Алексей Матиясевич - В глубинах Балтики

• Название: В глубинах Балтики
• Автор: Алексей Матиясевич
• Жанр: О войне

В 1940 году, после присоединения Эстонии к СССР, в состав советского ВМФ вошла подводная лодка «Лембит», построенная в Англии. Этой лодке, которой командовал капитан Алексей Михайлович Матиясевич, было суждено пройти трудный боевой путь. Она прорывалась к вражеским фарватерам через минные поля, кралась по морскому дну под градом немецких глубинных бомб, которые взрывались почти у самого ее борта. Не раз «Лембит» была на грани гибели, и только хладнокровные и умелые действия героического экипажа и командира всегда спасали ее в самых безнадежных ситуациях. За годы войны «Лембит» потопила торпедами и минами 21 вражеский корабль, причем два из них в одной атаке, и уничтожила тараном немецкую подводную лодку. А каждый пущенный на дно корабль означал спасение тысяч жизней советских солдат и мирных жителей! В годы великой Отечественной войны Алексею Михайловичу было присвоено звание Героя Советского Союза. После выхода в отставку Матиясевич занялся океанографией. Он составлял лоции полярных морей и написал уникальную и интереснейшую книгу, которую сейчас вы держите в руках.

---

Однажды «Моссовет» с грузом пропса пришел в старинный бельгийский порт Гент и ошвартовался в новом большом бассейне Порт-Артур. Когда выгрузка была прервана на обеденный перерыв, часть рабочих расположилась на палубе. Кофе в принесенных с собой термосах и бутерброды с сыром и колбасой составляли скромный обед. Один рабочий немного говорил по-русски, а наш матрос, прибиравший палубу, учил французский язык. Завязался разговор. Когда не хватало слов, в ход шли жесты, кивки головой, оба весело улыбались. К их разговору внимательно прислушивалась целая бригада грузчиков. Временами бельгиец, обращаясь к своим товарищам, переходил на фламандский. Рабочие прекращали жевать бутерброды и внимательно слушали. Весь часовой обеденный перерыв продолжалась беседа. Бельгийский рабочий, так же как и датчанин, заинтересовался названием парохода, и наш матрос, по возможности подробно, рассказал, что означает слово «Моссовет» и какова организация нашего городского управления.

В порту Литс, расположенном вблизи столицы Шотландии Эдинбурга, куда «Моссовет» привез пиленый лес, повторилась подобная история. Рабочие заинтересовались новым судном, хвалили чистые, просторные каюты и огромную столовую команды. А когда узнали, что означает имя судна, невольно стали [59] делать сравнения. Ни в Эдинбурге, ни в городах Англии не было такого демократического управления, как в Москве.

Вскоре «Моссовет» получил ответственное и почетное задание — пронести свой флаг по морям Арктики.

Осенью 1936 года, после проводки эскадренных миноносцев Северным морским путем, О.Ю. Шмидт еще в бухте Провидения на борту парохода «Анадырь» говорил с капитаном А.П. Бочеком о возможности рейса по Северной трассе в одну навигацию с запада на восток и обратно. Сошлись на том, что такой рейс выполним.

— Многое зависит от погоды и ледовой обстановки, но главное, — подчеркивал Бочек, — в правильной организации работы ледоколов на отдельных участках пути.

Позже, после всестороннего обсуждения этого вопроса в Морском управлении Главсевморпути, в план работы на 1937 год внесли рейс грузового судна по маршруту Ленинград — Камчатка и обратно в одну навигацию.

Начальник Главсевморпути О.Ю. Шмидт направил письмо заместителю наркома водного транспорта, в котором просил найти возможным назначить капитаном этого судна А.П. Бочека и предоставить ему право подобрать для этого рейса пароход из числа судов Балтийского пароходства.

В Наркомводе, выслушав мнение А.П. Бочека о таком рейсе и получив его согласие, просьбу Шмидта удовлетворили. Капитан Бочек решил, что пароход «Моссовет», только что прошедший гарантийный ремонт, наиболее подходит для предстоящего рейса.

Не менее важным, чем выбор судна, был подбор экипажа. Старший механик Александр Алексеевич Терентьев и я — старший помощник капитана — сделали уже несколько рейсов на «Моссовете» в европейских водах. В арктических плаваниях мы тоже были не новичками. На предложение принять участие в новом интересном и ответственном рейсе мы сразу же ответили согласием. [60]

Вторым помощником капитана Наркомвод предложил штурмана дальнего плавания Л.М. Шатуновского, которому кроме прямых его обязанностей поручалось выполнить исследовательскую работу для экономического обоснования рейса. Второй механик Н.И. Лебедев-Лукьянов, врач Н.А. Лукацкий, третий помощник капитана Д.И. Маркин, боцман Леднев, плотник Смирнов, повар Родин, кочегары Станник и Ванштейн, матрос Гаскёвич также шли в арктический рейс не впервые. Каждого члена экипажа назначали на пароход только с его согласия. Народ подобрался крепкий. К рейсу готовились тщательно, с одной мыслью, как бы чего не упустить. Все горели желанием выполнить ответственное задание с честью.

Планом рейса предусматривалось, что «Моссовет» должен доставить из Ленинграда в Петропавловск-на-Камчатке 2500 тонн разного груза, там принять рыбопродукцию, пополнить запасы топлива, воды, продовольствия и, следуя полярной трассой на запад, доставить груз в один из портов Европы.

