Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

• Название: Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко
• Автор: Юрий Орлов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02742-X

В книге на основе большого документально-исторического материала рассказывается о жизни и деятельности самых знаменитых прокуроров советской эпохи. Имя одного из них неразрывно связано с кровавым сталинским террором и массовыми процессами над «врагами народа», другого — стало всемирно известным после Нюрнбергского процесса и знаменитого процесса над американским летчиком-шпионом Ф. Пауэрсом.

---

Глава вторая

Дело об убийстве Кирова

1 декабря 1934 года в Смольном выстрелом из револьвера был убит член Президиума ЦИК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь Центрального и Ленинградского областного комитетов ВКП(б) Сергей Миронович Киров. Его убийцу Л. В. Николаева задержали на месте преступления.

Это был тридцатилетний мужчина ниже среднего роста, с короткими ногами, удлиненным туловищем и непомерно большой головой, с маленькими беспрестанно бегающими глазами. Он имел шесть классов образования и десятилетний стаж пребывания в рядах партии. Его послужной список не отличался постоянством. Кем он только не был: секретарем сельсовета и санитаром госпиталя, слесарем и культработником, финансистом и стропальщиком. В 1931 году Николаев некоторое время был инструктором Ленинградского обкома партии, а с 1933 года — инструктором Института истории ВКП(б). В марте 1934 года ему предложили перейти на транспорт, но он отказался от такого перевода, за что и был исключен из партии и уволен с работы. В конце апреля 1934 года райком партии отменил решение об исключении, ограничившись строгим выговором, однако на прежнем месте работы его не восстановили. Николаев писал жалобы Кирову, Сталину — но все было напрасно.

... Утром 2 декабря 1934 года литерным поездом в Ленинград прибыли И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, В. М. Молотов, А. А. Жданов, Н. И. Ежов, А. В. Косарев. Вместе с ними был нарком внутренних дел СССР Г. Г. Ягода с большой группой работников наркомата. От Прокуратуры Союза приехали И. А. Акулов, его заместитель А. Я. Вышинский и следователь по важнейшим делам Л. Р. Шейнин. Расследование убийства сразу же принял к производству первый заместитель наркома внутренних дел СССР Я. С. Агранов. К нему подключились заведующий отделом ЦК ВКП(б) Н. И. Ежов и первый секретарь ЦК ВЛКСМ А. В. Косарев. Однако «главным следователем» был все же Сталин. Он лично допрашивал Николаева (протокола допроса в деле нет) и потребовал от него назвать соучастников. На следующий день Сталин безапелляционно заявил, что «убийство Кирова — это дело рук организации, но какой организации сейчас трудно сказать». Организацию он определил через несколько дней. Вызвав Ежова и Косарева, сказал: «Ищите убийцу среди зиновьевцев».

Эта установка вождя безоговорочно выполнялась работниками НКВД, занимавшимися расследованием: Аграновым, Мироновым, Мошковым, Дмитриевым и другими, которые придерживались лишь одной версии. Путем угроз, прямого физического воздействия, фактически санкционированного Сталиным, шантажа и провокации они сумели вырвать у Николаева признание в том, что он убил Кирова по заданию террористического зиновьевского центра. Еще при обыске, проводившемся в квартире матери Николаева 4 декабря 1934 года, в орбиту следствия попали имена некоторых бывших зиновьевцев, с которыми Николаев работал в 20-е годы: И. И. Котолынова, Н. Н. Шатского, А. И. Толмазова, Л. О. Ханик и других. Один за другим они были арестованы. По версии следствия, это были участники так называемого террористического «Ленинградского центра». 8 декабря в Москве органы НКВД арестовали группу руководящей зиновьевской оппозиции, а 16 декабря — Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева. Всех арестованных этапировали в Ленинград, где параллельно с расследованием дела об убийстве С. М. Кирова проводилось следствие по так называемому «Московскому центру».

Расследование этих дел — одна из самых темных страниц истории советской прокуратуры. Прокурор Союза Акулов оказался в полной зависимости от работников НКВД, разрабатывавших только ту версию убийства, которую выдвинул Сталин. Прокурор фактически потворствовали незаконным методам ведения следствия. Формально Акулов, Вышинский и Шейнин также допрашивали обвиняемых, но допросы сводились лишь к оформлению предварительно «выбитых» показаний. Причем все они проводились в присутствии таких высокопоставленных «стражей», как Ежов и Косарев.

