Григорий Глазов - Ночной пасьянс

• Название: Ночной пасьянс
• Автор: Григорий Глазов
• Жанр: Детектив

---

Не перебивая, Скорик выслушал тираду человека, за которым, знал, шла репутация сильного и грамотного следователя. Спросить хотелось о многом, но он сдержался и задал только один вопрос, кивнув на футлярчик:

- Чей он, Михаил Михайлович?

- Одного человека, не обижайтесь, я скажу вам попозже, - и осторожно, держась за края платка, Щерба завернул прозрачную коробочку и протянул ее Скорику...

43

Утром, не заходя на работу, Сергей Ильич отправился на автостанцию, купил билет на рейсовый автобус "Подгорск - Ужва", и сев в полупустую машину, стал ждать отправления. Шофер в кабине что-то жевал, не спешил, хотя уже пора бы ло ехать, видно надеялся, что пассажиры еще подойдут.

Вчера и позавчера пришла почта из Литвы и Белоруссии, - ответы на запросы Сергея Ильича из населенных пунктов Троки - Тракай. И - никаких следов Бучинских: "Нет", "Не числятся", "Не проживали", "Не проживают", "Не значатся". Ни огорчения, ни разочарования эти ответы у Сергея Ильича не вызвали. Уж очень давно он привык к двум результатам в своей работе: "да" - "нет". И многолетнее такое многообразие не порождало никаких эмоций.

Сегодня он должен окончательно прояснить все, что касается Ульяны Васильевны Бабич.

Автобус выбрался уже из сутолоки центра и катил по широким улицам нового микрорайона, за которым начиналось рыжее поле.

Коротая время, Сергей Ильич думал о том, какие дальнейшие шаги предпримет в поисках наследников 300.000 долларов, окажись Ульяна Васильевна Бабич не тем лицом, которое он ищет. И еще он впервые подумал: странно, что Бучинский не оставил завещания, как это принято на Западе, тем более, что оказался человеком состоятельным. Уж он-то знал, кто должен унаследовать все, что останется после его смерти. В чем же дело? Считал, что совершенно одинок, завещать было некому?..

Постепенно по дороге в Ужву автобус заполнялся людьми, которых шофер подбирал в привычных местах, обычно около сельмагов. В машине стало душно, к тому же в салон откуда-то гнало горячий дух бензина. Сергею Ильичу сделалось дурно, пытался все время вздохнуть полной грудью, перевести дыхание, но не мог, что-то тяжко легло поперек горла, начиналась головная боль. Хотелось крикнуть, чтоб остановили автобус, выскочить, лечь среди поля, закрыв глаза, и дышать, дышать...

В таком состоянии он доехал до Ужвы, ни о чем стороннем уже не думая. Тут же на площади, где была конечная остановка, он посидел на скамье, передохнул, покурил и двинулся на Черешневую улицу.

Калитка дома номер пять оказалась запертой, окна затворены и за стеклами видны были глухие шторы. Во дворе ни души. Постояв какое-то время и убедившись, что дом пуст, Сергей Ильич направился к соседней, справа, калитке, скобой поднял щеколду, вошел во двор и по шуршащей гравийной дорожке поднялся на крылечко, постучал в крашеную белую дверь.

- Входите, открыто! - раздался голос.

Войдя, Сергей Ильич не сразу увидел в темноватой прихожей хозяина, который склонившись, переливал из молочного бидона в трехлитровую банку тягучий, приторно пахший цветами мед.

- Вы ко мне? - выпрямляясь и вытирая руки мокрой тряпкой, спросил хозяин. - Проходите, - он первым прошел в дверь, распахнутую в светлую кухню. И Сергей Ильич разглядел его - невероятно худого, плоскогрудого, в старенькой желтой с коричневыми полосками сорочке, заправленной в широченные брюки, державшиеся на подтяжках.

- Здравствуйте, - сказал Сергей Ильич. - Извините за вторжение. Я, собственно, к соседке вашей, Ульяне Васильевне. Но там, по-моему, никого нет.

- Никого, - сказал хозяин. - А вы, простите, откуда будете?

- Из области. Я юрист. Приехал по важному для нее делу.

- Ульяна в больнице. Инсульт у нее. Вас как звать?

- Сергей Ильич.

- А меня Марьян Зенонович.

- Как ее здоровье? - спросил Сергей Ильич.

- Плохо. Надежды мало.

- Марьян Зенонович, вы хорошо знали их семью, Ульяну Васильевну, ее мужа? Понимаете, мне нужно кое-что уточнить о ее родне. Скажу вам откровенно, речь идет о наследстве.

- Ишь ты, как! - хозяин весело вскинул руками. - Все расскажу, что знаю, может и мне чего перепадет из наследства того, - он добродушно рассмеялся и уже серьезно сказал: - Семью их знаю тридцать четыре года, как переехали сюда в сорок шестом из Хабаровска, так мы рядом и живем, строились тут разом. Я Антону помогал, Бабичу покойному, он мне. Спрашивайте, скажу, что помню.

- Откуда они родом?

