Николай Карамзин - Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге

• Название: Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге
• Автор: Николай Карамзин
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065090-3, 978-5-9725-1693-3

Николай Михайлович Карамзин (1766 – 1826) – выдающийся русский историк, литератор и журналист. В дореволюционное время считался отцом-основателем русской истории. Практически все учебники для детей и юношества строились на основе его многотомного труда «История государства Российского». О характере написанной им «Истории» даже желчный критик девятнадцатого столетия В. Г. Белинский заметил, что это «поэма, написанная прозой».

Перед вами сокращенное изложение трудов великого историка, дополненное современными комментариями.

Грандиозный труд теперь доступен любому читателю, интересующемуся отечественной историей.

---

Киевляне умертвили Послов Мангухана и кровию их запечатлели свой обет не принимать мира постыдного. Народ был смелее Князя: Михаил Всеволодович, предвидя месть Татар, бежал в Венгрию, вслед за сыном своим. Внук Давида Смоленского, Ростислав Мстиславич, хотел овладеть престолом Киевским; но знаменитый Даниил Галицкий, сведав о том, въехал в Киев и задержал Ростислава как пленника.

Даниил уже знал Моголов: видел, что храбрость малочисленных войск не одолеет столь великой силы, и решился, подобно Михаилу, ехать к Королю Венгерскому, тогда славному богатством и могуществом, в надежде склонить его к ревностному содействию против сих жестоких варваров. Надлежало оставить в столице Вождя искусного и мужественного: Князь не ошибся в выборе, поручив оную Боярину Димитрию.

Скоро вся ужасная сила Батыева, как густая туча, с разных сторон облегла Киев. Скрып бесчисленных телег, рев вельблюдов и волов, ржание коней и свирепый крик неприятелей, по сказанию Летописца, едва дозволяли жителям слышать друг друга в разговорах.

Димитрий бодрствовал и распоряжал хладнокровно. Ему представили одного взятого в плен Татарина, который объявил, что сам Батый стоит под стенами Киева со всеми Воеводами Могольскими; что знатнейшие из них суть Гаюк (сын Великого Хана), Мангу, Байдар (внуки Чингисхановы), Орду, Кадан, Судай-Багадур, победитель Ниучей Китайских, и Бастырь, завоеватель Казанской Болгарии и Княжения Суздальского. Сей пленник сказывал о Батыевой рати единственно то, что ей нет сметы. Но Димитрий не знал страха.

Осада началася приступом к вратам Лятским, к коим примыкали дебри: там стенобитные орудия действовали день и ночь. Наконец рушилась ограда, и Киевляне стали грудью против врагов своих. Начался бой ужасный: «стрелы омрачили воздух; копья трещали и ломались»; мертвых, издыхающих попирали ногами. Долго остервенение не уступало силе; но Татары ввечеру овладели стеною. Еще воины Российские не теряли бодрости; отступили к церкви Десятинной и, ночью укрепив оную тыном, снова ждали неприятеля; а безоружные граждане с драгоценнейшим своим имением заключились в самой церкви.

Такая защита слабая уже не могла спасти города; однако ж не было слова о переговорах: никто не думал молить лютого Батыя о пощаде и милосердии; великодушная смерть казалась и воинам, и гражданам необходимостию, предписанною для них отечеством и Верою. Димитрий, исходя кровию от раны, еще твердою рукою держал свое копие и вымышлял способы затруднить врагам победу.

Утомленные сражением Моголы отдыхали на развалинах стены: утром возобновили оное и сломили бренную ограду Россиян, которые бились с напряжением всех сил, помня, что за ними гроб Св. Владимира и что сия ограда есть уже последняя для их свободы. Варвары достигли храма Богоматери, но устлали путь своими трупами; схватили мужественного Димитрия и привели к Батыю. Сей грозный завоеватель, не имея понятия о добродетелях человеколюбия, умел ценить храбрость необыкновенную и с видом гордого удовольствия сказал Воеводе Российскому: «Дарую тебе жизнь!» Димитрий принял дар, ибо еще мог быть полезен для отечества.

Моголы несколько дней торжествовали победу ужасами разрушения, истреблением людей и всех плодов долговременного гражданского образования. Древний Киев исчез, и навеки: ибо сия, некогда знаменитая столица, мать градов Российских, в XIV и в XV веке представляла еще развалины; в самое наше время существует единственно тень ее прежнего величия. Напрасно любопытный путешественник ищет там памятников, священных для Россиян: где гроб Ольгин? где кости Св. Владимира? Батый не пощадил и самых могил: варвары давили ногами черепы наших древних Князей».

Монголы двинулись на свободные земли Галиции. Великий киевский князь Данила тогда в отчаянии искал войска, чтобы отразить удары завоевателей. Он умолял о помощи венгерского короля, поляков, дошел до самого Папы. А в это время монголы уничтожали его землю, где изо всех сил сопротивлялись немногочисленные воины.

