Трейси Слэттон - Бессмертный

• Название: Бессмертный
• Автор: Трейси Слэттон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22231-5

Его жизнь текла, как придется, в блестящем городе Флоренция. Он считал своим наставником великого Джотто, встречался с Петраркой, служил герцогам Медичи. Его учеником был гениальный Леонардо да Винчи. Он сражался во многих битвах и поклонялся многим красавицам.

Прихотливой природе вздумалось сотворить его вечно молодым. Он прожил так долго, что ему дано было исполнение самых несбыточных желаний.

Его звали Лука Бастардо — Лука Безродный, и казалось, что он человек, неподвластный закону смерти.

Но в этой жизни за все надо платить.

---

— Слышишь, Изабелла? — тешающе пропела девочка. — Отдохнешь и поправишься. Пойдем, я помогу тебе дойти до постели, умою и расчешу.

Белокурая Изабелла кивнула и, шатаясь, поднялась на ноги. Я протянул ей руку, чтобы поддержать, но она вздрогнула, и я понял, что пройдет еще немало времени, прежде чем Изабелла сможет терпеть прикосновения мужчины, даже если этот человек хочет ей помочь, как я. Девочка подставила Изабелле худенькое плечико, чтобы та на нее оперлась, и они медленно поплелись прочь. Девочка серьезно глянула на меня через плечо.

— Отвратительная, немыслимая разнузданность! — проговорил гнусавый голос у меня за спиной.

Я весь напрягся и медленно обернулся.

— Синьор? — тихо спросил я, глядя в блестящие черные глаза Лоренцо Медичи.

Что-то сверкнуло и тут же погасло в его глубоко посаженных глазах, и в суровых чертах проступило жесткое выражение, но тут же они смягчились, это произошло мгновенно. По лицу разлилось выражение глубокого сочувствия, и он кивнул в сторону Изабеллы и девочки, которые вдвоем ковыляли к дворцу, где отдыхали раненые.

— Так разорить город! Отвратительно! Не представляю, как такое могло произойти! Войска просто озверели!

— Думаю, вы прекрасно представляете, как такое могло произойти.

— Да как ты смеешь говорить подобные вещи? Я просто в ужасе! Все граждане Флоренции в ужасе!

— Да уж, я в этом не сомневаюсь. Как и остальные флорентийские земли. И Сикст.

— О чем ты говоришь, Бастардо? — вскричал Лоренцо и зашагал прочь, качая головой.

Он подошел к скамье, где сидел сухонький старичок в лохмотьях. Старик весь сжался в комок, и Лоренцо, дабы продемонстрировать свою доброту, приподнял его руку и взглянул на рубленые раны, покрывавшие ее вдоль и поперек. К счастью для старика, раны были неглубокие. Я знал, что и от них очень больно, но он терпеливо дожидался своей очереди. Лоренцо взял человека за окровавленную руку и прижал ее к своей груди. Потом обратился к скопившейся толпе вольтерран.

— Мои сограждане флорентийцы и я потрясены до глубины души! Мы безмерно скорбим. Словами не выразить, насколько ужасны все эти несчастья для Вольтерры! И я приехал, чтобы возместить причиненный ущерб!

Он кивнул Томмазо Содерини, и тот суетливо подскочил к Лоренцо. За спиной Содерини стояли два крепких мавра, они принесли сундук, и по их напряженным спинам я понял, что в сундуке лежат тяжелые золотые флорины. Лоренцо кивнул, и Содерини отпер сундук. Лоренцо запустил в него руку и достал золотую монету. Он поднял ее вверх, но на небе не видно было солнца, и монета не заблестела, а осталась просто тусклым желтым кружочком в его слишком ухоженной руке. Он обвел толпу взглядом, но никто не произнес ни звука.

— Я возмещаю ваш ущерб! Я раздам деньги всем, кто понес убытки! — громко провозгласил он.

Ни звука не раздалось из толпы стариков, женщин и детей, которые молча наблюдали за ним. Все они были грязные и оборванные, на многих — окровавленная одежда, некоторые стояли в повязках. И среди них не было ни одного взрослого мужчины. Лоренцо вертел темноволосой головой во все стороны, ожидая отклика толпы, но они просто смотрели на него в холодном молчании. Он швырнул монету Содерини, и тот вышел к толпе и охотно вручил флорин черноволосой женщине с повязкой вокруг головы. Я знал то, что было неизвестно Лоренцо: она потеряла ухо, его откусил кондотьер, который хотел ее изнасиловать, от злости, что не смог возбудиться. Хотя ей в каком-то смысле повезло: ее муж выжил. Его пырнули ножом в бедро, он мучился, но он будет жить. Если не начнется заражение, он будет жить. Не улыбнувшись, не произнеся ни слова, женщина взяла монету и отвернулась. Содерини торопливо махнул своим маврам. Они подтащили сундук, и Содерини запустил в него руку, сунул женщине еще несколько монет и начал раздавать деньги всем, кто собрался вокруг него. Никто не произнес ни слова. Гордо подняв голову, Лоренцо наблюдал за этой сценой со стороны. Я подошел к Джинори и снял с него седло. Это было то самое седло, которое восемь лет назад подарил мне Лоренцо, седло, искусно сделанное из мягкой прочной кожи, с металлической отделкой и лучшими стременами. Седло, которое стоит целое состояние. Как всегда, получив в подарок красивую вещь, я очень дорожил ей.

