Лесли Форбс - Рыба, кровь, кости

• Название: Рыба, кровь, кости
• Автор: Лесли Форбс
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-660-5

Впервые на русском — новая увлекательная книга от автора знаменитого интеллектуального бестселлера «Лед Бомбея», сочетающая в себе элементы психологического триллера, семейной хроники и классического приключенческого романа.

Молодая американка Клер Флитвуд, фотограф судмедэкспертизы, получает неожиданное наследство в Лондоне — пансионат Эдем на несколько семей, с большим садом. Только расположен он в Уайтчепеле — районе британской столицы, где сотней лет раньше вершил свои кровавые деяния Джек Потрошитель. И вот новое убийство вынуждает Клер покинуть оказавшийся таким непрочным райский сад и отправиться в Тибет, в экспедицию, финансируемую корпорацией ЮНИСЕНС, на поиски мифического зеленого мака, по слухам способного лечить рак и продлевать жизнь. К изумлению Клер, в Тибете разнородные ниточки начинают сплетаться: ее семейная история, тайны крупного фармакологического бизнеса и наркоторговли, а также загадка Джека Потрошителя оказываются слиты воедино…

Захватывающий, амбициозный триллер от автора «Льда Бомбея»… Тут вам и фотоискусство, и далекие путешествия, и головокружительная история с убийством и семейными тайнами.

Publishers Weekly

Форбс легко преодолевает внутренне присущие жанру ограничения, и не только благодаря своей обширной эрудиции, отточенному стилю письма, безупречному таланту рассказчика: главная ее заслуга — создание абсолютно живой героини, которой сопереживаешь с первой страницы до последней… Ей удалось написать интеллектуальный триллер в лучших традициях «Имени розы».

The WallStreet Journal

Насыщенное, в высшей степени увлекательное чтение. Утонченный, многослойный роман о влиянии прошлого на настоящее… Совершенно разнородные, казалось бы, темы и образы виртуозно сплетаются в эпического размаха полотно.

Library Journal

Интригующая, крайне занимательная смесь исторического детектива, семейной хроники, медицинского триллера и приключенческого романа о путешествиях. Такой героини, как фотограф судмедэкспертизы Клер Флитвуд, вы еще не встречали. Отправляясь после лондонских треволнений в Тибет на поиски мифического зеленого мака, она и подумать не может, что это приблизит ее к разгадке тайны вековой давности — убийств Джека Потрошителя…

Booklist

Романом «Рыба, кровь, кости» Форбс придала новый смысл термину «интеллектуальный триллер».

Kirkus Reviews

---

Сеянцы дубов встретишь редко, объяснил он мне, даже в дубовых рощах, потому что они не выносят тени, равно как и гусениц, кишащих в родительских деревьях; под пологом другого дуба побеги вскоре умирают. „Чтобы снова вырасти, дубу нужно пространство — вдали даже от собственного вида", — объяснил он. Я нахожу странной эту нужду дуба в свободе, учитывая, что в Англии эти деревья обычно отмечают собственность, старинные границы — между одним приходом и другим, между этим миром и следующим».

Как-то раз Бен подошел к Клер и протянул ей свой экземпляр «Книги мертвых», объясняя, что там она найдет указания, как пройти Бардо, что по-тибетски означало «между двух существований».

— Это период перед реинкарнацией, сопровождающийся галлюцинациями, — сказал он; его голос дрожал от волнения, а на лбу выступил пот, словно он участвовал в трудном забеге.

— Мне понадобится компас? — Мысленно она задала себе вопрос: кто из них двоих более безумен.

Джек обернулся посмотреть, что вызвало задержку, и Клер осторожно объяснила, что Бен подозревает ее в том, что она уже полумертвая.

— Зато просветленная, — подтвердил Бен, — потому что только просветленные могут воскрешать в памяти воспоминания о прошлых существованиях, которые иначе кажутся лишь мимолетными призраками, тревожно знакомыми.

Джек как-то странно посмотрел на них обоих.

— Шоколадное голодание, — грубо пошутил он, теряя терпение от убежденной метафизики Бена. — Ты, наверно, уже все свои батончики прикончил.

Клер не помнила, когда же стало ясно, что Кристиан потерял веру в мак.

— Какие у нас есть подлинные доказательства? — услышала она его разговор с Ником во время одного из длинных переходов, когда они уже давно оставили джипы позади; переходов, очерченных горизонтами, столь далекими, что они казались искусственными, подобно тому образцу растения, зажатого между страницами гербария, в который они все верили: его цвет слишком поблек, чтобы служить доказательством. — Мне всегда казалось странным, что ни один другой ботаник не отметил его существования.

Бен отозвался с редким для него порывом страсти:

— У научных идей всегда есть свое место и время, ты же знаешь, Крис! Если ты прочтешь дневник Бейли за тот день, когда он нашел голубой мак, то увидишь лишь заметки о том, что среди альпийских цветов были голубые маки, которых он никогда раньше не видел, или что-то в этом роде. А ведь это цветок, который, как он позже признавал, послужил ему пропуском в вечность, стал единственным, что обессмертило его имя, в то время как все его военные подвиги и исследования канули в Лету! И все же тогда он и понятия не имел об этом! И потом, подумай о тысячах лекарственных растений, которые проглядели только потому, что западная наука не подтвердила их применение, и о восьми миллионах листов высушенных растений в Кью и Музее естественной истории — просто высохшая река новых сведений: растения, которые исчезли, экземпляры, известные народам, не имеющим собственных памятников письменности, народам, чье исчезновение с лица земли забирает вместе с ними все их знания.

Бен оглянулся на безмолвный круг лиц, таких же осунувшихся и обветренных, как и его собственное.

