Роальд Даль - Смерть Вселенной. Сборник

• Название: Смерть Вселенной. Сборник
• Автор: Роальд Даль
• Издательство: Объединение “Всесоюзный молодежный книжный центр”, филиал “Васильевский остров”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-7012-0113-9

Сборник «Смерть Вселенной» знакомит читателя с двумя популярными направлениями в англо-американской прозе: с «черной» новеллой (иногда ошибочно относимой к жанру «хоррор» — литературе ужасов) и «новой волны» научной фантастики.

Необычная шокирующая эстетика произведений, впервые опубликованных на русском языке, вызовет несомненный интерес у читателей.

---

— Это небезопасно, — продолжил он, — потому что змея — существо с холодной кровью, на них анестезирующее действует не столь быстро и эффективно, но это лучший выход из положения. Можно использовать эфир… хлороформ… — он замолчал, продолжая обдумывать свой план.

— Так что мы применим?

— Хлороформ, — произнес он внезапно. — Самый обычный. Это лучше. Идемте немедленно! — он взял меня за руку и повел к балкону. — Поезжайте ко мне домой! Пока вы едете, я позвоню по телефону и разбужу слугу, этот паренек покажет вам шкафчик с ядами. Вот ключ от него — возьмете бутылочку хлороформа, у нее оранжевый ярлык и на нем название. Я останусь здесь, на тот случай, если что-либо произойдет. Поторопитесь! Нет, нет — ботинки вам не понадобятся!

Минут через пятнадцать я вернулся с хлороформом. Гандербай вышел из комнаты Гарри и встретил меня в холле.

— Все в порядке? Очень хорошо. Я как раз рассказал ему о том, что мы собираемся сделать. Но надо поторопиться, ему тяжело лежать неподвижно — боюсь, он может пошевелиться.

Он снова отправился в спальню, а я, осторожно держа в руках бутылочку, пошел следом. Гарри лежал в постели точно в таком положении, как раньше, по щекам струйками бежал пот, лицо было бледным и влажным. Он посмотрел на меня, улыбнулся и одобрительно кивнул. Я показал большой палец, давая знать, что все идет о’кэй. Гарри прикрыл глаза. Гандербай, сидя на корточках рядом с кроватью, взял резиновую трубку, служившую жгутом, и прикрепил к концу трубки сделанную из бумаги маленькую воронку.

Индиец принялся понемножку вытаскивать краешек простыни из-под матраца — действовал он точно на линии живота Гарри, дюймов в восемнадцати от него; я видел, с какой нежностью управляются с кончиком простыни его пальцы. Доктор работал так медленно, что различить его движения было почти невозможно.

Наконец ему удалось приподнять материю, он ввел туда один конец трубки таким образом, чтобы она скользнула по матрацу поближе к телу Гарри. Не знаю, сколько времени понадобилось индийцу, чтобы трубка продвинулась на несколько дюймов. Может, двадцать минут, а может, и все сорок. Я даже не видел, как она двигалась, но знал, что это происходит, так как ее видимая часть постепенно уменьшалась. Вряд ли крайт мог ощутить хотя бы малейшие колебания. На лбу и над верхней губой Гандербая выступили крупные жемчужины пота, но руки его действовали уверенно, и я заметил, что наблюдает он не за трубкой, а за тем участком смятой простыне который покрывал живот Гарри.

Не поднимая глаз, индиец протянул руку. Я отвинтил пробку и вложил бутылку с хлороформом ему в ладонь, не выпуская, пока не убедился, что он крепко ее ухватил. Затем он подозвал меня кивком головы и прошептал:

— Скажите ему, что я пропитал матрац, и у него под телом будет очень холодно. Он должен быть к этому готов, пусть не шевелится.

Я наклонился над Гарри и передал то, что просил индиец.

— Почему он не поторопится? — проговорил Гарри.

— Сейчас, Гарри. Но будет очень холодно, так что приготовься.

— О Господи, шевелитесь же вы, в конце концов! — в первый раз он повысил голос. Гандербай живо глянул на него, задержал взгляд на несколько секунд, потом вернулся к своему занятию.

Гандербай налил в бумажную воронку несколько капель и подождал, пока жидкость не стекла в трубку, затем добавил еще немного и стал ждать — в комнате тяжело и неприятно запахло хлороформом. Этот запах навевал нечто, связанное с одетыми в белое медсестрами и хирургами, занимающими свои места в белой комнате, вокруг длинного белого стола. Теперь Гандербай наливал безостановочно: я видел, как над бумажной воронкой медленно колышется похожее на дымок облачко густых испарений хлороформа. Доктор сделал паузу, поднял бутылку к свету, налил в воронку еще порцию и вернул пузырек мне. Медленно вытянув из-под простыни резиновую трубку, он выпрямился.

Должно быть, нагрузка, которую он испытывал во время этой работы, была велика — припоминаю, что, когда Гандербай шепотом заговорил со мной, голос его был слабым и усталым.

— Подождем пятнадцать минут. Для верности.

Я склонился над Гарри.

