Василий Аксенов - Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине

• Название: Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине
• Автор: Василий Аксенов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28191-6

Гений террора, инженер-электрик по образованию, неизменно одетый по последней моде джентльмен Леонид Борисович Красин – фигура легендарная, но забытая. В московских дореволюционных салонах дамы обожали этого денди, будущего члена правительства Ленина.

Красину посвятил свой роман Василий Аксенов. Его герой, человек без тени, большевистский Прометей, грабил банки, кассы, убивал агентов охранки, добывал оружие, изготавливал взрывчатку. Ему – советскому Джеймсу Бонду – Ленин доверил «Боевую техническую группу при ЦК» (боевой отряд РСДРП).

Таких героев сейчас уже не найти. Да и Аксенов в этом романе – совсем не тот Аксенов, которого мы знаем по «Коллегам» и «Звездному билету». Строгий, острый на язык, страшный по силе описания характеров, он создал гимн герою ушедшей эпохи.

---

– Значит, ты считаешь, что экономика сама по себе коренным образом изменит общество?

– Я в этом убежден.

– Значит, все десятилетия борьбы были напрасны?

– Перестань орать!

– Но так или нет?

– Борьба эта может разрушить все, что создано, и отбросить страну на десятки лет назад.

– Значит, сиди и жди, когда правительство, восхищенное развитием экономики, дарует нам европейскую конституцию?

– Ты можешь не орать? Полемизируй вон с городовым, если не можешь говорить нормально.

Студенты эти были родные братья Павел и Николай Берги. Возвращались они с благотворительного концерта «в пользу недостаточных курсисток». В концерте этом принимали участие знаменитые артисты, в том числе Федор Шаляпин, в зале был цвет московской интеллигенции, писатели Леонид Андреев, Скиталец, Бальмонт, актеры МХТа, крупные адвокаты, профессора и даже несколько промышленных тузов – Савва Морозов, например, и вот они – юные Берги…

Все, не исключая тайных и явных филеров охранки, отлично были осведомлены, что сбор, весьма солидный, идет на сей раз не курсисткам, а в пользу боевых революционных партий. После 9 января вместо ожидаемой депрессии в стране распространился какой-то энергический дух, все чувствовали, что время петиций, деклараций и благотворительных деяний прошло, что вот-вот грянут события.

– Послушай, Коля, – Павел Берг заговорил потише, – ведь ты же сам говорил, что даже электротехника не может развиваться при абсолютизме… Ведь говорил же?

– Я и сейчас так считаю, – ответил Николай, – и уверен, что в конце концов абсолютизм сдаст свои позиции. Электротехника нужна нашему обществу больше, чем обветшалый государственный строй.

– Сдаст позиции! В конце концов! – возмущенно воскликнул Павел. – Он будет уничтожен еще в этом году одним ударом рабочего кулака!

– Сейчас мы окажемся в участке, – спокойно сказал Николай. Он приостановил брата и застегнул на нем шинель. – Возможно, что он и будет уничтожен одним ударом, Павел, но вместе с ним будет уничтожена и наша маленькая электротехника. Начнется анархия, Павел, обвалятся железнодорожные насыпи, заржавеют паровозы, затянутся паутиной…

– Может быть, так и произойдет, – с неожиданной задумчивостью произнес Павел, – но на развалинах этих, Коля, возникнет новая, великая демократическая и социалистическая Россия. Все передовые люди, кроме тебя, это уже понимают.

– Неправда! – теперь уже слегка воспламенился Николай. – Есть множество по-настоящему передовых и образованных людей, которые держатся моей точки зрения. Сегодня я познакомился с инженером Красиным…

– А, это тот, с которым я схватился! – воскликнул Павел. – Толковый, толковый…

– Не то слово – толковый. Это замечательный инженерный ум. В прошлом году в Политехническом обществе я слышал его доклад о бакинских электрических установках. Блестящий человек! А что он сейчас устраивает у Морозова в Орехове-Зуеве! Какие турбины устанавливает!

Николай Берг говорил все громче, с нарастающим жаром.

– Да, незаурядная личность, – согласился Павел. – Я слышал о нем. Жаль, что он не с нами, но… – Павел схватил брата за руку. – Но уверен, Коля, что и ты, и Красин встанете в скором времени на позицию нашей партии! Ведь мы же опираемся на научные законы! На законы того же экономического развития!

– Ближайший участок – на Малой Бронной, – бесстрастно произнес Николай.

– О чем ты мечтаешь, Коля? – вдруг с пылающими глазами спросил Павел. – Ты такой же сумасшедший, как я, мы оба в деда, не то что девочки… О чем ты мечтаешь?

– Я мечтаю строить! – крикнул Николай. – Не так, как дед, не для мошны, а для России. Понимаешь? У нас уже сейчас самая длинная железнодорожная сеть в мире! Разве это плохо? Но какая отсталость в машиностроении, Павел, какая отсталость! Сколько нужно строить! Верфи для кораблей, электростанции, доменные печи, автомобильные заводы – да-да, не удивляйся – автомобилю принадлежит будущее! Думаю я, что и воздухоплавание, авиация будут развиваться у нас в России быстрее, чем в Европе. Летом в Одессе я познакомился с молодыми людьми, которые, продав все до нитки, выписали из Франции аппарат «Блерио» за десять тысяч рублей. Представьте себе, кондовую Русь тянет в воздух!..

