Дмитрий Мамин-Сибиряк - Самоцветы

• Название: Самоцветы
• Автор: Дмитрий Мамин-Сибиряк
• Жанр: Прочая документальная литература

Мой приятель Василий Васильич и «наши». — Вода тронулась. — Торфяники. Окунька едет в Париж на выставку. — Читали ли вы сочинение господина Ипполита Тэна? — Нарядчик Захар Иваныч. — Старый завод.

---

К нашему несчастью, мы Данилу дома не застали, — он только что уехал в город. Он ещё только начинал дело, и было интересно посмотреть, в pendant[3] к Самошихе, на кулака in statu nascendi,[4] а что Данило будет таким же кулаком, так в этом не может быть ни малейшего сомнения. Мы отправились к месту добывания сапфиров и рубинов одни. Это всего в версте от деревни, где в Реж впадает жалкая речушка Положиха, вырывшая глубокий лог. Настоящая картина этого лога самая обычная для Урала: он весь изрыт сначала даровыми крепостными руками "в казённое время", а потом перерывается ещё раз вольным трудом. Этот вольный труд фигурировал и сейчас в лице пяти мужиков и трёх баб, перемывавших старые отвалы. Речка Положиха впадает в Реж с левой крестьянской стороны, где раскинулись пашни, а противоположный берег Режа покрыт лесом, — это начало заводской Режевской дачи.

Наше появление остановило работу. Двое мужиков работали в забое, выбрасывая серые пески наверх, третий подвозил их к вашгерду, а бабы промывали. Золото здесь давно «изубожилось», а работали из-за хлеба на воду, Калтыши уже принадлежали к заражённой золотою лихорадкой полосе.

— Бог на помочь.

— Спасибо.

— Каково идёт золото?

— Какое наше золото, барин… Только одно звание, что золото: седьмая вода на киселе. Ещё казна всё наше золото выробила, а мы борта домываем…

После этого необходимого вступления мы перешли уже к расспросам о том, где и как добываются калтышские самоцветы.

— Да тут наезжал года с три назад мурзинский барин, так он полюбопытничал, — объяснял один из рабочих.

— Какой мурзинский барин?

— А Фёдор Иваныч… Фамилиев-то мы не знаем. Он первый, потому как мурзинским это самое дело привычное. Ну, а потом наш Данило любопытничает… Вот бабы промывают пески, а он на вашгерде досматривает.

— И много попадается этих камней?

— Какое много: когда что попадёт… Ну, Данило у баб скупает, а потом в город. На прошлой неделе Дарёнке на сарафан попало: ловкий камешок обыскала… Ну-ка, бабы, на счастье господам поищитесь!

На вашгерде уже происходила смывка песков и начались поиски. Промытые пески были свалены на железный лист и бабы долго перебирали их руками, отыскивая на счастье синенький или розовый камешок. Но счастье наше оказалось плохим, и бабы только напрасно потеряли время: не попалось ни одного камня.

— Вот порода есть… — указала одна из баб, искавших счастья. — А настоящего нет… Настоящий-то зияет, как искорка.

Образцы «породы» оказались обломками корунда грязно-бурого цвета. Мы подробно осмотрели почти весь этот лог на протяжении версты и ничего особенного не могли найти. Бабы указали несколько мест, где находили хорошие камни, но всё это были старые казённые отвалы, а не целые места. В общем можно сказать то, что рубины и сапфиры здесь встречаются в золотоносной россыпи, а не в коренных месторождениях, как мурзинские камни. Жилы сапфиров и рубинов должны лежать где-нибудь выше, откуда уже сносятся в Положиху, вместе с песками, только обломки. Но этих коренных месторождений пока ещё никто не искал.

Приведу о Калтышах один интересный случай, переданный мне большим любителем и знатоком камней, Д. П. Шориным, проживающим в Нижнем Тагиле. У него одна из лучших минералогических коллекций на Урале, и мурзинские мужики несут к нему свои самоцветы. Между прочим, раз принёс ему самоцвет какой-то калтышский мужик и этот самоцвет оказался настоящим алмазом в полкарата весом. Замечательно то, что сохранилась выпуклая грань, характерная для этого царя самоцветов; я видел этот калтышский алмаз и говорю, как очевидец. Интереснее всего то, что мужик нёс два камня — маленький и большой. Дело было зимнее, и он, чтобы не потерять, нёс их в напалке рукавицы. Но дорогой большой камень, всё-таки, «обронил», а принёс только маленький. Если верить мужику, что потерянный камень блестел так же, как маленький, то это, вероятно, был тоже алмаз. Калтышские рубины и сапфиры попадаются довольно часто в продаже, но хороших камней мне не случалось видеть. Важно здесь то, что пока открыта россыпь, а, вероятно, в недалёком будущем найдут и коренное месторождение.

VI[5]

Геологическое строение полосы, где расположены мурзинские копи. — Топазы и бериллы. — Горные хрустали. — Малиновый шерл. — Изумрудные копи на р. Токовой. — Камни на Востоке и у классических народов. — Связанные с ними суеверия и посвящения. — Камни древней Руси. — Переходящая мода на камни в новейшее время и современное нам суеверие. — Горное идолопоклонство.

