Мак Химэн - Трудно быть сержантом

• Название: Трудно быть сержантом
• Автор: Мак Химэн
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Книга представляет собой юмористическую повесть с элементами сатиры. Ее автор — бывший лейтенант американских ВВС.

Книга написана в манере известных всему миру "Похождений бравого солдата Швейка" Я. Гашека. Рассказ ведется от лица простого деревенского парня, призванного в армию, добродушного и непосредственного в своих восприятиях и чувствах…

---

Меня выпустили, но все же решили дать сопровождающего, маленького паренька, который был едва мне по плечо. Этот хлюпик был какой-то нервный, дергался и все старался идти позади меня. Что и говорить, мой конвоир честно исполнял свои обязанности, но уж очень у него тряслись губы, и шел он, пугливо, озираясь и вздрагивая, так что, глядя на него, я тоже начал нервничать. Мне пришлось следить за собой и идти неторопливо, чтобы ничем не волновать его. Когда мы подошли к крыльцу здания суда, я медленно опустился на ступеньку и стал скручивать цигарку, а говорить старался только шепотом. На призывном пункте никого не было, и я даже начал волноваться: не опоздал ли я на автобус. Но понемногу парни стали собираться. Они подходили по двое-трое, останавливались на лестнице, курили и болтали между собой. Когда ко мне подошли несколько призывников, я кивнул им и даже хотел заговорить, но мне никто не ответил. На первый взгляд это были славные ребята, но обо мне они были, наверное, другого мнения: ведь я пришел под конвоем. К тому же в большинстве своем ребята были из города и хорошо знали друг друга, они даже одеты были как-то одинаково: на них были рубашки в крапинку навыпуск и шикарные брюки, а я был в грубых башмаках и рубашке цвета хаки. Однако я надеялся, что у нас наладятся хорошие взаимоотношения. Я сидел и курил, наблюдая, как собираются будущие солдаты. Некоторые приезжали с родственниками на машинах. Попрощавшись, они подходили к другим парням и начинали балагурить и шутить. Среди них я заметил одного, в темных очках, который отличался от всех остальных своим высокомерным видом и выправкой. Он держался в стороне от всех, мало говорил и не позволял себе никаких шуток. Когда к нему подошли несколько парней, он только слегка кивнул, строго посмотрев на них. Парень, казалось, был занят своими мыслями. Потом он пробормотал что-то невнятное, отвернулся и стал смотреть в сторону, глубоко затягиваясь папиросой и выпуская клубы дыма, а парни стояли и ждали, что он им что-нибудь скажет.

Я с любопытством наблюдал за ним. Его звали Ирвином. Мне очень хотелось узнать, что он собой представляет, но это никак не удавалось, пока я не услышал, как один из парней сказал:

— Он проходил вневойсковую подготовку офицеров резерва или что-то в этом роде. Но я не знал, что это значит и никогда об этом не слышал.

Потом еще один парень опять упомянул вневойсковую подготовку, и я видел, какое впечатление это произвело на всех. Мне было ясно только, что подготовка не прошла ему даром: он был так худ, что непонятно было, в чем только у него душа держится. Мне понравились эти ребята и то с каким почтением они относились к Ирвину, и я тоже стал восхищаться тем, как он вел себя, Он ничего ни у кого не спрашивал, а стоял с независимым видом, стараясь как можно больше выпятить грудь.

Появился Маккини. Он был настроен весьма благожелательно, шутил и весело со всеми разговаривал.

— Ну, ребята, поезжайте, пусть на вас посмотрят и скажут, каких молодцов мы здесь вырастили, — смеялся он.

Ребята тоже смеялись и шутили в ответ.

— Не допускайте, чтобы над вами насмехались, — напутствовал Маккини. — Не делайте того, что не положено. Будьте примерными, а если не сможете быть примерными, то будьте хотя бы старательными.

Меня он, конечно, не замечал, но мне нравилась его манера так по свойски разговаривать с ребятами.

Я почувствовал еще большую симпатию к Маккини, когда он, подойдя к Ирвину, хлопнул его по плечу и сказал:

— Ирвин, построй ребят. Я назначаю тебя старшим на все время пути, понял?

Ирвин слегка кивнул головой и ответил так, будто привык к таким приказаниям:

— О'кей, Маккини. — Он еще раз глубоко затянулся папиросой и щелчком отбросил ее на тротуар. Он вел себя так, словно делал нам одолжение.

Пока я размышлял о том, что Маккини поступил правильно, назначив Ирвина старшим, Маккини снова хлопнул Ирвина по плечу и отозвал его в сторону:

— Подойди-ка сюда на минуточку. Я должен кое-что сказать тебе, прежде чем уйду.

И с этими словами он бросил на меня многозначительный взгляд. Склонившись к Ирвину, он начал что-то шептать, время от времени взглядывая на меня. Потом на меня посмотрел через плечо Ирвин и покачал головой.