Монголы уже научились брать города, у них имелись лишь проблемы со взятием крепостей. Таковых на северо-востоке почти не было, а в Галиции имелось несколько. Крупные города в этом плане были укреплены хуже, и одни пали из-за особенностей стен, другие из-за неопытности защитников, которые поверили монголам и сдавались, не понимая, что пощады не будет. Один только Данилов город Кременец так и не сдался, но тут огромная благодарность воеводе Дмитру, которого монголы таскали за собой. Дмитр и показал защитникам хитростью, что сдаваться нельзя. Он знал, что город может выстоять.

Город и выстоял. Монголы бросили бессмысленную осаду и обтекли его, так и оставив независимым на покоренной земле. Этот же воевода, которого обласкал Батый, успешно нашел нового для монголов врага – венгров, объяснив популярно, что русских он уже завоевал, а вот угры – источник зла. И часть батыева войска втекла в пределы Венгрии. Тут-то Бела, венгерский король, и вспомнил Данилу Галицкого, который предлагал объединиться и бить врага совместными усилиями. Бела тогда отказал. Теперь он, наверно, глубоко сожалел. Но время было упущено.

А сам Данила так нигде и не получил помощи. Его собственная земля была разорена, благо, что спаслась его семья – жена с детьми успела бежать к Конраду Мазовецкому.

Когда стало ясно, что Батый вышел из Венгрии и ушел на восток, Данила поспешил на родину. Картина, которую он увидел, мало чем отличалась от зрелища, созерцаемого Ярославом. Он взялся за восстановление городов, поскольку теперь знал: нужны сильные крепости. Там, где мог, он возводил укрепления. В отличие от Ярослава, наказывающего своих князей за неповиновение монголам, Данила наказывал князей, которые жаждали покориться. Он навел порядок в пожженной земле, лишив коллаборационистов владений.

В то время, как Данила мучительно думал, как отвоевать свою землю у монголов, на северо-востоке происходило нечто совсем иное. Якобы независимый Новгород, в котором сидел сын Ярослава Александр, начал войны с немецким рыцарским орденом. Очень, прямо скажем, удачно выбранное время! Не успела батыева рать пройтись по литовским и польским землям (хорошо, что там не закрепившись), побила тех же рыцарей, как Александр Ярославич направил на рыцарей свой меч.

Интересное совпадение, не правда ли? Скорее всего, он как раз и рассуждал, что ослабленных рыцарей будет проще вовсе изгнать с берегов Балтики.

«В сие время был Магистром Ливонским некто Андрей Вельвен, – пишет историк, – муж опытный и добрый сподвижник Германа Зальцы. Желая, может быть, прекратить взаимные неудовольствия Ливонских Рыцарей и Новогородцев, он имел свидание с юным Александром: удивился его красоте, разуму, благородству и, возвратясь в Ригу, говорил, по словам нашего Летописца: «Я прошел многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новогородского с изумлением». Сей юный Князь скоро имел случай важным подвигом возвеличить свою добрую славу».

Каким образом Александр Ярославич оправдал надежды магистра Вельвена, всем известно из школьной программы. В тот самый год, когда монголы крушили Киев, и в то самое почти время Александр Ярославич бился со шведским военно-торговым десантом Биргера, который вздумал укрепиться на Ладоге. Однако про появление шведов Александра предупредили союзные новгородцам ижорцы. Александр выступил и застал шведов врасплох. Десант был уничтожен. Такова вкратце история этой битвы, за которую, как принято считать, Александр получил свое имя.

Странно, правда, что историк приводит имя шведского воеводы – Спиридон (именно так записано и во всех тогдашних летописях), после чего национальный состав «шведов» начинает вызывать некоторое сомнение. Ведь был же русский князь Вячко, который со всей дружиной (русской, вероятно) сражался на стороне немецких рыцарей и был убит русскими воинами? Зато самого Биргера, как выяснили историки, которому Александр якобы нанес на лицо шрам, в этом шведском плавании к русским берегам не было.

После осмысления таких несоответствий стоит крепко призадуматься. Не из той ли они области, что и видение ижорца Пелугия, который сообщил Александру загодя о шведском десанте и созерцал кроме того лучезарных витязей Бориса и Глеба? Так что по вопросу, была ли на самом деле невская битва, а если была, то каковы ее масштабы, историки спорят и сегодня. Карамзин свято верил, что была. Верил он и во вторую битву Александра (за нее тот почему-то никакого дополнительного прозвища не получил, а ведь как хорошо бы смотрелось – Александр Невский-Ледовый!).

Вторая битва, по летописи, случилась уже в 1242 году. В этот год Данила Галицкий плакал над сожженной своей землей и клялся отомстить врагу. Глаза Александра были сухими. Более того, он почему-то годом ранее оставил Новгород, допустил, чтобы Псков открыл ворота немцам, а сам пребывал в Переяславле. Только очередное посольство новгородцев вернуло его на новгородский стол. Но и тогда помочь соседям-псковичам он не собирался. Странно? В Новгороде сидел Андрей, брат Александра, который тоже как-то не спешил помогать соседнему Пскову.