Татьяна Тихонова - Сборник рассказов

• Название: Сборник рассказов
• Автор: Татьяна Тихонова
• Жанр: Научная Фантастика

---

В ответ на его нерешительный стук ничего не произошло, все было тихо.

Тема постучал опять, теперь громче, потом еще громче…От сильного стука дверь приоткрылась слегка, потом со скрипом поползла внутрь дома. Растерявшись, Тимофей уставился в темноту. Может, зря он все это затеял, и счастье сегодняшнего дня сейчас отвернется от него. Он повернулся и посмотрел в сад, — в пасмурный день сумерки наступают рано, особенно в лесу. Дождь уже щедро наполнил его кружку, и вода потихоньку переливалась через край.

Наконец, решившись, Тема резко повернулся и хотел шагнуть в темноту, но страх сжал его сердце… На полу темной веранды кто-то лежал… Мальчишка стоял, ошалело уставясь на тело, было видно, что это человек… И тут… их глаза встретились…

Поняв, что на него смотрят и, похоже, уже давно, Тема совсем растерялся.

Все его необычное сегодняшнее настроение улетучилось в один миг. Одна мысль билась в мозгу: "Что делать? Бежать?"

Тема присел на корточки и стал вглядываться в лицо лежащего перед ним.

Глаза его привыкли к темноте, и он понял, что человек что-то пытается ему сказать. Уперевшись руками в пол, мальчишка нерешительно приблизился поближе.

— По. помоги…мне…пить… — хриплый шепот прерывался.

Дернувшись резко, Тема споткнулся и слетел с крыльца, больно ударившись о перила. Схватив кружку, расплескивая по пути воду, он вернулся. Поставил кружку на пол и стал поднимать голову несчастного, тот благодарно на него взглянул и стал медленно, морщась словно от боли, пить. Сделав несколько глотков, он потерял сознание.

Тимофей, ослабев от пережитого, сидел рядом, на полу веранды. Ночь наползала на сад из леса вместе с туманом. Дождь кончился, комариная стая звенела над ухом и жалила, жалила…

4

Совсем мальчик, но глубокая морщинка между бровей на лбу говорила о том, что нелегко ему пришлось. Волосы русые, коротко стриженые, веснушки на носу, очень уж худой и мокрый весь, сандалии на босу ногу…

Лежащий на полу мужчина очнулся давно, и сейчас при первых лучах солнца рассматривал своего неожиданного гостя. Тот спал, свернувшись калачиком на полу, у входа в дом. Дверь осталась открытой, и утренний свежий, напоенный дождем воздух, привел в чувство потерявшего сознание мужчину.

Удивительно, подумал он, три комара сразу сидят на щеке пацана, а он дрыхнет как ни в чем не бывало. Улыбка тронула спекшиеся губы.

Силы потихоньку возвращались к нему, он помнил, что приступ вчера застал его врасплох, и он упал, сильно ударившись. Врач предупреждал, что нельзя ему оставаться в одиночестве…и что приступы будут все злее…Врач…Знал бы этот врач, сколько его пациенту лет, усмехнулся грустно мужчина.

Воспоминания нахлынули на него с неожиданной силой. Сколько времени прошло с тех пор, как он, офицер космофлота звездной системы Ориона, пилот наблюдательного борта, курсирующего в пределах Солнечной системы, и во время своего трехлетнего дежурства в околоземном пространстве от нечего делать наблюдавший жизнь землян, так похожих на них, но с гораздо меньшим путем эволюции, решил совершить посадку вопреки всем уставам…Что поделать, он никогда не отличался особым следованием правилам, поэтому и оказался здесь, так далеко от родных звезд, от звезд на погонах и от родного дома в оранжевой пустыне, которая лишь раз в году покрывается буйной зеленью, а через месяц ничто не напоминает об этом…И вода…Кристально-чистая вода подземных родников. Здесь-то он отвык ценить каждую каплю… Именно огромное количество воды на этой голубой планете и заставило его однажды приблизиться к ней. В первую ночь он просто долго висел над поверхностью необъятной шири земного океана, она, казалось, ровно дышала в переливающемся свете корабля. Потом он все чаще и чаще спускался к самой воде и летал над нею, любуясь непривычным зрелищем. В какую из ночей он оказался на этой, затерянной в лесах реке, он уже не помнил, но заставший его здесь рассвет, непостижимая грусть неизвестного кустарника, свесившего ветви до самой воды, тихо катившей свои волны вдоль песчаного берега, клочья тумана и четвероногое белое животное, залитое розовым светом восходящего солнца, стоявшее по колено в воде…Зависнув на небольшой высоте, он тогда в первый раз решил выйти из корабля…

