Филип Фармер - Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений

• Название: Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: филиал «Васильевский остров» объединения «Всесоюзный молодежный книжный центр»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-7012-0312-3

В книгу вошли третий и четвертый романы известного американского писателя-фантаста из серии «Многоярусный мир».

---

Перейдя улицу Зеленых Птиц, Кикаха услышал цоканье железных подков. Из тени, отбрасываемой крыльцом фасада, выехали трое всадников на вороных конях. Один был рыцарем в полной броне, а двое других — ратниками. Кони мчались галопом, — всадники низко пригнулись к шеям лошадей, а за их спинами развевались черные плащи, — зловещий дым от огня дурных намерений.

Они находились достаточно далеко, чтобы Кикаха мог сбежать от них, перескочив через парапет и спрыгнув вниз, но у них, вероятно, имелись луки и стрелы, хотя он и не мог разглядеть их, но если они достаточно быстро слезут с коней, то смогут застрелить его. Лунный свет был вдвое мощней, чем на Земле в полнолуние. Более того, даже если их стрелы не попадут в него, они позовут других и начнут обшаривать дом за домом.

Кикаха подумал, что теперь-то поиски начнутся, чтобы там не случилось, но… нет, если он сможет убить их, прежде чем их услышат другие… наверное… стоит попробовать…

При иных обстоятельствах Кикаха стал бы целиться во всадников. Он любил лошадей, но когда дело шло о спасении его жизни, сентиментальность испарилась. Все создания должны умереть, но Кикаха намеревался добиться, чтобы к нему смерть пришла как можно позднее.

Он целился в лошадей и одну за другой быстро свалил двух. Лошади тяжело упали на бок, и ни один из всадников не поднялся. Третий рыцарь продолжал, не отклоняясь, скакать вперед, нацелив копье в грудь Кикахе. Стрела прошла сквозь шею лошади. Она упала головой вперед, вскинув копыта над хвостом.

Всадник вылетел из седла, — большую часть своего полета он удерживал копье, но затем бросил его, подтянул ноги и ударился о землю в позе зародыша.

Сорванный с головы конический шлем стукнулся р камень, подскочил и покатился по улице. Рыцарь заскользил по камню боком, срывая плащ, ложившийся позади него, словно его отделившаяся тень.

Рыцарь сумел подняться, несмотря на тяжелые доспехи, и вытащил меч. Он было открыл рот, чтобы кликнуть всякого, кто мог бы услышать его и прибежать на помощь. Стрела прошла меж зубов и сквозь спинной мозг, и рыцарь рухнул на землю, — меч зазвенел по нефриту.

К седлу мертвого коня мертвого рыцаря была приторочена серебряная шкатулка.

Кикаха попытался открыть ее, но ключ, должно быть, находился у рыцаря.

Времени искать его у Кикахи не было.

На улице лежали три убитых коня, убитый человек, возможно, еще двое убитых людей, и никаких криков в отдалении, указывающих, что кто-то услышал это шум.

Однако туши и трупы не долго останутся незамеченными. Кикаха бросил вниз лук и колчан и помчался дальше. Меньше чем через минуту он стоял на улице третьего уровня и стучал по толстой деревянной раме окна Калатол. Он стукнул три раза, сосчитал до пяти, постучал два раза, сосчитал до четырех и постучал один раз. В другой руке он держал нож.

Не слышалось никакого замеченного им ответа.

Он подождал, сосчитав до шестидесяти, по коду, каким его помнил, а затем снова постучал, как предписывалось. Сразу же после этого сверху до него донесся стук копыт и какой-то шум. Послышались крики и зов рога. На улице выше и на главной улице ниже стали вспыхивать огни. Забили барабаны.

Вдруг ставни распахнулись, и Кикахе пришлось быстро пригнуться, чтобы не получить ею по лицу. Внутри комнаты царила темнота, но бледно светился призрак женского лица и обнаженного торса.

Наружу хлынул запах чеснока, рыбы, свинины и заплесневелого сыра. Кикаха ассоциировал с этими ароматами красоту обработанного нефрита. Первый визит к Калатол обесчестил его. Он ничего не мог тут поделать — он был человеком ассоциаций, не всегда желательных.

В данный момент совокупность ароматов означала Калатол, бывшую одновременно и прекрасной, и страшной. Её слова были скверными, а характер — был столь же горячим, как исландский гейзер.

— Шш! — прошипел Кикаха. — Соседи!

Калатол изрыгнула новый поток кощунственных выражений.

Кикаха рукой крутанул ее голову, чтобы напомнить, что он легко может сломать ей шею и толкнул ее назад так, что она, зашатавшись, упала и влез через окно в комнату. Закрыв и заперев комнату, он повернулся к Калатол. Та встала и, найдя масляную лампу, зажгла ее. В ее трепетавшем свете она подошла, покачивая бедрами, к Кикахе, затем обняла его и принялась целовать лицо, шею и грудь, заливая их слезами и шепча сквозь слезы нежные слова.

