Эдуард Петров - Паруса в океане

• Название: Паруса в океане
• Автор: Эдуард Петров
• Жанр: Исторические приключения

Исторический роман о приключениях финикийских мореплавателей.

---

— Чудо! — шептали мореходы.

— Злой Мот в его пальцах, — шептали вельможи.

— Еще один Эшмун, — шептали уродцы.

— То наследие Ливии, — прозвучал спокойный голос Ахтоя.

57. Башня отшельниц

— Вот здесь, — прошептала танцовщица, — это и есть Башня Святых Отшельниц.

За купами темных пиний полыхали огни храма Танит, слышались возбужденные голоса, музыка, звон цимбал. Астарт запрокинул голову и с трудом различил в звездном небе темную громаду, казалось нависшую над храмовым садом.

"Нужно торопиться, пока не взошла луна…" — подумал он и, вытянув перед собой руку, шагнул вперед. Повеяло теплом нагретого за день камня, пальцы его коснулись шероховатой круглой стены.

— О Баалет, что он хочет делать?! — танцовщица прикрыла ладонью рот, чтобы не закричать.

Финикиец молча ощупывал шаг за шагом стену, пока не нашел то, что искал: деревянную трубу, вделанную в камень.

— Чужеземец, побойся неба, — танцовщица нашла в темноте Астарта и обвила его шею тонкими цепкими руками, — богиня покарает всякого, кто замыслит недоброе против отшельниц, посвятивших себя Великой Матери. Башню размуровывают раз в году — в весенний праздник Танит, — выносят мертвых, впускают новых отшельниц и оставляют на год пищу и воду… Вернемся в храм, там весело, песни и самые красивые женщины, и там твои друзья.

Астарт оттолкнул женщину.

— Замолчи. Ты свое получила, а теперь уходи.

Финикиец вдруг ощутил всем своим существом страх.

"Судьба, что ты готовишь?"

Танцовщице показалось, будто в невидимую доску ударила тупая стрела. Затем еще одна и еще… Странные звуки мерно взбирались в ночное небо, замирая на короткое время.

Танцовщица протянула руки, но… уперлась в камень.

— Баалет! Кары твои молниеносны! — она в ужасе отпрянула и, шатаясь, побрела в сторону храма, откуда несся женский визг и гогот матросов.

Астарт медленно поднимался вверх. Деревянная труба служила для ритуальных возлияний и была довольно искусно вделана в стену. Так, что из камня выступала лишь узкая, не более трех пальцев, полоска дерева. В арсенале матросских забав было лазанье на мачту при помощи двух сапожных шил или остро отточенных кинжалов. Это сейчас пригодилось Астарту.

Звук каждого удара слабым эхом заполнял зажатую в камне пустоту. Иногда острие кинжала било мимо, высекая искры. В таких случаях Астарт обливался холодным потом. Повиснув на одной руке и чувствуя, как под его тяжестью острие со скрипом выползает из дерева, сильным метким ударом загонял в трубу второй кинжал, и этом исправлял положение. Двух подряд промахов исправить уже было бы невозможно.

Астарта окружали плети виноградных лоз и плюща, обвившие башню со всех сторон. Шорох листвы звучал ободряюще: казалось, рядом находится родственное существо, мужественно цепляющееся за малейшую неровность стены.

В храме ударил колокол. И словно с небес прозвучал многоголосый хор: отшельницы пели полуночную молитву Великой Матери.

Наконец финикиец добрался до карниза башни, уцепился за острый край, шумно дыша.

Молитва неслась над ночным Карфагеном, вплетаясь в звуки моря и крики сторожей. В кромешной черноте медленно плыл огонек, толкая перед собой слабый хвост — отражение. То запоздалый кормчий спешил в торговую гавань, выставив на бушприт сигнальные огни.

Молитва кончилась, оглушив внезапной тишиной. Астарт висел, чувствуя, как немеют пальцы и покрывается потом спина. Немного выждав, он подтянулся и заполз на плоский край площадки, венчающей башню. Прислушался и понял, что площадка пуста, все отшельницы спустились в башню.

Финикиец ощупью отыскал квадратный провал, ведущий внутрь башни, каменные ступени.

Снизу неслось сонное бормотание, дыхание множества людей, звуки почесываний и зевков. Отшельницы производили больший шум, чем сотня спящих страдиотов. Спертый воздух, пропахший потом, ладаном, мочой, напомнил казармы Египта.

Астарт остановился. Тусклый свет одинокой лампады терялся в струях фимиама, окутавших бронзовый стан богини. Статуэтка Танит в виде хрупкой женщины с непомерно развитыми бедрами загадочно улыбалась в неглубокой нише, украшенной гирляндами засохших цветов. Десятки костлявых тел, совершенно нагих или в рубищах, лежали на каменном полу. Пораженный, Астарт замер на последней ступени лестницы, вглядываясь в бритые черепа, острые ключицы, провалы щек и глазниц.

