Люциан Воляновский - Бесшумный фронт

• Название: Бесшумный фронт
• Автор: Люциан Воляновский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1957

В книге Люциана Воляновского описана борьба, которую ведет польская контрразведка против шпионской организации в ФРГ, руководимой генералом Рейнгардом Геленом. Борьба, которая изо дня и день разыгрывается вокруг нас на «бесшумном фронте».

Работая над этой книгой, автор полтора года кропотливо исследовал историю разведывательных сеток Гелена в Польше. Деятельность этой организации направлена не только против Польши, но также и против СССР. Этот «бесшумный фронт» тянется не только через Варшаву или Щецин, но и через Москву, через Киев.

Воениздат, М., 1957, Серия Библиотечка военных приключений

Художник Балашов Г.А.

---

— А, настоящая «рыбацкая» принадлежность! Где пистолет, господин рыбак?

Ландвойгт показывает место, где у него упало оружие. Пограничник быстро достает из воды «Зауер» калибра 7,65 миллиметра. Прибрежные деревья становятся немыми свидетелями удиви­тельной сцены: освещенный яркими лучами элек­трических фонариков сидит на земле молодой мужчина, тяжело дышит от только что пережи­того страха, заслоняется руками от резкого света, глубоко вздыхает и говорит самому себе с горе­чью: «Эх, Гейнц, Гейнц! Хотел приобрести второй магазин, а...»

Проходит еще минута, агент опускает руки. Разглядывает собравшихся вокруг него людей — в гражданском и в пограничной форме. Все ясно. Силезским говором, тщательно подбирая слова, он громко и отчетливо спрашивает:

— А не пошло бы сделать так, что я теперь для вас... что я вам буду шпионов возить?

Это предложение вызывает веселый смех. Вме­сто того, чтобы вернуться в Берлин, как наивно мечтал Ландвойгт, он едет теперь на машине прямо в Щецин...

«Кто вам помогал при переезде через террито­рию ГДР?»

Ландвойгт называет имена. Через несколько ча­сов на мосту через Одер происходит не совсем обычная встреча. Одновременно поднимаются по­граничные шлагбаумы — со стороны Польши и со стороны Германии — и навстречу друг другу идут по два человека. С немецкой стороны сер­жант народной полиции сопровождает сотрудника Министерства внутренних дел ГДР, а с польской стороны — сотрудник органов безопасности ПНР и сержант-пограничник. На середине моста, на «ничьей территории», все четверо встречаются и приветствуют друг друга. Полицейский и погра­ничник отступают на несколько шагов, чтобы не слушать разговор двух офицеров, одетых в гражданское платье. Между теми происходит в это время обмен сугубо секретной информацией о «перевалочной дороге», которая организована генералом Геленом для перевозки в Польшу своих шпионов через территорию Германской Демокра­тической Республики.

— Кто вы? — спрашивает Ландвойгта офицер

Поляк передает немцу запечатанный государ­ственными гербовыми печатями пакет со списком фамилий тех жителей ГДР, которые так или иначе были связаны с Ландвойгтом и его пособниками. Беседа длится еще несколько минут, после чего немец и поляк дружески пожимают друг другу руки и каждый возвращается в свою страну.

В тот же вечер с таким трудом построенная раз­ведкой Гелена «перевалочная дорога», ведущая из Западного Берлина через ГДР в Польшу и дру­гие страны, перестает существовать. За агентами Гелена и их пособниками накрепко захлопываются двери надежных тюремных камер.

И мы снова на польской земле. Посмотрим, как развертываются события дальше.

В тот же день после допроса в Щецине незадач­ливый перевозчик Гейнц Ландвойгт препровож­дается в тюрьму. Он даже не знает, что в своей камере, в том же самом коридоре, спит сейчас тот, за кем он как раз и отправился в Польшу,— Адольф Махура. В другой камере находится уже несколько дней третий агент той же самой раз­ведки — Конрад Врукк. Но, как говорится, «не сразу Краков построен» И не сразу Конрад Врукк оказался в Щецинской тюрьме...

Часть третья Тот, третий...