Кикаха игнорировал ее дыхание, густо насыщенное похожим на смолу вином, заплесневевшим сыром, чесноком и целовал ее в ответ, а затем спросил:

— Ты одна?

— Разве я не поклялась оставаться верной тебе? — возмутилась она.

— Да, но я об этом не просил. Это была твоя идея.

Он усмехнулся:

— Кроме того, как нам обоим хорошо известно, ты не можешь прожить без мужчины больше недели.

Они рассмеялись и прошли в заднюю комнату, являющуюся квадратной, за исключением изгибавшихся верхних частей, образовывавших купол. Это была ее спальня, а также кабинет, поскольку именно здесь она планировала контрабандные операции и распределяла разные товары. Тут была заметна только мебель.

Мебель, главным образом состояла из кровати, — широкой низкой рамы из дерева с натянутыми поперек кожаными ремнями и наваленными на эти ремни шкурами пум и оленей. Кикаха сразу же улегся на нее. Калатол воскликнула что он выглядит усталым и голодным. Она пошла на кухню, а Кикаха крикнул ей вслед чтобы она принесла ему только воды, хлеба и ломтиков сушеного мяса или немного сушеных фруктов, если они у нее есть. Как бы он не был голоден, но сыра он вынести не мог.

Поев, он спросил ее, что она знает о вторжении.

Калатол села к нему на кровать. Она, казалось, была готова продолжать заниматься с ним любовью, начиная с того места, где они кончили несколько лет назад, но Кикаха охладил ее. Ситуация сейчас была чересчур чревата гибелью, чтобы думать о любви.

Калатол, бывшая женщиной практичной, какие бы у нее не имелись иные изъяны, согласилась. Она встала и надела юбку из зеленых, черных и белых перьев и розовый плащ из хлопчатника. Затем она прополоскала рот вином, растворенным в десятикратном количестве воды, и бросила на язык бисеринку мощных благовоний, а потом снова уселась рядом с ним и начала рассказывать.

Даже несмотря на то, что Калатол была подключена к тайным информационным каналам уголовного мира, она не могла сообщить ему всего, что он хотел знать.

Захватчики появились словно из ниоткуда, выйдя из задней комнаты в большом храме Оллимамла. Они хлынули наружу, ворвались во дворец и, сокрушив телохранителей, а затем и гарнизон, захватили императора и всю его семью.

Взятие Таланака было хорошо спланировано и исполнено почти безупречно. Покуда второй предводитель, фон Свиндебарн, удерживал дворец и начал реорганизовывать в помощь фон Турбату таланакскую полицию и вооруженные силы, последний повел все увеличивавшихся в численности завоевателей из дворца в город.

— Все были парализованы, — рассказывала Калатол. — Это случилось настолько неожиданно… Эти белые люди в доспехах хлынувшие их храма Оллимамла… словно сам Оллимамл послал их, и это усилило паралич.

Вставшие на их пути граждане и полиция были изрублены, а остальное население либо бежало в здания, либо, когда слух дошел до самых нижних уровней, пыталось скрыться по мостам за реку. Но мосты быстро перекрыли.

— Странно это, — сказала Калатол.

Она поколебалась, а затем с силой продолжила:

— Странно то, что это все сделано, кажется, не из-за желания завоевать Таланак. Нет, захват города был, как ты это называешь, побочным продуктом. Захватчики решили, кажется, взять город только потому, что считают его прудом, где водится очень желанная рыба.

— В смысле — я, — уточнил Кикаха.

Калатол кивнула.

— Я не знаю, почему эти люди так сильно хотят заполучить тебя. А ты?

— Я тоже не знаю, — ответил Кикаха. — Могу предположить, но не стану. Мои догадки только собьют тебя с толку, да и излагать их долго. Для меня первое дело выбраться из города и смыться. И вот тут-то, моя любовь, и вступаешь в игру ты.

— Теперь-то ты любишь меня.

— Если бы было время… — ответил он.

— Я могу спрятать тебя там, где у нас будет сколько угодно времени, — заявила она. — Конечно, там есть и другие…

Кикаха гадал, не скрывает ли она чего-то. Он находился не в таком положении, чтобы вести себя с ней грубо, но повел себя грубо, схватил ее за запястье и крепко сжал его. Она поморщилась от боли и попыталась вырвать руку.

— Какие другие?

— Перестань делать мне больно, и я тебе скажу, быть может тебе скажу. Поцелуй меня, и я наверняка скажу тебе.

Дело стоило того, чтобы потратить несколько секунд, и потому он поцеловал ее. Благовония из ее рта наполнили ему ноздри и, казалось, просочились до кончиков ног. Он чувствовал головокружение и начал гадать, не заслуживает ли она награды после всего этого времени разлуки.