Николай Берг осекся вдруг, как человек, нечаянно разболтавший что-то очень личное, смущенно отвернулся и, шевеля губами, стал смотреть на слабо светящийся запад, за контуры низких крыш.

– А ты о чем мечтаешь, Павлуша? – тихо спросил он.

Павел обнял его за плечи.

– Я мечтаю о революции!

– А о Наде?

– Да, конечно, о Наде и о революции! Вернее о революции и о Наде… Вернее… Это для меня вместе… Понимаешь?

– Да, понимаю… Для тебя это неразделимо…

Разговаривая на эти интересные темы, братья давно бы дошли до Поварской, до своего дома, если бы они шли, но в том-то и дело, что они давно уже не шли, а стояли на Никитском бульваре, возле ствола крепенькой пушистой от снега липы.

В третий раз мимо них тихо протопал городовой 111 разряда Дормидонт Ферапонтыч Луев.

– Прошу не скопляться, господа студенты, – боязливым баском сказал он и малость откатился в сторону – еще шарахнут чего-нибудь!

– Прошу прощения, господин городовой! – тут же заорал Павел. – Ах, как мы подло, непростительно безобразно скопились! – он оттолкнул Николая. – Этого никогда не повторится, господин городовой.

С хохотом студенты двинулись к Арбатской площади. Инцидент для Ферапонтыча окончился благополучно.

В этот момент двое мужчин в таком же приятном, теплом снегопаде двигались по Мясницкой к Чистым прудам. В буфете «благотворительного» концерта они пропустили по две-три рюмки, хорошо закусили и сейчас двигались не торопясь. Николай Евгеньевич Буренин провожал Леонида Борисовича Красина на вокзал. У обоих были основания для отличнейшего настроения: концерт прошел превосходно, сборы превзошли ожидания, касса увезена и скрыта в безопасном месте.

Разговаривая на легкомысленные темы, обращая несколько преувеличенное внимание на встречных дам, два джентльмена миновали почтамт и свернули на чистый снежный бульвар, оставив за спиной сутолоку Мясницкой. Шагов через сто Красин оглянулся – аллея была пуста. Можно было обратиться и к более серьезным темам.

– Что ни говорите, Леонид Борисович, а либерал для нас отличная дойная корова, – сказал Буренин.

– Выразились вы довольно точно, – сказал Красин, искоса взглянув на своего спутника.

Николай Евгеньевич, пианист, был правой рукой Красина, одним из самых активных и надежных членов недавно созданной Боевой технической группы РСДРП. Группа эта была создана партией сразу после Кровавого воскресенья. Люди редкого мужества, стойкости и надежности, «боевики» должны были охранять собрания, митинги и манифестации от черной сотни и полиции, транспортировать литературу и оружие, готовить рабочих к будущим боям.

– Либерал для революционера именно дойная корова, но на боевой союз с коровой рассчитывать не приходится. Вот я вам расскажу один курьез, – Красин сумрачно усмехнулся, – и вы увидите истинное лицо либерала.

Вечером 9 января и Петербурге, в Вольном экономическом обществе, собрался «цвет» столичной журналистики, адвокатуры, наиболее либеральные гласные думы, профессора, врачи, инженеры – словом, публика, подобная сегодняшней. Вопрос один – как быть, что делать? С тем же вопросом явилась в это общество небольшая депутация растерянных и подавленных рабочих Нарвского района. Ответил им небезызвестный писатель-экономист, когда-то даже считавший себя социал-демократом, правда, бернштейновского толка, господин Прокопович. «Главное, не бейте стекол, – сказал он рабочим, – пожалуйста, не бейте стекол». Комментарии излишни, сами видите…

– Вам понравились молодые Берги? – спросил Буренин.

– Так ведь один из них – член пашей партии. – ответил Красин. – Кстати, о Бергах… – Красин задумался. – Состояние им отец оставил исключительное – обувная и мебельная фабрики, паи в Резиновом обществе, в Электросиле, пароходы на Волге… Вы знакомы с ними лично?

– Коротко, – ответил Буренин.

– Павел Берг – надежный товарищ?

– Уверен в нем, как в себе. Это человек, решительно и навсегда порвавший со своим классом.

– Он мне понравился, – сказал Красин, вызывая в памяти худенького стройного юношу с детскими еще губами, торчащими ушами и густой шевелюрой. Почему-то ему на секунду показалось посреди разговора с ним, что время стремительно ушло назад и перед ним его товарищ по «Техноложке», а может быть, и он сам. – Он очень умно говорил о промышленном прогрессе России.

– Это не Павел, а Николай. Он моложе Павла на год, но они почти неразличимы. Павел – это тот, что нападал на вас, Леонид Борисович, за умеренность ваших политических взглядов.

Буренин рассмеялся, а Красин остановился как вкопанный.