спаслись из плена хейдлов; большинство отправилось прямиком в палаты, обитые войлоком. Некоторым удалось реабилитироваться и вернуться к работе, в основном в качестве проводников у шахтеров или религиозных переселенцев.

— Вот тебе мое мнение, — сказал Сэндвелл. — Ты мне не нравишься, но я не верю, что восемнадцать месяцев назад ты хотел дезертировать. Я прочел рапорт Бранча об осаде Альбукерке-десять. Я считаю, что ты действительно перешел линию фронта. Но думаю, тебе важнее было не спасти своих товарищей, оставшихся в лагере, а рассчитаться с теми, кто сделал тебе вот это. — И Сэндвелл указал на шрамы на лице и руках Айка: — Я понимаю, что такое ненависть.

Поскольку Сэндвелл, казалось, удовлетворен, Айк не стал возражать. Все считали, что он повел солдат против своих бывших захватчиков с целью отомстить. Айк оставил попытки растолковать, что, на его взгляд, армия тоже ведет захватническую войну. Ненависть в его уравнение не вписывалась. Она была ни при чем, иначе Айк давно бы уничтожил себя. Его вело только любопытство.

Айк и сам не заметил, как шагнул прочь от собеседника, ища защиты от солнечных лучей. Поймав на себе взгляд Сэндвелла, он остановился.

— Ты — не из этого мира. — Сэндвелл улыбался. — Думаю, ты и сам понимаешь.

Он был сама доброжелательность.

— Я уеду, как только меня отпустят, — сказал Айк. — Мне нужно отмыть свое имя. А потом опять за работу.

— Ты в точности, как Бранч. Но тут все не так просто. Суд липовый. А угроза хейдлов в прошлом. Они ушли.

— Не будьте так уверены.

— Все зависит от взглядов. Люди хотят, чтобы дракон был убит. Это значит, у нас теперь нет надобности в неудобных людях и бунтарях. Не нужны нам проблемы, разочарования и беспокойство. Вы нас пугаете. Вы похожи на хейдлов. Нам не нужны напоминания о прошлом. Год или два назад суд принял бы во внимание твои способности и ценность в боевой обстановке. А теперь им нужен корабль без течи. Дисциплина и порядок.

Сэндвелл небрежно продолжил:

— Короче говоря, ты покойник. Не принимай это как личное. Твое дело — не единственное. Армия хочет очистить свои ряды от всего сомнительного и неприятного. Ваше время прошло. Разведчики и партизаны уходят. Так всегда бывает, когда война кончается. Весенняя уборка.

«Бумажная посуда», — вспомнил Айк слова Бранча. Следовало знать или предвидеть, что чистка неизбежна. Такая простая правда. Но Айк оказался не готов ее услышать. Он почувствовал боль и даже некоторое облегчение: оказывается, он еще способен чувствовать.

— Бранч уломал тебя положиться на снисхождение суда, — констатировал Сэндвелл.

— Что еще он вам рассказал? — Айк чувствовал себя невесомым, как сухой лист.

— Бранч-то? Мы с ним не виделись со времен Боснии. Нашу встречу устроил один из моих помощников. Бранч уверен, что ты тут встречаешься с поверенным, хорошим знакомым его знакомого. С посредником.

«К чему такая сложность?» — думал Айк.

— Большого полета фантазии тут не требуется, — продолжал Сэндвелл. — На что же тебе рассчитывать, если не на снисхождение? Но, как я уже сказал, это не реально. Твое дело решено.

Его тон — не насмешливый и не сочувственный — говорил Айку, что надежды нет. Не стоит терять время, спрашивать о решении. Он просто спросил, какое его ждет наказание.

— Двадцать лет, — сообщил Сэндвелл. — Тюрьма Ливенворт.

Айку показалось, что небо раскололось на куски. Не думать, приказал он себе. Не чувствовать. Однако солнце поднялось и душило Айка его собственной тенью. Он видел под ногами свой изломанный силуэт.

Сэндвелл терпеливо ждал.

— Вы пришли полюбоваться, как я умираю? — решился Айк.

— Я пришел дать тебе шанс. — Сэндвелл протянул визитную карточку. На ней стояло имя: «Монтгомери Шоут». Ни должности, ни адреса. — Позвони этому человеку. У него есть для тебя работа.

— Какая еще работа?

— Мистер Шоут сам тебе расскажет. Главное, что работать придется глубоко — никакой закон до тебя не докопается. Есть зоны, где не действует экстрадиция. Там тебя не достанут. Только действовать нужно немедленно.

— Вы работаете на него? — спросил Айк.

«Притормози, — сказал он себе, — возьми след, отыщи отправную точку и иди».

Сэндвелл был непроницаем.