— Мы выждем пятнадцать минут, просто на всякий случай. Но возможно, все уже закончилось.

— Так почему, Бога ради, ты не хочешь посмотреть и убедиться?! — он снова заговорил во весь голос, и Гандербай пружинисто обернулся — его смуглое лицо сердито нахмурилось. Глаза у него были совершенно черные, он уставился на Гарри, и у того задергался тот же мускул на лице. Я вытащил платок и вытер ему пот, при этом поглаживал лоб, чтобы как-то его успокоить.

Потом мы с доктором стояли возле постели и ждали — Гандербай пристально, с напряженной сосредоточенностью смотрел на Гарри. Чтобы удержать Гарри в покое, маленький индиец сосредоточил на нем всю свою волю. Он не сводил с пациента глаз и, казалось, все время беззвучно внушал ему, чтобы тот был послушен и не испортил того, что сделано… Гарри лежал мокрый от пота, рот его подрагивал, веки то смыкались, то раскрывались, и взгляд упирался то в меня, то в простыню или в потолок, но ни разу не остановился на Гандербае. И все же каким-то образом индиец сдерживал его. Меня мутило от запаха хлороформа, но я не мог сейчас покинуть комнату. У меня появилось чувство, будто кто-то надувает огромный воздушный шар, который вот-вот должен лопнуть, а я не могу отвернуться и вынужден смотреть.

Наконец Гандербай повернулся и кивнул — я понял, что он готов действовать.

— Подойдите к другому концу кровати, — скомандовал он. — Мы оба возьмемся за края простыни и вместе оттянем ее, но очень медленно и, пожалуйста, поосторожнее.

— Не двигайся, Гарри — сказал я и взялся за простыню. Гандербай встал напротив, и мы принялись очень медленно тянуть простыню, одновременно приподнимая ее вверх над Гарри. Ужасно запахло хлороформом. Помню, я попробовал не дышать, но когда терпеть стало невмочь, начал понемножку втягивать в себя воздух, чтобы пары не доходили до легких.

Открылась грудь Гарри — вернее, скрывающая ее полосатая пижама: вот я увидел белый, аккуратно завязанный шнурок на его брюках. Чуть дальше показалась пуговица, перламутровая — да, на моей пижаме такой пуговицы не было. Гарри весьма утонченная натура, подумал я. Странно, до чего глупые мысли приходят в голову в напряженный момент — ясно помню, как подумал об этом, увидев перламутровую пуговицу.

Кроме пуговицы, на животе у него ничего не было.

Мы потянули простыню быстрее, открылись брючины, ступни Гарри, и, отпустив материю, мы позволили простыне упасть на пол.

— Не шевелитесь, — произнес Гандербай, — не шевелитесь, мистер Поуп, — и с этими словами начал внимательно оглядывать Гарри сбоку и под ногами.

— Необходима осторожность. Змея может быть где угодно, например, залезть в пижамную брючину.

Едва индиец произнес это, как Гарри живо поднял с подушки голову и уставился на свои ноги. Это было первым его движением. Вдруг он вскочил, встал на постели и поочередно, с яростью потряс в воздухе ногами. В ту минуту мы с Гандербаем подумали, что он укушен. Индиец потянулся к своей сумке за скальпелем и жгутом, но Гарри перестал прыгать, уставился на матрац и вскричал:

— Его тут нет!

Гандербай выпрямился, тоже глянул туда, потом снизу вверх на Гарри. Это было правдой. Укуса он не получил, да и не получит, крайт не убьет его, и вообще все будет чудесно. Но, казалось, никто не почувствовал себя лучше.

— Мистер Поуп, вы вполне уверены, что змея вообще здесь была? — в голосе Гандербая прозвучал сарказм, в обычных условиях он бы этого никогда не допустил. — Вы не думаете, что это могло вам присниться — а, мистер Поуп? — Видя устремленный на Гарри взгляд индийца, я понял, что этим сарказмом он не желает его обидеть. Доктор просто снял с себя нервное напряжение.

Гарри стоял на постели в полосатой пижаме с проступившими на щеках красными пятнами и злобно смотрел на Гандербая.

— Ты называешь меня лжецом?! — крикнул он.

Индиец стоял абсолютно спокойно и продолжал глядеть на Гарри. Тот шагнул вперед по постели — глаза его сверкали.

— Ты, гнусная индийская крыса!..

— Заткнись, Гарри! — сказал я.

— Ты грязный черномазый…

— Гарри! Замолчи сейчас же! — ужасно было слушать все это.

Гандербай вышел из комнаты, будто никого в ней не было; я пошел следом и уже в холле положил ему на плечо руку.

— Не слушайте Гарри. Все это повлияло на него, он не знает, что говорит.

Мы спустились с балкона на стоянку и подошли в темноте к его старенькому «моррису». Он открыл дверцу и сел за руль.

— Вы работали прекрасно, — сказал я. — Большущее спасибо, что приехали.

— Все, что ему нужно — хорошенько отдохнуть, — спокойно, не глядя на меня, произнес индиец. Завел мотор и уехал.