Георгий Корниенко - Холодная война. Свидетельство ее участника

• Название: Холодная война. Свидетельство ее участника
• Автор: Георгий Корниенко
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02460-9

Георгий Маркович Корниенко – Чрезвычайный и Полномочный посол, заслуженный работник дипломатической службы Российской Федерации, Герой Социалистического Труда. На протяжении сорока лет службы во внешней политике ему пришлось быть участником важнейших событий международной жизни послевоенного периода. Вместе с тем он волею судьбы оказался очевидцем и закулисной стороны того, как творилась не только внешняя, но и внутренняя политика в высших эшелонах власти до и после 1985 года.

Цель издания: основываясь на воспоминаниях автора и собранных им материалах, показать читателю наиболее интересные эпизоды «холодной войны».

---

Но вскоре на советско-американские отношения стала бросать все более густую тень расширявшаяся интервенция США во Вьетнаме. Американская вовлеченность, в том числе военная, в гражданскую войну во Вьетнаме существенно расширилась еще при Кеннеди: если к моменту его прихода в Белый дом во Вьетнаме было около 800 американских военнослужащих, то к ноябрю 1963 года их число возросло до 16 тысяч. Были, однако, признаки того, что у Кеннеди появились сомнения в правильности американской линии во вьетнамских делах. Во всяком случае, позже стало известно, что за несколько дней до поездки в Техас президент поручил аппарату Совета национальной безопасности проработать все возможные варианты дальнейших действий США во Вьетнаме, «включая тот, как выбраться оттуда». Совещание для обсуждения этой проблемы было назначено им на 24 ноября, сразу после планировавшегося возвращения из Техаса. А в разговорах в те дни с близкими ему лицами Кеннеди прямо говорил о своих планах вывода американских войск из Вьетнама после переизбрания его президентом в 1964 году.

Что произошло бы во Вьетнаме на самом деле, останься Кеннеди жив, теперь никто не скажет. Но с приходом в Белый дом Джонсона всякие разговоры о пересмотре американской линии в отношении Вьетнама прекратились. В глазах нового президента Вьетнам был тестом «американской способности справиться с провозглашенными Хрущевым национально-освободительными войнами». Достаточно ясное представление о его взглядах на этот счет дает меморандум, который Джонсон, тогда еще вице-президент, представил Кеннеди в мае 1961 года после своей поездки по странам Юго-Восточной Азии. В нем Джонсон пространно доказывал, что США должны взять на себя основное бремя борьбы против коммунизма в этом регионе, не останавливаясь перед применением силы, «иначе США неизбежно должны будут потерять Тихий океан и занять оборону на своих собственных берегах», а Тихий океан в этом случае превратится в «красное море».

И теперь, начиная с 1964 года, Джонсон на практике осуществлял то, что рекомендовал Кеннеди в 1961 году, – масштабы американской военной вовлеченности во Вьетнаме быстро нарастали, особенно после инспирированного самими США (это впоследствии было доказано в результате расследования, проведенного конгрессом США) инцидента в Тонкинском заливе в начале августа 1964 года, когда северовьетнамские торпедные катера будто бы атаковали американские военные корабли.

Расширение американской агрессии во Вьетнаме не только оказало пагубное влияние на дальнейшее развитие отношений между США и СССР, но и перечеркнуло некоторые из ранее достигнутых договоренностей, прежде всего о замораживании военных бюджетов. В значительной мере из-за Вьетнама (помимо особой деликатности предмета) не получил достаточно быстрого и энергичного развития начатый в октябре предыдущего года диалог по вопросам, касающимся стратегических вооружений. Но полностью он не прервался. С большими паузами время от времени эти вопросы затрагивались в контактах между Москвой и Вашингтоном на протяжении 1964–1966 годов.

Так, например, в августе 1964 года с американской стороны было выдвинуто предложение заморозить количества и характеристики имевшихся у сторон стратегических наступательных и оборонительных систем доставки ядерного оружия, а также запретить разработку новых таких систем. Но Москву это предложение не могло заинтересовать, так как простое замораживание статус-кво в области стратегических вооружений было бы определенно более выгодным для США – к тому времени они все еще сохраняли серьезные преимущества перед СССР в этой области, хотя постепенно и утрачивали свое былое стратегическое превосходство. Кроме того, неприемлемым для Москвы было и то, что американское предложение предусматривало широкий контроль, включая инспекции на местах, за реализацией договоренности в случае ее достижения. Как позже признали американские представители, «идея взаимного инвентарного контроля путем инспекций в действительности была не более приемлемой для американцев, чем для русских».