— Меня попросили найти человека с определенными навыками. Мне повезло, что я нашел тебя в таком затрудненном положении.

Тоже своего рода информация. Значит, и Сэндвелл, и Шоут замешаны в чем-то противозаконном, или тайном, или просто опасном — так или иначе, но для чего-то понадобилось устроить секретную встречу в воскресное утро.

— Бранчу вы не сказали, — заметил Айк.

Ему это не нравилось. Речь шла не о том, чтобы получить разрешение Бранча, а о его, Айка, будущем. Убежать — значит навсегда вычеркнуть армию из своей жизни.

Сэндвелл не извинялся.

— Можешь не осторожничать, — сказал он, — если ты решишься, тебя объявят в розыск. И первое, что они сделают, — допросят тех, кто был с тобой близок. Мой тебе совет: не нужно их компрометировать. Не звони Бранчу. У него и так проблем хватает.

— Значит, мне нужно исчезнуть? Словно меня и не было?

Сэндвелл улыбнулся:

— Тебя и так никогда не было.

7 Миссия

Нет ничего сильней, чем это притяжение бездны.

Жюль Верн. Путешествие к центру Земли

Манхэттен

Али была в сандалиях и легком платье, словно надеялась оттянуть этим приход зимы. Охранник отметил имя в списке, поворчал, что она слишком рано — других, мол, еще нет, но все-таки провел ее через металлодетектор. Выпалил пару указаний. И она осталась одна в музее искусств Метрополитен.

С чувством, что она единственный человек на земле, Али остановилась у маленького полотна Пикассо. Потом у огромной картины Бирштадта с видом Йеллоустоунского национального парка. Подошла к главной экспозиции, которая называлась «Дары преисподней». Подзаголовок гласил: «Искусство секонд-хэнд». Посвященная изделиям преисподней, выставка демонстрировала в основном предметы, которые вновь оказались наверху благодаря солдатам или шахтерам. Почти все экспонаты были когда-то так или иначе похищены у людей. Отсюда и название.

Корделия Дженьюэри назначила Али встречу, и та пришла заранее — отчасти полюбоваться музеем, отчасти посмотреть, на что способен homo hadalis. Или на что не способен. Идея выставки была такова: homo hadalis — запасливые воришки ростом с человека. Порождение подземного мира, они веками воруют у людей их изобретения. От древних горшков до пластиковых бутылок из-под кока-колы, от вудуистских амулетов до фарфоровых статуэток династии Тан, от архимедовых винтов до скульптур Микеланджело, считавшихся утраченными.

Кроме творений человеческих рук были также изделия из людей. Али подошла к известному «Надувному мячу», сшитому из разноцветных лоскутов человеческой кожи. Назначения его никто не знал, но окаменевшая идеальная сфера была для гомо сапиенс зрелищем оскорбительным: уж очень цинично ее создатель использовал расовые различия представителей этого вида — словно речь шла о лоскутах ткани.

Гораздо интереснее был кусок камня, выломанный из какой-то подземной стены. Его покрывали неизвестные письмена, почти каллиграфические. Организаторы, по-видимому, считали, что надпись сделана человеком, а потом попала в подземный мир, потому и включили ее в экспозицию. Задумчиво рассматривая каменную плиту, Али засомневалась. Надпись не походила ни на что, виденное ею раньше.

До нее донесся голос:

— Вот ты где, детка!

— Корделия? — сказала она и повернулась.

Стоящая перед ней женщина казалась чужой. Дженьюэри всегда была неукротимой — темнокожая амазонка с размашистыми жестами. А сейчас предстала неожиданно старой, словно съежившейся. Опираясь на трость, Корделия обняла Али — только одной рукой. Али прижала ее к себе и почувствовала, как у Корделии выступают ребра на спине.

— Деточка моя, — счастливо прошептала Дженьюэри.

И Али прижалась щекой к волосам — седым и коротко подстриженным. Вдохнула знакомый запах.

— Мне охранник сказал, что ты уже час как пришла. — Дженьюэри повернулась к высокому мужчине, который приблизился вслед за ней. — Что я тебе говорила? Всегда-то она бежит впереди паровоза, с детства такая. Не зря ее прозвали Али-мустанг. Легенда графства Керр. И видишь, какая красавица?

— Корделия! — упрекнула Али.

Дженьюэри была самой скромной на свете женщиной, но и самой хвастливой. Своих детей она не имела и за несколько лет усыновила несколько сирот; всем им приходилось терпеть ее приступы материнской гордости.

— Ну, ясно, говорю же, — не унималась Дженьюэри. — Никогда и в зеркало не смотрится. Когда она ушла в монахини, в Техасе был траур — крутые техасские парни рыдали под техасской луной, словно безутешные вдовы.