19 декабря Акулов совместно с Вышинским и Шейниным допрашивал обвиняемого Котолынова. Тот показал, что Николаева видел последний раз в 1932 или 1933 году, при встрече никаких разговоров не вел. Котолынов подтвердил лишь, что в прошлом являлся одним из руководителей оппозиции и их организация несет политическую и моральную ответственность за выстрел Николаева. Он сказал также, что ими создавалось такое настроение, которое объективно должно было повлечь террор в отношении руководителей партии и правительства.

20 декабря Акулов и Вышинский допрашивали Юскина, который заявил, что обвинения в отношении его сформулированы неправильно и что в зиновьевской организации он не состоял.

Вышинский допрашивал обвиняемых Мандельштама, Левина, Соколова, Шатского, Ханика (19 декабря), Румянцева (20 декабря), Мясникова (23 декабря).

Акулов, Вышинский и Шейнин вели последний допрос Николаева 23 декабря. Протокол допроса был составлен Шейниным от их имени. Признание Николаева занимает всего шесть строк: «Показания, данные ранее, подтверждаю. Виновным себя в предъявленном обвинении признаю. К убийству т. Кирова меня толкнула к[онтр] р[еволюционная] группа Котолынова, и я действовал по поручению этой группы. Я действовал как физический исполнитель всей группы».

Трагическое событие, происшедшее 1 декабря 1934 года, развязало руки властям для организации массовых репрессий по всей стране. Но чтобы проводить их в рамках законности, нужно было срочно изменить сам закон. Уже в день убийства С. М. Кирова Сталин распорядился подготовить соответствующее постановление.

На следующий день было опубликовано постановление ЦИК СССР «О внесении изменений в уголовно-процессуальное законодательство», подписанное М. И. Калининым и А. С. Енукидзе (текст постановления собственноручно писал Ягода, а редактировал Сталин). Новый закон был предельно краток, жесток и беспощаден. Он устанавливал, что по делам о террористических актах следствие должно завершаться в срок не более 10 дней, а обвинительное заключение — вручаться за сутки до рассмотрения дела в суде; дела слушались без участия сторон (то есть без прокурора и адвоката), по ним не допускались ни кассационное обжалование, ни подача ходатайства о помиловании. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Другими словами, подсудимый полностью отдавался в руки судей, которые и решали его судьбу. Судьи же целиком зависели от властей. Ошибку (если даже она и была бы признана) исправить было уже невозможно.

Все это являлось ни чем иным, как полным попранием самых элементарных принципов советского судопроизводства, переводом процесса на откровенно инквизиционные рельсы.

Юридическая печать с восторгом сообщала в то время, что «этим законом в руки советской юстиции дано острое оружие», силу которого «дадут почувствовать врагам народа со всею пролератской твердостью и непоколебимостью». Увы! Это оружие было обращено не только и не столько, против врагов, сколько против тысяч безвинных людей, попавших в маховик такого «правосудия».

К раскручиванию этого маховика приложили руку и прокурор Союза Акулов, который спустя несколько лет сам будет безжалостно втянут в него, и его заместитель Вышинский. Совместно с председателем Верховного суда СССР Винокуровым Акулов подписал директиву о применении на практике постановления ЦИК СССР от 1 декабря. В ней дан перечень должностных лиц, покушение на жизнь и здоровье которых должно квалифицироваться как террористические акты и рассматриваться в порядке указанного закона. Характерно, что ответственность за организацию процессов по такого рода делам, за правильность и точность квалификации и вынесенных приговоров прокурор Союза и председатель Верховного суда СССР взваливали, наравне с председательствующим в судебном заседании, и на председателя военного трибунала округа, корпуса, области.

Наиболее грубым отступлением от основных принципов уголовного законодательства в этой директиве следует признать то, что она придавала обратную силу закону от 1 декабря 1934 года. В директиве указывалось, чтобы «все дела, не законченные расследованием и не заслушанные до 1 декабря, расследовать и рассматривать в порядке, установленном законом от 1 декабря 1934 года. Дела, по которым поданы кассационные жалобы, принесены кассационные протесты или которые истребованы в порядке надзора после 1 декабря, не подлежат рассмотрению в кассационном порядке и приговоры по ним подлежат исполнению».

...Следователи, занимавшиеся делом об убийстве С. М. Кирова, явно не укладывались в установленный новым законом десятидневный срок. Поэтому Президиум ЦИК СССР продлил срок расследования по этому делу до 29 декабря 1934 года.

21 декабря того же года Сталин принял Ягоду, Ульриха, Акулова, Вышинского и Агранова для обсуждения вопроса об организации судебного процесса. При подготовке сообщения для печати об окончании следствия и передаче материалов в Прокуратуру СССР для составления обвинительного заключения Сталин собственноручно внес фамилии Николаева и Румянцева в число членов «Ленинградского центра».