Астарт протиснул ногу между спящими, сделал шаг, второй. Огонек лампад тревожно заметался. Финикиец без колебаний протянул руку и крепко сжал пальцами край глиняной плошки. Ароматный дым окутал его, щекоча кожу.

Астарт приблизил светильник к какому-то лицу: запущенная кожа, лысая голова, сухие струпья на темени.

"Боги уродуют человечество. Правители уродуют подданных. Подданный уродует своих рабов и домочадцев… Жизнь принадлежит уродам…"

Следующее лицо было еще ужасней: всю нижнюю челюсть до ноздрей покрывала мокнущая, незаживающая короста, наверняка, предмет зависти и восхищения остальных отшельниц.

…Десятки лиц… Когда перед глазами финикийца поплыли радужные круги, он выпрямился и вдруг застыл: чьи-то глаза внимательно следили за ним из темноты.

Он поднял лампаду над собой. Отшельница сжалась в комок, зажмурив глаза. Лишенная волос голова, старушечье лицо, рельефные бугры суставов. Едва знакомый овал лица заставил сжаться сердце Астарта. Он бросился к ней, рискуя разбудить всю башню. Он схватил ее иссохшую горячую руку.

— Что с тобой сделали! — Астарт, готовый разрыдаться, стиснул ее пальцы.

Потрескавшиеся губы дрогнули:

— Уходи…

— Ларит!..

— Здесь нет Ларит. Уходи… тебя растерзают!

— Ты Ларит, так говорит мое сердце! — Астарт поднес лампаду к самому ее лицу.

Она отпрянула, и он увидел ее глаза, глаза единственной в мире. Но тут он услышал жесткие, как удар хлыста, слова:

— Великой Матерью заклинаю! — Она вырвала из его ладоней руку и истерично толкнула в грудь. — Знать тебя не хочу! Ты как и все! — в полный голос кричала отшельница. — Несешь с собой страдания и смерть. Ты демон проклятого мира. Прочь от меня! Я трижды посвящена богине. Твоим словам не убить моего счастья, ибо только в молитве счастье женщины!..

— Ибо только в молитве счастье женщины, — как эхо повторил Астарт. "Может, и вправду я отнимаю у нее счастье?"

Поднялась голая, как колено, голова. Астарт поспешно сжал фитиль двумя пальцами. Опочивальня отшельниц погрузилась в темноту.

Надтреснутый голос громко запел молитву. Постепенно проснулись все, и гул голосов переполнил тесное помещение. Отсутствие Священного огня у ног богини потрясло отшельниц, и вразброд они выкрикивали молитвы, рыдали, колотились головами о каменные плиты.

— Слушайте, о возлюбленные богиней! — угрюмый голос заставил многих замолчать. — Среди нас демон зла. Вот он, я вижу его! Его лик — лик Мота. Его дыхание — дыхание преисподней. Его глаза — глаза пожирателя мумий.

Астарт нашел в темноте руку Ларит и уловил трепет ее пальцев.

— Не думал я, что смерть моя у твоих ног.

Женщина дико вскрикнула и отдернула руку.

Из люка в полу вынырнула рука с новым светильником. При виде мужчины вопль ужаса потряс башню. По стенам заметались уродливые тени. В Астарта вцепились сотни костлявых пальцев.

Финикийца волокли по ступеням, гнусавя псалмы Танит.

— Стойте! — Астарт узнал голос любимой. — Он пришел ради меня! Отпустите его, я ведь верна богине, как и вы все! Отпустите-е…

Кто-то в ярости прокусил Астарту ухо.

— …Ведь он не в силах навредить богине. Отпустите! Пусть его покарают боги, но не люди!..

— Проглоти язык, негодница, — прозвучал надтреснутый голос, — не оскверняй святые стены звуком поганых слов твоих!

Тени прыгали по бритым черепам, теряясь в мрачных каменных сводах.

— Что делать?! — Ларит сумела пробиться к нему. — Что же делать?!

— Даже маджаи не кусали за уши…

— Ты бредишь… боги помутили твой разум…

— Откажись от богини, и я останусь жив…

Живой поток отбросил Ларит в сторону, пригвоздил к стене.

"Боже, как можно вынести все это?! — женщина прижалась к камню.

Все эти годы она готовилась к решающей минуте, истязала душу и тело молитвами и постами, пытаясь вырвать из прошлого, настоящего, будущего образ любимого. Но одного мгновения оказалось достаточно, чтобы понять все бессилие богини. "Ибо крепка, как смерть, любовь… Стрелы ее — стрелы огненные. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее… Великая богиня! Ты не в силах бороться с любовью смертных!"

Ларит стало страшно от своих мыслей. Она прислушалась. Отшельницы слаженно пели, столпившись на верхней площадке башни. Их голоса мягким эхом метались во всех помещениях святой обители.