Эрик Рассел - Дорогое чудовище

• Название: Дорогое чудовище
• Автор: Эрик Рассел
• Издательство: ACT
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-010643-2

Земляне, в особенности правители государств, как это и следовало ожидать, доигрались и устроили таки заваруху с печальными последствиями. И хотя в этом нет ничего поэтичного, именно одинокий марсианский поэт пытается помочь возродить и отстроить заново земную цивилизацию в пост-апокалиптическую эру.

---

– Какое еще такое чувство? – спросил Грейпейт, посмотрев на него подозрительно.

– Что эта планета делает новый виток в развитии. Где была пустыня – там теперь коммуна. Уже построен дом, и это не последнее достижение. Они теперь говорят еще о шести. А потом речь пойдет о шестидесяти, о шестистах, затем о… – Тут он сделал небольшую, но многозначительную паузу. – Шести тысячах. Поговаривают о том, чтобы поднять затонувший трубопровод и качать через него воду из северного озера. Построены сани. Скоро будет воссоздан премастикатор, а возможно, и защитные силовые экраны. Дети учатся. Все меньше слышно о твоей устрашающей заразе, во всяком случае, не слыхать, чтобы кто-нибудь умирал. Я чувствую энергию и талант, которые могут вырасти с потрясающей быстротой, пока все не хлынет через край бурным потоком – и станет человеческим гением! Я чувствую, что я, как и ты, тоже отстал от жизни.

– Чепуха, – сказал Грейпейт и сплюнул. – Чем дольше спишь, тем чаще мучают кошмары.

– Возможно, это потому, что они все делают сами – и делают лучше, чем я. И я не могу найти нового дела. Будь я техником-профессионалом, я бы уже давно открыл новый фронт работ. Будь я физиком, а не лириком. Но, к несчастью, я не профессионал. Думаю, пришло время вернуться к последнему невыполненному делу, в котором ты мог бы мне помочь.

– А что за дело?

– Когда-то, очень давно, я написал стихотворение. Оно было посвящено изящной вещице, предмету красоты, ради которой я остался на этой планете. Не знаю в точности, что имел в виду ее создатель, и, может быть, мои глаза увидели в ней совсем не то, что вкладывал в нее автор, но я написал стихотворение, чтобы выразить свои чувства к его творению.

– Хм! – сказал Грейпейт, не проявляя особого интереса.

– Там, у подошвы, есть пласт вышедшей на поверхность горной породы, который можно отшлифовать и использовать как постамент. На нем я бы хотел запечатлеть эти стихи. Я хотел бы запечатлеть их дважды: на языке Марса и на земном языке. – Фэндер замялся в нерешительности и продолжил: – Надеюсь, никто не сочтет это самонадеянной дерзостью с моей стороны. Но вот уже много лет минуло с той поры, когда я написал эти строки, – и случай может больше не представиться.

– Мысль понял, – задумчиво проговорил Грейпейт. – Ты хочешь, чтобы я, стало быть, изложил твои стишата нашими буквами, чтобы ты мог потом переписать их?

– Да.

– Дай мне твои перо и блокнот. – Грейпейт присел на камень, не без труда, поскольку чувствовал тяжесть возраста. Пристроив блокнот на коленях, он поднял руку с пером наготове, другой не выпуская контактное щупальце. – Порядок – поехали.

И начал вычерчивать значки в ответ на мыслеобразы Фэндера, старательно, крупным почерком. Закончив, он отдал блокнот.

– Асимметрично, – сказал Фэндер, осмотрев диковинные угловатые буквы и впервые пожалев о том, что не освоил земной письменности. – А не мог бы ты подогнать их к нашему алфавиту?

– Но это именно то, что ты сказал.

– Это твой перевод того, что я сказал. Мне же нужно уравновесить строчки двух разных письменных систем, понимаешь, Седая Маковка? Ты не смог бы попробовать еще раз?

Попробовали еще раз, и потом было еще четырнадцать попыток, пока Фэндер не остался доволен внешним видом строчек и букв, недоступных его пониманию.

Взяв бумажку, он отыскал свой бластер, пошел к гранитной глыбе, выступавшей из земли у основания предмета, вдохновившего его на стихи, и отполировал до плоской, ровной поверхности. Отрегулировав луч, он вырезал канал У-образной формы в дюйм глубиной и запечатлел поэму в длинных, без знаков препинания, аккуратных марсианских завитушках. С меньшей уверенностью и намного большим старанием он повторил стихи в земных угловатых иероглифах. Он так отдался работе, что не заметил, как уже с полсотни человек наблюдали за его действиями. Они безмолвствовали. В полном молчании они читали стихи и смотрели на источник его вдохновения, и так и остались там, в торжественном молчании, когда он ушел.

Остальное население коммуны посетило это место на следующий день, с рвением паломников к какой-нибудь священной гробнице. Все стояли подолгу, и все уходили в молчании. Никто не хвалил творение Фэндера, но никто и не ругал его, никто не обвинил его в попытке породнить марсианское с тем, что было чисто земным. Единственным откликом стала растущая решимость людей преобразить эту планету.

В этом отношении Фэндер сделал больше, чем думал.