— Ваши деньги не залечат нанесенных ран, — произнес я и швырнул перед ним в грязь его седло. — Не купят они и моих услуг.

Сузив глаза, он посмотрел на седло и склонил голову набок, как будто одноглазый Федериго.

— Я слышал, ты зарубил пятьдесят хороших воинов Монтрефельто, — сказал он тоном, в котором пополам смешались зависть и упрек.

Медичи скосил глаза на мой меч, словно прикидывая что-то, и я понял: Лоренцо задается вопросом, сумел ли бы он уложить так же много народу, окажись на моем месте.

— Да уж, хороши молодцы, поработали на славу! — хмыкнул я и обвел рукой разрушенный город и раненых людей. — Даже если они и выполняли приказ!

Лоренцо медленно кивнул.

— Вы же понимаете, долгожитель мой, Лука Бастардо, что я не смогу защитить вас, если вы не желаете прибегать к моему покровительству.

— Уж лучше быть под покровительством дьявола!

— Так, кажется, считает клан Сильвано? — презрительно усмехнулся он, и я понял, что нажил непримиримого врага.

Но мне это было уже безразлично. Я решил оставить за собой последнее слово в объяснении с этим наглым молодым принцем, который ради своих политических амбиций обрушил такие бедствия на ни в чем не повинных людей, и я не пощажу его чувств. Я наклонился и, положив руку ему на плечо, заговорил доверительным тоном так тихо, чтобы только он меня услышал:

— Мой дорогой друг Козимо де Медичи никогда бы этого не сделал. Он никогда бы до этого не опустился. Ему бы это и не понадобилось.

Лоренцо отшатнулся, как будто я нанес ему удар кинжалом, что я, собственно, и сделал. Лоренцо вырос в гигантской тени человека, который стоил двух таких, как он; в тени человека, с чьим гением и заслугами Лоренцо надеялся лишь сравняться, не надеясь его превзойти. И он хорошо это знал.

Стояла уже ночь, и длинные темно-лиловые тени туманной сетью накрыли промокшую, залитую кровью Вольтерру. Я складывал и раскладывал седельную подушечку, придумывая, как бы лучше защитить пах, когда без седла поскачу во Флоренцию на Джинори. Мужчине трудновато скакать на лошадином хребте. Я слышал о цыганах и людях с Дальнего Востока, которые всегда ездят на лошади без седла. Вероятно, если с младенчества тебя сажают на коня, можно как-то наловчиться. Но мое детство было другим, и у меня без седла были проблемы.

— Маддалена, — раздался за спиной низкий мелодичный голос.

— Что?

Я обернулся. Неровный белый свет факела, воткнутого в латунный держатель на каменной стене, озарил лицо девочки, которая пленила меня своей необычайной красотой.

— Это мое имя — Маддалена, — улыбнулась она и показала мне большое красивое седло непривычной старомодной формы.

Я озадаченно поглядел на седло. Наконец она громко вздохнула и сунула седло мне.

— Тяжелое, знаете, очень!

— Это мне? — спросил я, подхватив седло и чувствуя себя дураком.

— Говорят, ты отдал свое седло синьору Медичи. Я и подумала, что тебе нужно другое. Это было папино седло. Ему оно больше не понадобится, — вздохнула она.

Я внимательно вгляделся в ее лицо и увидел, что она печальна, но не убита горем. Я был этому рад. Мне всегда нравились люди, которые способны с достоинством переносить страдания. Это важное умение в таком мире, где Бог хохочет над человеческим горем. Я повернулся и положил седло Джинори, приладил и закрепил подпругу. Оно, конечно, было не такое блестящее и нарядное, как седло от знаменитого флорентийского седельника, однако добротное и удобное. И защитит мое мужское достоинство в долгой поездке домой.

— Почему ты отдал свое седло великому господину? — спросила Маддалена.

— У меня были причины, — туманно ответил я.

— Ты какой-то недоверчивый.

— Я считаю, что люди такие, какие есть.

— А разве у них есть выбор? Кстати, отчего ты так и не назвал мне свое имя? Ведь когда другой тебе представился, полагается отвечать тем же!

В ее голосе звучала легкая обида. Я оглянулся на нее и улыбнулся.

— Меня зовут…

— Лука Бастардо, знаю, — перебила она. — В следующем году по Вольтерре будет бегать много бастардов. Может, они все возьмут себе имя Бастардо, и тогда вы станете одной большой семьей!

Голос у нее сделался живой и веселый, а когда я посмотрел на нее, она взмахнула ресницами. Да она же меня дразнит!

— Вот о чем я всегда мечтал, — ответил я, возведя глаза к небу, потом посерьезнел. — Может, повитухи помогут избежать нежелательных детей.

Я смерил на глазок стремена, отвязал и удлинил. Отец Маддалены, которого я не видел среди мертвых, должно быть, был ниже меня, хотя я и сам невысокого роста.