Хяртан Флёгстад - У-3

• Название: У-3
• Автор: Хяртан Флёгстад
• Издательство: Радуга
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002196-0

Хяртан Флёгстад — один из современных писателей Норвегии, превосходный стилист. В основе его остросюжетного политического романа «У-3» действительные события недавнего прошлого, когда реакционные круги США сорвали переговоры между руководителями двух великих держав, заслав в воздушные пространства СССР шпионский самолет, который был сбит советской ракетой.

Герой романа — молодой военный летчик, обучавшийся в США, ставший выразителем протеста своих соотечественников против авантюрных действий американской военщины. Автор тонко показывает, как одновременно с политическим мужанием к герою приходит чувство подавленной в юности подлинной любви.

---

Вряд ли я самой природой предназначен на роль ангела-спасителя. Думаю, я вообще ни в какие ангелы не гожусь. И все же не приходится сомневаться в том, что именно я спас положение. Deus ex machina — так эта роль называется в драматургии. После того как два главных женских персонажа перебрали и отбросили все варианты: начальника местной полиции, аварийную службу и прочие земные силы (заметьте — небесных в расчет не брали), внезапно раздался звонок в дверь.

Звук больно ударил в уши. По лицам скользнула тень. Но звонок повторился. Констанца собралась с духом и пошла к двери.

Она не узнала меня. Иначе и быть не могло, если вспомнить, как старательно я держался в тени на всем протяжении этой повести. А теперь вот явился, и, судя по холодному выражению ее лица, она видела перед собой всего лишь незнакомого молодого человека. Молодого человека без телеграммы в руке, не похожего на поставщика черных вестей.

Мы молча смотрели друг на друга, пока я не протянул руку и не представился. И как же она смутилась!

— Персон! Да ведь это Персон! Не сойти мне с этого места! Надо же, как люди меняются!

Так или примерно так реагировала Констанца Хеллот; я же с присущей мне серьезностью кивнул головой и вошел, подчиняясь ее приглашению.

Да, я слышал утренний выпуск последних известий. Я знал, что произошло. Сообщение об Алфике прочли во второй части выпуска. Главная новость касалась североамериканских руководителей, которые, как теперь выяснилось, обеими ногами угодили в русский капкан. Хрущеву оставалось только предъявить добычу: американский шпионаж, тайные операции, ложь. Пилот с У-2 жив. Сидит у русских в тюрьме. И самолет у них в руках. Государственному департаменту в Вашингтоне пришлось отказаться от своего первоначального утверждения, будто речь шла о сбившемся с курса самолете метеослужбы. Президент Эйзенхауэр тоже признал, что самолет выполнял разведывательное задание. Он взял всю ответственность на себя и заявил, что, поскольку Советский Союз — закрытая страна по сравнению с открытыми обществами Запада, демократические государства вынуждены добывать информацию нетрадиционными способами.

И уже после рассказа о свадьбе английской принцессы и о фотографе Армстронге-Джонсе диктор сообщил, что во время полета над Южной Норвегией пропал одноместный истребитель типа «104 Локхид». Поиски истребителя и его пилота, капитана Алфа Хеллота из Ловры, на первом этапе будут сосредоточены в районе между долинами Сетесдал и Сирдал и Форсандом в губернии Ругаланд. Слух об атомных боеприпасах на борту пропавшего самолета опровергался главным штабом как злостный и ни на чем не основанный бредовый вымысел. Это же относилось и к измышлениям о некоей связи между исчезновением иртребителя и делом У-2.

Горный район на стыке губерний Ауст-Агдер, Вест-Агдер и Ругаланд. И это они называют сосредоточением! Подумал я, но вслух ничего не сказал. Язык не поворачивался говорить, что они не представляют себе, где искать. Тем временем заговорила мать пропавшего Алфика Хеллота:

— Я-то всегда думала, что Персон сидит глубоко под землей. Что ты сидишь где-то там далеко на севере, чтобы кричать «берегись!», когда русские пойдут на нас.

Одетый с прицелом на дальнюю дорогу, словно полярник, я ограничился тем, что снял теплый кушак, после чего опустился на широкую софу с вышитыми подушками, над которой висел на стене красивый коврик.

— Не так далеко от истины, — признался я, усаживаясь поудобнее.

Констанца Хеллот остановилась передо мной, опираясь руками на спинку кресла. Сестра стояла за ее спиной. Для страховки, подумалось мне, если Констанца вдруг упадет. Но Констанца крепко держалась на ногах.

— А теперь? — спросила она. — У тебя отпуск?

— Нет, запуск.

Телефонный звонок заглушил дурацкую остроту. Я продолжал сидеть, фру Хеллот стоя прислушалась, когда ее сестра взяла трубку.

— Констанца! Тебя!

Фру Хеллот уже шла к телефону. Сестра передала ей трубку. Осторожно передала, как будто слабый контакт мог прерваться от резкого движения.

— Это Линда. Жена Алфика. Невестка, стало быть. Она живет в Рюгге, в губернии Эстфолд.

Объяснила младшая сестра фру Хеллот. Больше ей нечего было добавить. Да и мне тоже. Мы сидели, глядя по сторонам и рассеянно постукивая по полу ступнями. Телефонный разговор доносился до нас лишь обрывками. Но я вдруг вспомнил фамилию. Сестры. Тьёднарё. Фру Тьёднарё. Мы с фру Тьёднарё ждали. Я сказал:

— Будем надеяться. У них теперь отличные катапультируемые кресла. Стопроцентная гарантия.