Чума пришла на 14-й год. Двое саней доставили несколько семей издалека, и через неделю по их прибытии дети заболели, покрывшись сыпью.

Металлические гонги возвестили тревогу, все оставили свои дела, зараженный участок был изолирован и взят под охрану, людей охватила паника, многие готовились к бегству. Такой грозный поворот событий мог нанести сокрушительный удар по слабым корням новой цивилизации.

Фэндер нашел Грейпейта, Спиди и Блэки, вооруженных до зубов, перед беспокойной толпой, в которой мелькали искаженные страхом лица.

– Почти сто человек в карантине, – говорил Грейпейт толпе. – И далеко не все из них – больные. Может, еще и пронесет. Если уцелеют они, еще меньше опасности для вас. Повременим немного.

– Вы только послушайте, кто это говорит, – раздался голос из толпы. – Да если бы у тебя не было иммунитета, тебя бы еще полвека назад закопали в землю.

– То же касается большинства, – оборвал его Грейпейт. Он обвел взглядом толпу, держа ружье на сгибе локтя; его глаза воинственно блестели. – Хватит разглагольствовать, говорю я вам: никто не уйдет, пока не выяснится наверняка, чума это или что другое. – Он взял оружие на изготовку. – Или кто-нибудь хочет получить пулю в лоб?

Прервавший оратора стал продираться вперед. Это был смуглый мускулистый мужчина, и его черные глаза с вызовом глядели на Грейпейта.

– Пока есть жизнь, есть и надежда. Если мы выберемся отсюда, то будем жить и вернемся, когда зараза пройдет, если она пройдет когда-нибудь. И ты сам знаешь это. Так что плевал я на твои пустые угрозы. – Расправив бычьи плечи, он направился к выходу.

Ружье Грейпейта уже было наведено, когда он почувствовал, что Фэндер тронул его плечо. Несколько секунд он стоял как вкопанный, словно прислушиваясь. Затем опустил оружие и окликнул беглеца.

– Я иду в карантинную зону, и Чудовище со мною. Мы разберемся, что там происходит, и не останемся в стороне. Мы ничего не добьемся, оставаясь в стороне. – Часть слушателей одобрительно загудела. – Может, нам не удастся исправить положение, но по крайней мере будем знать, в чем проблема.

Уходивший остановился, оглянулся, посмотрел на него и Фэндера и сказал:

– Вы не сможете этого сделать.

– Почему?

– Заразитесь сами. А от ваших трупов пользы не прибавится.

– А как же мой иммунитет? – спросил Грейпейт, поигрывая ружьем.

– Чудовище может подхватить чуму, – парировал паникер.

– Ну и кому какое дело? – поинтересовался Грейпейт.

Он застал паникера врасплох. Тот в замешательстве соображал, что бы такое сказать, избегая в то же время встретиться взглядом с марсианином, и наконец ляпнул невпопад:

– Не вижу причины рисковать кем бы то ни было.

– Он рискует, потому что ему все равно, – парировал Грейпейт. – И я не какой-нибудь выскочка – я рискую, потому что стар и бесполезен и не хочу лишнего геморроя.

С этими словами он спрыгнул вниз и упрямо зашагал к карантинной зоне, в сопровождении Фэндера, скользившего рядом. Крепыш-паникер замер, завороженно глядя им вслед. Толпа заволновалась, не зная, что предпринять – то ли благоразумно остаться, то ли броситься за уходящими, чтобы остановить их. Спиди и Блэки собирались примкнуть к отважным, но им не дали.

Никто из взрослых не заболел, и умирать никто не собирался. Дети в карантинной зоне прошли один за другим одинаковые стадии болезни: желтизну, высокую температуру и сыпь, пока эпидемия кори не миновала. Лишь через месяц после того, как отболел последний ребенок, Грейпейт и Фэндер вышли оттуда. Столь безопасное течение и случайное исчезновение этой подозрительной заразы заставили качнуться маятник доверия и привести его в движение. Всеобщее воодушевление дало новый толчок развивающейся цивилизации. Все больше появлялось аэросаней, обслуживающих механиков, пилотов. Все больше прибывало людей, и все больше прежних земных премудростей по крохам собиралось вместе с ними.

Теперь человечество было готово к стремительному старту, вооруженное спасенными знаниями веков, и торопилось претворить дела в жизнь. Мученики Земли были не примитивными дикарями, но выжившими представителями гениального рода, на девять десятых вымершего, но все еще не уничтоженного. Каждый вносил свою лепту в восстановление прежней цивилизации, испепеленной ядерным взрывом.

Когда на двадцатый год Рэдхед воспроизвел премастикатор, холм, с которого все началось, уже окружали восемь тысяч каменных домов. Общественный дом по размерам в семьдесят раз больше обычного, с громадным куполом из позеленевшей меди, высился на окраине города. Плотина сдерживала озеро с севера. С западной стороны был построен медицинский центр. Энергия и талант пятидесяти рас воздвигли этот город и продолжали строить его. Среди них были девять полинезийцев, четверо исландцев и еще один, костлявый и смуглый, который оказался последним из семинолов.