Позже я понял, что Маккини назначил Ирвина старшим не из любезности. Он просто хотел использовать этого парня против меня. Мне надоело сидеть на одном месте, и я сделал движение, чтобы подняться, но мой сопровождающий при этом глубоко вздохнул и так побледнел, что мне пришлось сесть опять. Тут Маккини встал перед строем и произнес небольшую речь. Он говорил о том, что, раз Ирвин назначен старшим, все должны ему подчиняться и что-то еще в этом роде, затем пожелал всем счастливого пути и ушел. Все сразу зашевелились и опять начали шутить, но Ирвин вышел вперед и тоже стал держать речь перед строем. Он разъяснил, как мы должны вести себя, как он намерен разместить нас в автобусе и всякое другое. Ребята стали отпускать шуточки. Среди них был парень по имени Лаки, который старался больше других. Когда Ирвин велел нам садиться, этот Лаки весело заметил:

— Ну, хорошо, у меня есть место, которым садятся, а куда его посадить? — Все громко расхохотались. Он повторил это несколько раз, а потом обратился к рядом стоящему, парню:

— Понимаешь, мне нужно место для моего места. Лаки отпускал немало подобных шуточек, и

мы много смеялись. Развеселившись, я почти забыл о Маккини, а когда увидел, что Ирвин направляется ко мне, кивнул ему, заулыбался и встал, хотя это и заставило моего провожатого подпрыгнуть. Ирвин подошел и довольно грубо сказал:

— Стокдейл, я не хочу из-за тебя иметь неприятностей, понятно? Чтобы я от тебя и звука не слышал. Иди в автобус, сядь и не открывай рта, пока мы не приедем на место. Учеба твоя начнется прямо сейчас. Ты теперь служишь в армии и должен выполнять все приказы.

— Хорошо, Ирвин, я буду делать все, что вы скажете.

— Для тебя я — Бленхард, понятно?

— Хорошо, — ответил я, — буду делать все, что вы скажете.

А сам подумал: "Эх, чтоб мне провалиться сквозь землю! И зачем я ему мило улыбался, когда он так разносил меня".

Ирвин склонил голову набок и, ехидно улыбаясь, спросил:

— Надеюсь, ты не собираешься причинять мне беспокойство?

— Нет, я не… я только хотел бы сказать вам о Маккини. Он…

— Довольно, — остановил меня Ирвин и хотел было уходить, но задержался и добавил: — Я так и знал, что ты такой… Чтоб и звука я не слышал, понятно?

— Все, что вы скажете… — пролепетал я. Но Ирвин уже отошел, и мне так и не удалось ничего объяснить ему толком. Я опять сел. Все окружили Ирвина и начали задавать ему вопросы, потом стали делать замечания по моему адресу. Тут Ирвин опять подошел ко мне и сказал:

— Эй, парень, уж не собираешься ли ты идти в самоволку?

Я удивленно посмотрел на него и спросил:

— А что это такое?

— Когда пойдешь, узнаешь, — сказал он и отошел. Тут все окружили меня и начали язвительно спрашивать, бывал ли я раньше в городе, ездил ли когда-нибудь в автобусе и тому подобное. А Лаки спросил, не положил ли я в ботинки камешки, чтобы мне казалось, будто я хожу босиком, и все опять захохотали, и я засмеялся вместе с ними, потому что нашел эту шутку довольно забавной. Однако городские парни становились все грубее и нахальнее, и я смекнул, что мне лучше молчать. Ведь Ирвин был тут, а мне никак не хотелось причинять ему беспокойство. Я совсем перестал разговаривать, закурил, делая вид, что ничего не слышу. На некоторое время меня оставили в покое, но, когда подошел автобус и Ирвин подтолкнул меня со словами: "Ну, давай, парень, трогайся", все опять покатились со смеху.

Как бы там ни было, а ехать в автобусе мне понравилось. Я уселся на заднем сиденье. Скоро все забыли про меня, а я только этого и хотел.

Самый крайний пункт на севере, где я бывал, — это Пайнхарст, и в этот день мы проезжали прямо через него, потом проехали еще один крупный город и затем еще один. Последний, ничем не отличался от Калльвилля и Пайнхарста. Через два часа мы оставили позади Макон, и бьюсь об заклад, что мы миновали еще несколько городов, — я уже потерял им счет. Я наслаждался этой поездкой, но где-то между Маконом и Атлантой сам не заметил, как заснул, и проспал до тех пор, пока мы не приехали в Форт-Томпсон.

В дороге я видел нехороший сон. Мне приснилось, будто ловил я рыбу в ручье, как вдруг из воды показалась змея и ударила меня по ноге. Боль была такая сильная, что я вздрогнул и проснулся. Около меня стояли: Ирвин и другие ребята, и мне вдруг показалось, что Ирвин и был змеей, которая неожиданно превратилась в человека. Долго не раздумывая, я вскочил и схватил его за горло, да так, что он почти перегнулся через сиденье. Я начал его трясти и готов был уже ударить, но вдруг опомнился. Конечно, было уже слишком поздно, и я почувствовал себя как собака, которая поспешила кусаться. Ударить его я не ударил, но сильно напугал, и мне было очень неловко,