Корабль до сих пор здесь, совсем недалеко, река все также катит свои воды, омывая ветви плакучей ивы, и он… уже не тот сильный и молодой офицер Ив Саар Ли, а старый Николай Петрович Вяземский, профессор физики на пенсии, похоронивший свою любимую Вареньку, с которой прожил долгую, счастливую жизнь и из-за которой и остался на этой голубой планете. Звезды еще долго манили его, часто он приходил к кораблю, скрытому защитным полем от любопытных глаз, и посиживал здесь, покуривая трубку…Но знал он, что там ему не найти того неизведанного состояния души, когда ее словно распирают и приподнимают переполняющие чувства, оно открылось ему здесь, на Земле, на берегах затерянной в лесах реки. Жизнь его подходила к концу, и хоть на родной планете он прожил бы в два раза дольше, он ни о чем не жалел…

5

Когда Тема проснулся, солнце уже начинало припекать. Он встал, потянулся, и вдруг вспомнил, и… быстро оглянулся назад, в дом. Там никого не было.

Сойдя с крыльца, он сел на лавку и стал просто смотреть, как сад просыпался, тяжелые капли изредка падали с ветвей яблонь. Яблоки небольшие и еще неспелые, сразу привлекли его. Он потянулся за одним из них и впился зубами в кисло-сладкую мякоть. Тема не помнил, чтобы сразу было столько счастья, так не бывает, он задумчиво покрутил головой.

Чьи-то шаги вернули его к действительности. Он оглянулся и замер, — только сейчас мальчик подумал, что его могут вернуть назад в детдом. Эта мысль врезалась в мозг, в висках застучала кровь…

— Ну вот, испугался… я не хотел тебя пугать… ты — детдомовский — верно? — мужчина с ведром полным воды стоял на дорожке перед домом.

Тема молчал, его обычный гнев на взрослых, которые все решают за него, закипал внутри…

— Не бойся… Я никому не скажу, что ты здесь… Ты — мое спасение… Я ведь очень одинок… Если захочешь, уйдешь сам… — слова мужчины плохо доходили до Темы, но, наконец, смысл сказанного достиг цели.

— Да… — невпопад ответил Тимофей. Губы его задрожали.

Ему вдруг захотелось заплакать, глаза защипало от набежавших слез… Он увидел свои худые, в синяках и царапинах ноги, с присохшими травой и листьями после своего вчерашнего метания по лесу, и стал усиленно их рассматривать, стараясь во чтобы то ни было не расплакаться, грубо мазнув кулаком по щеке, вместе с комаром стирая слезу.

Николай Петрович быстро отвернулся и поднялся на веранду, сказав на ходу:

— Пошли в дом, пить чай, умойся там, за домом, в бочке,… вода после дождя мягкая и теплая, — крикнул он уже из дома.

Тема машинально пошел за дом. С этой стороны тоже был лес, и только не очень широкая змейка дороги терялась за деревьями и напоминала о том, что где-то кипит жизнь.

Опустив ладони в бочку, которую он нашел сразу, Тема прижал их, полные воды, к глазам, его плечи затряслись, он плакал, не издавая ни звука, плакал… потому что так много счастья не бывает… потому что он больше не один…

Тебя могу я не услышать…

Тебя могу я не услышать,

Так громко дождь стучит по крыше..

(Из песни В.Кузьмина)

Электричка подъехала к станции по расписанию, ровно в одиннадцать тридцать. Осеннее утро холодно вздрагивало мокрыми от тумана, желтыми листьями берез. Тишина полустанка качнулась вслед за голубой лентой вагонов и осталась…

Женщина, поежившись от холода и сырости, торопливо пошла по проселочной дороге.

Туман, клочьями висевший над лесом, все больше редел, и солнечные лучи радостно прыгали по мокрому золоту листьев, предвещая погожий денек.

Женщина шла легко, привычно срезая дорогу, петлявшую вдоль чернеющего поля, сворачивая на еле заметные тропинки в лесу. Иногда ее рука тянулась к краснеющим ягодам калины или рябины, срывая горькие ягоды, и грустная улыбка мелькала на ее губах.

Вскоре потянулись дома, палисадники, алеющие поздними, осенними цветами, сады…

Вот шаг ее замедлился, и она подошла к калитке.

— Здравствуй, — шепнула она еле слышно.

И вошла.

Дорожка, посыпанная мелким красным гравием, вела к дому. Большой дом с верандой и высоким крыльцом был увит краснеющим диким виноградом. Тяжелыми гроздьями ягод боярышник клонился к земле. Скамейка и качели… Все также… Все по-прежнему… А его нет… Он есть… Но он не окликнет ее, не позовет пить чай, как раньше, когда он был жив…

Она, подавив вздох, взбежала по лестнице на крыльцо. Оглянувшись еще раз на просыпающийся, залитый солнцем сад, женщина вошла в незапертую дверь.

— Здравствуй, — громко сказала она, уже не боясь, что кто-то чужой услышит ее. — Сейчас я затоплю печь и будем пить чай…