— Да. — Фру Тьёднарё кивнула, глядя на сестру у телефона.

— Кресло «Мартин Бейкер» можно отстреливать даже над самой землей.

Ответа не последовало, но я услышал, как телефонная трубка легла на рычаги. Констанца Хеллот вернулась к нам.

— Она приедет, как только освободится. Ей надо договориться в школе, чтобы отпустили. И еще у нее сын на руках, так не бросишь. И Линда есть Линда: утешает себя тем, что кто хочет выиграть свою жизнь, должен ее потерять.

Я промолчал. Фру Тьёднарё спросила:

— Что она этим хотела сказать? Насчет выиграть и потерять?

— Сдается мне, — ответила Констанца Хеллот, — что в некоторых случах религию и идолопоклонство легко объяснить. Когда властители и богачи смотрят вверх, они видят только синее небо и пустоту, которую называют царством божьим. Когда же простые люди на минуту выпрямляют спину и поднимают лицо вверх, мы видим только фигуры наших угнетателей на исключительно скучном фоне. Но, — продолжала Констанца Хеллот, отметая сентиментальность и метафизику, — сейчас не время глядеть ни вверх, ни вниз. Мы должны смотреть вперед. Персон, у тебя есть машина?

— Нет, — сказал я. — Но…

— Но да однако! Мужчина без машины!

— Но у меня есть мотоцикл. Стоит там внизу.

Мы собрались за полчаса. Я еще раньше позвонил по двум номерам. Командование ВВС, сектор Южной Норвегии. Спасательная служба. Получил обещание, что еще до конца дня нас забросят в район поисков. Только время и путь отделяли нас от цели.

Столкнув мотоцикл с подпорок, я проверил, на месте ли Констанца Хеллот. Она кивнула. Руки в шерстяных варежках крепко сжимали железную скобу. Помимо варежек, на ней были вязаная кофта, штормовка с капюшоном и с резинкой в поясе, лыжные брюки и пестрые грубошерстные носки, вверху отвернутые на лыжные ботинки. Когда она кивнула, на вязаной шапочке мотнулась белая кисточка. Все в порядке!

Поставив вторую ногу на подножку, я газанул так, что заднее колесо пробуксовало на гравии. Констанца решилась на секунду оторвать от скобы одну руку, чтобы помахать сестре, которая осталась стоять на крыльце. Потом снова взялась покрепче обеими руками. Первые капли дождя легли на асфальт темными пятнами, когда мы выехали на главную улицу.

Наш путь лежал через центр, затем на юг вдоль западного берега фьорда. Дым из заводских труб слился с низкими тучами, которые все плотнее смыкались над нами. Ровно шумел тихий дождь; к моей великой радости, фырканье моего «тайфуна» сменилось таким же сплошным ровным гулом. Вскоре Ловра с одноименным заливом остались позади.

Возле усадьбы Рунэйд есть паромная пристань. Фьорд здесь неширокий, можно докричаться до другого берега, на котором расположен поселок Санд — белые домики в два ряда и белая церквушка на пригорке.

Кричать не понадобилось, но ждать пришлось полчаса. Говоря про это ожидание и последующий долгий путь, никуда не денешься от трех коротких слов.

Дождь. Дождь. Дождь.

Изрытая хлестким дождем поверхность залива у пристани. Светлые окна дождевой воды посреди фьорда. Ливневый дождь, когда мы съехали с парома на берег и пока ждали прояснения в молочном баре в Санде.

Потоки воды и размытый грунт всю дорогу вверх по долине Сюльдал. Белые космы тумана на скалах в Сульхеймсвике. Дождь во время переправы через озеро Сюльдал. Низкие тучи, мокрядь и все такой же докучный дождь.

Порывы ветра гнали морщины по глади озера.

Квиллдал. Бротвейт. Руалдквам. Снег — все ниже и ниже на склонах над белыми усадьбами.

И хлещущий косой дождь.

Барабанная дробь дождя по крыше пристанского навеса у Несфлатена. И потоки воды вдоль дороги вверх по долине Браттландсдал.

Все же мы доехали до Лоно, прежде чем сдались. Стоя под двумя неведомо откуда взявшимися елями, мокрые насквозь, мы смотрели, как дождь разбивает водное зеркало и резвые шквалики носятся туда и обратно над озером.

Дождь. Дождь. Дождь.

Мы ждали. Дождь стоял стеной, долбил землю, окопался кругом. Но у нас не было выбора. Я завел мотоцикл, мы уселись и по раскисшей дороге покатили дальше в глубь норвежского материка, края с рекордными осадками и заснеженными дорогами, края, где не врастешь в землю — не удержишься, края, исхлестанного дождями, с лицом хмурым от тяжелого труда и суровой набожности. Края, где крепким мужчинам всю зиму достает работы расчищать дорогу. С великим смирением крадется она мимо скал тесной долины; с одной стороны — отвесные стены, с другой стороны у самых дорожных тумб бурлит река. Только дорога из детства, уводящая из прошлого, сравнится с ней обилием опасных мест, крутых и узких поворотов, туннелей и пещер. Или дорога вспять, в былое. Для Констанцы Хеллот она была и тем и другим, ведя по следам паломников к чудотворному распятию, извлеченному из толщи голубого фьорда и повешенному над алтарем деревянной церквушки у конца дороги.