— Ладно, я горожу чушь. Но думаю, нам надо идти дальше.

— С этим я согласен, — отозвался Ник.

Кристиан снова утомленно взвалил на плечи свой рюкзак.

— Знаете, какое одно-единственное свойство Шеклтон ценил превыше других в членах своих экспедиций?

— Непроходимую тупость? — предположил Джек.

— Надежду, — сказал Кристиан.

11

Они стояли на границе с ничем, так казалось Клер, в две тысячи футов над рекой Конгбо-Цангпо, посередине отвесных скал, блестящих и гладких, как обожженная кожа. Склоны этого ущелья какой-то исполинский топор избороздил кровоточащими геологическими ранами; расселины изрезали камень там, где земля прогнулась и раскололась.

Это было совсем не подходящее место для человека, страдающего от страха высоты. На севере голубая По-Цангпо прорезала себе путь в ущелье, где ее гут же поглощала бурлящая серая грязь Конгбо-Цангпо, вливавшейся с юга, и примерно каждую милю зазубренные шпоры камня вонзались в сдвоенную реку поперек ущелья, заставляя ее яростно выгибаться и корчиться, словно угорь, которого тыкают ножом. Острые и плоские, эти шпоры были рассечены ощетинившимися джунглями, которые начинались умеренным влажным тропическим лесом, росшим по верху ущелья на высоте восемь тысяч футов, с чудовищными дубами и магнолиями; этот лес стремительно опускался через несколько климатических зон, пока не превращался в субтропические джунгли, где Кристиан измерил сорокафутовый бамбук: на высоте два фута от земли его обхват составлял сорок три дюйма, листья были длиной десять футов и шириной три фута; он высился посреди невероятных зарослей таких же великанов.

— Трава динозавров, — сказал потрясенный Бен. — Из одного этого растения можно изготовить всю садовую мебель в Нантакете.

Сейчас стояло единственное время года, когда можно было предпринять такой поход сквозь глубокое ущелье Цангпо (или ущелье Брахмапутры, как реку называли теперь): вода находилась на самом низком уровне. Исследуя нижнюю часть бассейна, группа отметила критическую точку на высоте примерно пять тысяч футов; понижение в уровне составляло четыре тысячи футов.

— Одно из глубочайших ущелий мира, — сказал Кристиан, — и, возможно, одно из самых разнообразных биологически.

По совету местных проводников-охотников, заново набранных в этом краю Опиумной Пятеркой Джека, команда карабкалась на отвесные зеленые гребни, клинья, вбитые в голые обрывистые склоны, продвигаясь по ландшафту, настолько неохватному для человеческого разума, что Клер теряла всякое чувство перспективы. Она уже привыкла пробираться по густому, древнему лесу, а потом проходить, словно сквозь зеленый занавес, на тоскливое Тибетское нагорье. На вершине одного из утесов, где на карте был обозначен монастырь, они нашли беспорядочно разбросанные камни внутри огромного амфитеатра скал и льда.

— Проклятые китайцы! — сказал Ник.

Клер знала, что ее страх высоты задерживает экспедицию, особенно в эти последние десять дней, когда они следовали по звериным тропам вдоль бурных речных порогов внизу ущелья. Пересечь все многочисленные шпоры скал, что вставали у них на пути, можно было только хватаясь за зацепки, выбитые в граните. Каждый раз Клер бросала всего один взгляд в пропасть, в которой несколькими тысячами футов ниже бурлила река, и знала, что не может это сделать; и каждый раз носильщикам приходилось подбадривать ее, а потом спускать в веревочной люльке, беспомощную, как дитя.

— Как Фрэнк Кингдон-Вард, — твердила она, стараясь не чувствовать себя униженной.

И в лучшее время это был чрезвычайно трудный поход, а настойчивые требования Кристиана собирать образцы лишь прибавляли группе невзгод. Но именно в ущелье команда услышала первые сообщения о зеленых маках.

* * * Ущелье реки Цангпо, ноябрь 1988 г.

Мак, наконец-то! Или хотя бы намеки на него. С помощью тибетца из монастыря в Калимпонге, одного из носильщиков, который был с нами с самого начала, Нику удалось перевести рассказы тех нескольких людей, что мы повстречали (в основном лхопа и пара монба).

Две недели назад мы купили трех овец, чтобы везти экземпляры растений и образцы почв (первое наше стадо осталось в Сиккиме), и вчера одно из животных оступилось на узкой охотничьей тропе, по которой мы шли, и упало с обрыва, сломав спину и вдребезги разбив ящики, которые несло. Зрелище прояснило мое сознание, а также вернуло все мои страхи.

После этого несчастного случая мы оставили овец на вершине, когда спускались. Они, кажется, весьма этому обрадовались. Сомневаюсь, что это горные овцы; в любом случае они точно не ущельные.

*

Клер, заметив, что пятерку Джека снедает беспокойство, гадала, не пообещал ли он им что-нибудь, чего не выполняет. Она не стала бы винить их за то, что им до смерти надоел утомительный процесс собирания почвы, ставший еще более тяжким без овец.

— Почвы не всегда развиваются одинаково только потому, что происходят от одних и тех же материнских горных пород, — говорил Кристиан, когда начинали раздаваться жалобы на все более тяжелые образцы грунта, которые приходится выносить из ущелья в собственных рюкзаках. — У мира есть подземный пейзаж, совсем как у нас. Почвы проявляют различные свойства в слоях, которые называются горизонтами, и чем глубже выкапывается или подвергается эрозии, размывается грунт, тем больше он напоминает свои минеральные источники. Макам, чтобы выжить вне своей обычной среды обитания, может понадобиться такая почва.