Скорость движения судна в арктических льдах не возможно предвидеть. Но ориентировочные расчеты были необходимы. Скорость движения во льдах приняли в 4 мили, а по чистой воде — 12 миль в час. Весь путь в 13 240 миль наметили пройти за 120 дней.

В Ленинградском порту приняли груза на сто с лишним тонн больше запланированного. Трюмы парохода до предела забили мукой, сахаром, различными консервами и другими продуктами, а также промышленными товарами, предназначавшимися для Акционерного камчатского общества и других организаций в Петропавловске.

10 июля 1937 года пароход «Моссовет» вышел из Ленинградского порта. Провожающие кричали с берега: «Счастливого плавания! До встречи осенью у этого же причала».

На первом этапе пути погода была отличная. В конце восьмых суток плавания «Моссовет» ошвартовался у причала Мурманского порта. Здесь мы пополнили [61] запасы угля, воды и продовольствия. К нам на борт прибыли уполномоченный Главсевморпутиг.Э. Эрман, научные работники Арктического института Я.Я. Гаккель и С.К. Деменченок, аспирант Академии наук В.А. Перевалов, кинооператор «Союзкинохроники» Д.Г. Рымарев и спецкор «Известий» М.Э. Зингер.

Наконец все приготовления к дальнему пути закончены. Выслушав добрые напутственные слова провожающих, отдали швартовые, вышли в море и легли курсом к проливу Маточкин Шар. Пролив прошли полным ходом по чистой воде.

Карское море встретило нас неласково. Засвистел штормовой норд-вест. На крутой волне пароход валило с борта на борт. Но зато льда не было, попадались лишь отдельные плавающие льдины, и мы их легко обходили. 24 июля «Моссовет» отдал якорь на рейде острова Диксон. Здесь, на береговой бункерной базе, мы снова пополнили запасы угля.

Дальнейшее продвижение зависело от ледовой разведки, которую должны были осуществить на самолете летчик В.М. Махоткин и на ледоколе «Ермак» капитан В.И. Воронин.

На рейд пришел пароход «Правда» с грузом для стройки в Хатанге, на берегу моря Лаптевых. С его капитаном И.А. Маном мы были старыми друзьями, в 1932–1933 годах вместе плавали и зимовали в Чукотском и Восточно-Сибирском морях. Встреча в Карском море была обоим приятна.

27 июля получили с «Ермака» распоряжение начальника проводки в западном секторе Арктики П.П. Ковеля следовать вместе с «Правдой» на соединение с ледоколом в район островов Скотт-Гансена.

Сначала шли в тумане, но на другой день, вечером, туман рассеялся, и мы подошли к «Ермаку», стоявшему у кромки льда. В это время над судами появился самолет Махоткина. Из-за плохой видимости ему не удалось обследовать всю трассу до мыса Челюскина. А от Скотт-Гансена до острова Русского лед стоял гладким невзломанным полем. Возможно, этот лед был годовалого происхождения или даже более позднего [62] и сейчас ледоколу был по силам. Но капитан В.И. Воронин и П.П. Ковель решили выждать.

Через два дня в воздухе вновь появился Махоткин. Он сообщил о состоянии льда и направлении разводий на пути к проливу Вилькицкого. На этот раз ледокол без промедлений повел нас на восток. В гладком льду шли свободно. На подходе к проливу пересекли несколько тяжелых перемычек, которые без ледокола были бы непроходимы.

1 августа, в 5 часов 30 минут утра, прошли самую северную точку Азии — мыс Челюскина. Вскоре и пролив Вилькицкого остался позади. И вот уже в море Лаптевых идем за «Ермаком» в крупнобитом льду. К вечеру сгустилась серая мгла. С ледокола передали: «До улучшения видимости ложимся в дрейф».

Ночью получили от полярного летчика Ивана Ивановича Черевичного информацию о ледовой обстановке в море Лаптевых. Он успел до ухудшения видимости выполнить разведку и вернуться на полярную станцию в Тикси. Черевичный сообщил, что на пути нашего следования, возможно, встретятся тяжелые льды, направление дрейфа которых он определить не мог.

Утром потянул ветерок, видимость улучшилась, «Ермак» начал движение и часа через три вывел наши пароходы в полосу разреженного льда, затем развернулся на обратный курс и поднял сигнал «Счастливого плавания». Через несколько минут радист принес телеграмму от Ковеля. Он сообщал, что «Ермак» возвращается за караваном судов, идущим с запада в Тикси. Нам предлагалось следовать далее самостоятельно, а в случае необходимости вызвать ледокол «Литке» из Восточно-Сибирского моря.

Мы не сомневались, что впереди, в море Лаптевых, еще есть полоса тяжелого льда, о которой сообщил Черевичный, и уход «Ермака» прежде времен. Действительно, не прошло и двух часов нашего плавания по разводьям, как мы уперлись в кромку сплошного льда. С марсовой бочки по всему горизонту была видна белая равнина с рядами торосистых нагромождений. [63]

Попытка «Моссовета» форсировать лед не привела к успеху. Застопорили машины и вместе с «Правдой» начали дрейфовать во льду. По радио связались с «Литке». Капитан Ю.К. Хлебников сразу же повел ледокол к нам на выручку.