Глава шестнадцатая «Золотая подкова»

Для этих нескольких господ берлинский вечер августа 1953 года обещал быть очень приятным. Они встретились в ресторане около ратуши в Штеглитце — в спокойном, солидном заведении.

— Мы должны показать нашему другу «Золо­тую подкову» на Лютерштрассе, двадцать че­тыре! — сказал один из собеседников.

— А что это такое? — поинтересовался рослый молодой человек, явно гость всей компании.

— Такой, знаете ли, кабачок, соединенный с манежем: в центре арены танцуют, а вокруг нее можно ездить верхом. Я уже бывал там... По­стойте, договоримся иначе: я сейчас с господином Кайзером поеду в «Сплендид» на Ноллендорф-плац, и там мы подождем вас. А вы с господином Нентвихом отправитесь осматривать «Золотую подкову». Сейчас мы себе закажем место в «Сплендиде»... Ага, телефон двадцать четыре — сорок пять — тридцать шесть... Вот так, позвоним, и нас там уже будет ждать сервированный сто­лик... Полагаю, что через час вы вернетесь туда. Не думаю, чтобы вы надолго задержались в «Зо­лотой подкове».

Вскоре господа Кайзер и Янсен уже были в ка­баре «Сплендид», где им нужно было побеседо­вать до того, как в их компании снова появится тот молодой человек, который носит имя Конрад Врукк, но может — в зависимости от обстоя­тельств — выступить и как Конрад Горн, Генрик Суханович или Отто Вейганд. Обоим же госпо­дам, беседуюшим сейчас в «Сплендиде», он изве­стен прежде всего как агент «ОДТ-738-18»...

Кайзер и Янсен заняли места за определенным столиком и продолжили беседу, начатую еще в машине:

— ...и вся эта история возместится нам. Сколько мы истратили на этого парня? Гроши! Сам он стоит нам не больше, чем пару тысяч марок, вме­сте со всей экипировкой и обучением. В общем эта сумма с лихвой окупится тем, что он может натворить полякам!.. Знаешь ты, сколько стоит обучение одного американского летчика-истреби­теля и наземной обслуги его машины?.. Сто две­надцать тысяч долларов! А сколько стоит один американский истребитель, на котором ему пред­стоит летать? Это просто астрономическая цифра! «Мустанги», на которых «ами» летали против нас десять лет назад, стоили шестьдесят тысяч долла­ров штука. А теперь реактивный истребитель «Сейбр», который американцы использовали про­тив северокорейцев, стоит уже... четыреста пять­десят долларов! Ты также должен знать, что по­добные реактивные машины имеют очень корот­кую жизнь. Если, например, транспортный само­лет может выдержать от двадцати до тридцати тысяч летных часов, то реактивный истребитель выдерживает едва восемьдесят — сто двадцать часов боевых полетов на фронте... «Ну, кажется, Янсен опять разболтался! Опять из него вылезает влюбленный в авиацию лет­чик...— думал Кайзер, молча прислушиваясь к выводам Янсена. — Как только восстановится «Люфтваффе», он, наверно, уйдет от нас...» Тем временем после короткого выступления оркестра свет укрытого где-то вверху прожектора залил небольшой круг паркета. Там стояла рыжеволо­сая «дива» в облегающем платье с обнаженными плечами. Оркестр совсем притих, только за роя­лем, с белевшими в полумраке клавишами, тапер аккомпанировал низкому альту певицы:

Come on-a my house, a my house...[14]

Монотонным голосом рыжеволосая пропела еще несколько куплетов. Находящиеся в зале амери­канские офицеры шумно и вызывающе аплодиро­вали «диве». Закончив припев, она исчезла за эстрадой, а на паркете снова появились танцую­щие пары,

— Что она там пела? — поинтересовался Ян­сен.

— А, глупые слова! Разве ты когда-нибудь слы­шал умную джазовую песенку? К тому же еще американскую!.. Она пела о том, что зовет кого-то к себе домой, чтобы дать ему сладости, яблоко, сливы, птичку в клетке, недельную зарплату, об­ручальное кольцо, песенку и елочку... В конце обе­щает этому незнакомцу «все, все, все...» Вот эти слова и обрадовали наших приятелей из-за океана. Однако довольно насчет обещания «всего, всего» — лучше продолжим наш разговор о деле. Ты говорил, что наши ребята дешевы, что они выдержат любую калькуляцию...