Выдвижение подобных предложений свидетельствовало скорее о желании поддерживать диалог по стратегическим вооружениям, но еще не о готовности к по-настоящему серьезным переговорам с целью нахождения взаимоприемлемых решений. И действительно, как видно из рассекреченных впоследствии документов, только к концу 1966 года руководство США окончательно пришло к выводу, что наступило время для серьезных переговоров с Москвой по ограничению стратегических вооружений. В декабре 1966 года президент Джонсон согласился с предложением своего министра обороны Макнамары запросить у конгресса ассигнования на создание системы ПРО, но не расходовать их до тех пор, пока не будет «прозондирована идея проведения переговоров с Москвой об ограничении стратегических вооружений, особенно противоракетных». Провести такой зондаж поручалось Томпсону, который был вторично назначен послом США в СССР.

В январе 1967 года перед отъездом в Москву Томпсон в беседе с советским послом в Вашингтоне Добрыниным сказал, что везет с собой письмо от президента советскому премьеру А. Н. Косыгину с предложением провести конфиденциальные переговоры по ограничению стратегических вооружений, в первую очередь по вопросу о системах противоракетной обороны. Когда же Добрынин указал на необходимость одновременного обсуждения и вопроса о наступательных вооружениях, Томпсон уклонился от ясного ответа. В письме Джонсона от 27 января 1967 года, которое Томпсон привез в Москву, действительно содержалось предложение начать переговоры с обсуждения проблемы ПРО.

Далее события развивались следующим образом. В начале февраля, еще до того, как в советском руководстве состоялся обмен мнениями по поводу предложения Джонсона, Косыгин отправился с официальным визитом в Англию. В связи с тем, что в американской прессе было разглашено содержание адресованного ему письма Джонсона, на пресс-конференции 9 февраля журналисты стали одолевать Косыгина вопросами, готов ли СССР отказаться от создания ПРО вообще или ввести какие-то ограничения на ее развертывание. Поскольку же он уехал из Москвы до обсуждения этих вопросов, Косыгин уклонился от прямых ответов на вопросы журналистов, выразив вместе с тем в общей форме мнение, что главную опасность представляет наступательное, а не оборонительное оружие. Это было истолковано на Западе как его отрицательное отношение к предложению Джонсона.

Тем временем в Москве в ходе выработки нашей позиции в связи с письмом Джонсона вырисовывалась более сбалансированная формула ответа на его предложение начать переговоры с вопроса о ПРО. Имелось в виду выдвинуть контрпредложение: обсуждать одновременно ограничения и на наступательные, и на оборонительные системы стратегического оружия. Поэтому, чтобы скорректировать превратное истолкование ответов Косыгина на пресс-конференции в Лондоне, в газете «Правда» 14 февраля был опубликован официозный материал, в котором говорилось о готовности Советского правительства обсуждать проблему предотвращения новой гонки вооружений – и наступательных, и оборонительных. В Вашингтоне был правильно понят наш сигнал, и уже 18 февраля Томпсон информировал Косыгина о готовности США обсуждать ограничения не только на оборонительные, но и на наступательные стратегические вооружения. Соответственно, в направленном в конце февраля ответе Косыгина на письмо Джонсона от 27 января говорилось о согласии Советского правительства начать доверительные переговоры с США по ограничению наступательных и оборонительных ядерных ракет.

Общей предпосылкой для вступления СССР и США в серьезные переговоры по проблеме ограничения стратегических вооружений было осознание обеими сторонами опасности бесконтрольной гонки таких вооружений и ее обременительности. Вместе с тем у каждой стороны был и свой особый побудительный мотив к таким переговорам. У США – желание предотвратить ситуацию, когда Советский Союз, напрягая все свои возможности, стал бы в чем-то поджимать США, вынуждая их корректировать свои программы сверх того, что они сами планировали. У СССР – опасения, как бы еще больше не отстать в гонке вооружений от США ввиду их более широких материальных и технологических возможностей. Во всяком случае, мне помнится, что, когда готовился наш ответ на предложение Джонсона начать переговоры по стратегическим вооружениям, в пользу принятия этого предложения среди других высказался и министр обороны Малиновский. При этом одним из основных его аргументов был тот, что в случае ничем не ограниченного соревнования в этой области СССР может оказаться в таком положении, что при нанесении Соединенными Штатами первого ядерного удара наша способность для ответного удара будет весьма незначительной.

Тем не менее и после указанного обмена письмами между Джонсоном и Косыгиным скорого начала переговоров не последовало. В том, что касается советской стороны, в известной мере сказалась смена весной 1967 года министров обороны – вместо умершего Малиновского министром был назначен А. А. Гречко. Ему и объективно требовалось время, чтобы войти в курс дел, да и субъективно он оказался менее благосклонно, чем Малиновский, настроен вести переговоры с США по стратегическим вооружениям, особенно оборонительным.