Считаем необходимым сказать несколько слов о геологическом строении среднего Урала, в связи с которым находится местонахождение различных самоцветов, а в данном случае — мурзинских камней. Геологи определили уже давно, что кристаллические сланцы среднего Урала как бы разорваны четырьмя полосами гранита. Западная и две средних гранитных полосы особенного значения не имеют, но зато восточная полоса, в которой мелкозернистый гранит сменяется жилами крупнозернистого (пегматит), несёт в себе изумительные по богатству, разнообразию и мощности сокровища. Именно в такой полосе крупнозернистого гранита и находятся мурзинские копи. Этот гранит состоит из желтоватого полевого шпата, небольшого количества тёмно-бурого кварца и тёмно-серой слюды. В трещинах и пустотах этой гранитной полосы и встречаются самоцветы, образуя друзы или свободно лежащие в жёлтой глине отдельные кристаллы. Такая глина является результатом разрушения полевого шпата. Мурзинские топазы, встречаясь с друзами, обыкновенно врастают в полевой шпат или гребенчатый алабит, вместе с раух-топазами и чёрными турмалинами. Опытный глаз по этой комбинации сразу определит мурзинский штуф. Так же встречаются и бериллы. Замечательно то, что топаз и берилл почти не встречаются на одном штуфе, хотя одинаково перемешиваются с полевым шпатом, раух-топазами и чёрными шерлами.

Мурзинский топаз делится на две разновидности: один розоватой или синеватой воды, а другой совершенно бесцветный. Эти две разновидности отличаются величиной, именно: первая достигает значительной мощности, а вторая — не больше двух дюймов в длину и ширину. Так, в музее горного института хранится экземпляр топаза первого рода в 4 дюйма и 9 линий длины и в 4 дюйма и 6 линий ширины*****. В музее Московского университета хранится тоже громадный кристалл топаза цвета морской воды; длина его 3 дюйма без двух линий, а ширина около пяти линий. Вес мурзинских топазов достигает до пяти фунтов, а ценность — до нескольких тысяч за один такой экземпляр. В прежние времена топаз ценился вообще очень высоко, как редкий драгоценный камень, но когда были открыты мурзинские копи, а затем такие же копи в Саксонии, в Бразилии и в Сибири, цена на топазы быстро понизилась и, кажется, больше не поднимется. За этим камнем осталась привилегия специального существования для минералогических коллекций, а как украшение он почти уже вышел из моды, за исключением экземпляров, окрашенных в розовый, синий и винно-жёлтый цвета. Из этих не-мурзинских топазов можем указать на громадный сибирский топаз, добытый в городе Урульге в Восточной Сибири, весом в 25 фунтов 71 золотник. К сожалению, этот единственный экземпляр найден был разбитым на две части и, притом, он винно-жёлтого цвета, который обыкновенно бледнеет. Оценён он в 2 000 руб. Цена топазов достигала до 10 000 руб., а у Великого Могола хранился топаз, за который было заплачено 271 500 франков. На Урале розовые топазы встречаются только в Оренбургской губернии, по берегам речек Каменки и Синарки, а винно-жёлтые на Южном Урале и в Сибири. К недостаткам топазов вообще относится их свойство терять свой цвет под влиянием солнечного света.

Мурзинские бериллы встречаются при таких же условиях, как и топазы. Преобладающий цвет — травяно-зелёный или жёлтый. Самой лучшей воды — мелкие кристаллы. В музее горного института хранится экземпляр мурзинского берилла весом в 6 фунтов и 11 золотников, в длину от 5 1/2 дюймов, а в окружности 6 1/2 вершков. Он найден был в 1828 году около деревни Алабашки в Старцевой яме и оценён в 15 000 руб. на ассигнации. В Северной Америке попадаются бериллы до 5 пудов весом один кристалл, но, к сожалению, они не годны к обработке. Особенно славятся сибирские бериллы синего цвета. Бериллы синеватого цвета называются аквамаринами (aqua marina). Мурзинские бериллы славятся как лучшие в свете и очень ценятся в поделках. Много бериллов попадается также в Южном Урале.

О значении аметиста, как расхожего камня, мы уже говорили. Этот минерал, по преимуществу, встречается только в кварцевых жилах, которыми прослаивается гранит. Такие жилы кварца не отличаются особенною величиной и наполнены пустотами, в которых, главным образом, и встречаются щётки аметистов. Уральский аметист не знает соперников, хотя бразильские аметисты и окрашены гуще. Ещё ниже бразильских ценятся саксонские, шотландские и тирольские аметисты, которые на рынке камней почему-то носят общее название "богемских аметистов". Аметист легко обделывается, сравнительно недорог и поэтому остаётся любимым камнем средней публики, Конечно, существует масса подделок, но настоящий аметист всегда легко отличить: стоит только опустить его в чистую воду, и вся краска в камне сбежится в одну точку или образует неправильные полосы. К недостаткам аметиста относится то, что он, как дымчатые топазы и благородный топаз, окрашен каким-то органическим веществом и может терять первоначальный цвет. Вообще, все почти камни подвержены этому процессу более или менее быстрого обесцвечивания, почему и трудно найти в лучших коллекциях камень "первой воды". Попутно с аметистом особенно много встречается горного хрусталя как бесцветного, так и дымчатого. Этот не особенно видный камень в промышленности и торговле едва ли имеет не больше значения, чем его дорогие собратья. По крайней мере, до сих пор русские горные хрустали удерживают за собою рынок в Западной Европе, а идёт их туда со всего Урала и из Сибири несметное количество. Отдельные экземпляры дымчатого горного хрусталя достигают веса в несколько пудов. Один такой кристалл стоял, вместо тумбы, у какого-то дома в Екатеринбурге, пока его не заметил проезжий минералог и не отправил, как редкость, в один из столичных музеев. Самыми ценными остаются, всё-таки, мурзинские горные хрустали, особенно золотистого или розового цвета. Это последнее вызывает, конечно, усиленную подделку: обыкновенно отжигают раух-топазы, запекая их в тесто.