— Разумеется! В этом году американцы на одну только авиацию ассигнуют в два с лишним раза больше, чем составляет весь бюджет Фран­ции, страны, где сорок три миллиона населения! Не хочу тебе докучать, но могу еше детальнее до­казать, что наша «конвейерная продукция» де­шева до смешного. Ну вот, хотя бы, подумай, если один такой «ами» свернет себе шею в Ко­рее или во время учений, то его семья до конца жизни будет доить дядюшку Сэма. Надо платить пенсию, надбавки за опасный характер работы и прочее... Такой пилот — это целое состояние! Соб­ственно говоря, он и его семья сидят на шее го­сударственной казны до самой смерти К тому же надо помнить, что наши люди окупаются уже сей­час, а их «сейбры» могут еше вообще не понадо­биться, так как через короткое время окажутся старой рухлядью. Как, ты говоришь, она пела? Что-то насчет «птички в клетке», верно? Ну, я не желаю Врукку ничего плохого, но если действи­тельно создастся такая обстановка, что птенчик попадет в клетку, то ведь мы его семье не платим ни гроша. Просто взамен него пошлем кого-нибудь другого, и точка...

— Молчи!.. Он идет сюда с Нентвихом... А, просим, просим! Ну, как там было, в «Золотой подкове»? Ничего необычайного, правда?

Высокий плечистый молодой человек молча, кивает головой. Давайте познакомимся с ним по­ближе. Ему двадцать шесть лет, родом он из Тчева. Его отец, Альберт Врукк, был до войны почтовым чиновником по профессии, но ярым сторонником гитлеризма по убеждению. Поэтому никто не удивился, когда вся семья Врукк подпи­сала в 1939 году так называемый «немецкий на­циональный лист» и была отнесена ко 2 группе. Конрад ходил в гитлеровскую школу и закончил восьмой ее класс в 1942 году. В тот же год он вступил в «Гитлерюгенд». Затем получил работу на железнодорожной станции Тчев как служа­щий. В 1944 году его включили в гитлеровскую организацию «Arbeitsdienst»[15]. В качестве ее со­трудника Конрад Врукк выехал на подготовку в Гданьск, а затем был отправлен в Литву. Там он воспользовался всеми благами спокойной службы в оккупационных войсках. В мундире гитлеров­ского «сверхчеловека» Врукк гордо прохажи­вался по улицам советских городов и сел, вре­менно захваченных фашистскими ордами, хлы­нувшими в Литву. Он нагло сталкивал на мосто­вую женщин и бил детей, не слишком быстро уступавших ему дорогу. И если бы не стремитель­ное наступление Советской Армии, то Врукк, ве­роятно, еще долго наслаждался бы своей принад­лежностью к «расе господ». Во всяком случае в октябре этого же года Конрад Врукк был от­командирован в пресловутую «Leibstandarte SS Adolf Hitler»[16], или отборное формирование СС. В теории это была лейб-гвардия «фюрера», а на практике — фронтовая часть. Рекрутское обучение здесь Конрад Врукк проходил в подземных укре­плениях около Берлина, в лесу. Там у него взяли кровь из уха и под левой под мышкой вытатуиро­вали знак, символизирующий группу крови «Б». Что это означало? Гитлеровские заправилы хо­тели тем самым обеспечить своим эсэсовцам в случае их ранения самое быстрое переливание крови, которое, как известно, производится только при определении группы крови. Татуировка под мышкой или на десне сообщала не только о группе крови, но и о принадлежности к СС, так как применялась исключительно в таких форми­рованиях. Этим Гитлер довольно затруднил жизнь тем своим поклонникам, которые подобно Врукку пережили своего вожака, но хотели бы по-преж­нему проводить в жизнь его разбойничью теорию. Когда в Берлине Врукк готовился к шпионской работе, его покровители долго пытались вывести компрометирующую татуировку. Делалось это разными способами (в том числе и молочной кис­лотой!), но... тщетно. Гитлер ушел — татуировка осталась...