- Антон Бабич, значит муж Ульяны, коренной дальневосточник, хабаровский. Рассказывал, что дед его из казаков уральских. В середине прошлого века чуть ли не всей деревней переселились в дальневосточные края с Урала.

- А Ульяна Васильевна?

- Тоже из тех мест. После революции оба оказались за границей, в Хабине или Хибине, не помню точно.

- В Харбине, наверное?

- Наверное. Там познакомились, там и поженились. А уж после этой войны, в сорок шестом вернулись. В родных местах, дальневосточных, что-то не понравилось им, подались сюда. Так мы и познакомились.

- А детей у них нет?

- Нет. Как говорится, бог не дал.

- Марьян Зенонович, братья, сестры у Ульяны Васильевны есть?

- Одна сестра была, Мария, умерла еще в шестьдесят третьем. Тоже с ними приехала, но жила в Подгорске.

- Ульяна Васильевна никогда не упоминала о какой-нибудь родне за границей?

- Как не упоминала?! Рассказывала, что какой-то троюродный дядька, царский офицер, ушел с белыми в этот Харбин, а потом уплыл в Америку, там и помер. А сын его еще жив, в Америке, фермер, увезли его мальчонкой, он моложе Ульяны лет вроде на пять. Письма ей пишет. Редко, правда, так через год-два пришлет письмишко. За минувший год да за этот было письмо, как раз за неделю до Ульяниной болезни.

- А как его фамилия?

- Вот этого не знаю. Мне-то фамилии ни к чему.

- Марьян Зенонович, а что потянуло Бабичей в наши края? Может быть, какие-нибудь родственники нашлись тут?

- Ну что потянуло? Разве человек точно знает, почему ему другие места повидать охота? Там жили они на одном краю земли, а тут уже другой ее край. Интересно же, какой он, другой конец земли! А может, когда вернулись из-за границы, неуютно им стало на прежнем, родном месте, - со значением сказал он и взглянул на Сергея Ильича: понял ли тот, о чем речь. - А вот родни тут у них никакой не было, знакомых никого, не то что души кровной. Это точно знаю. Сперва одиноко жилось им, пока не обзнакомились. Ульяна лаборанткой в поликлинике работала, а Антон бухгалтером на сахзаводе.

- Спасибо, Марьян Зенонович, - встал Сергей Ильич. - У меня к вам просьба: то, ради чего я приехал сюда, пока в стадии изучения, все проверяется, поэтому не хотелось бы, чтоб посторонние знали. Народ ведь у нас любопытный, любит такие новости, пойдут слухи. А дело при проверке может обернуться ошибкой.

- Это уж точно, что слухи любят у нас, - улыбнулся хозяин. - Мой сосед, что с той стороны ульяниного дома, прослышал, что мед у меня берут даже из Подгорска, тоже слух придумал: Марьян, мол, сахарным сиропом мед разбавляет... Так что насчет вашего вопроса вы не беспокойтесь. Мы тут на кухне с вами поговорили, на кухне все и останется, вьюшка в плите открыта, через поддувало в дымоход и вытянет, в небо улетит, а там лови, засмеялся он, провожая Сергея Ильича до калитки...

Из Ужвы Сергей Ильич вернулся в половине третьего, с автостанции трамваем поехал на работу, хотя чувствовал себя дурно, вяло, даже есть не хотелось. Но придя к себе, заварил крепкого чая, достал из кейса бутерброды, которыми снабдила ж ена, и заставил себя поесть, а чаю выпил даже два стакана - один сладкий, другой без сахара, чтоб ощутить вкус первой заварки.

Потом, покуривая, он думал о том, что фамилию Бабич с генеалогического древа Михаила Бучинского теперь можно отрубить. По всем признакам тут однофамильцы. Михаил Бучинский - из этих мест, галицийских корней, а тот Бучинский, - родственник Ульяны Бабич, - натуральный дальневосточник да еще из уральских, видимо, яицких казаков. Уж слишком большой этно-географический разброс, такая кровная близость в галицких родословных почти не встречается. Кроме того, что самое главное, дальневосточный Бучинский жив, Бабич получила от него письмо не так давно, а Бучинский-наследодатель умер полгода назад.

Придя к такому выводу, Сергей Ильич принялся за почту. Его ждали письма из Белоруссии и Литвы. Трабский сельсовет Ивьевского района Гродненской области извещал, что интересующий Инюрколлегию Бучинский Михаил Степанович в населенном пункте Троки не проживал и не проживает. Из населенных пунктов Тракай Игналинского, Швенческого и Вильнюсского районов Литвы уведомляли, что человек по фамилии Бучинский Михаил Степанович в актах записи о рождении или смерти не значится.

С самого начала слабо веривший в версию "Троки-Тракай", Сергей Ильич спокойно подшил эти бумажки в дело и распечатал последний конверт - из Москвы, из Инюрколлегии. Письмо сообщало, что "...нами получен телекс от фирмы Стрезера, что в Кливленде (США) найден человек, американский украинец, который в годы войны был офицером армии США в Европе. С 1945 по 1950 год он работал в американской оккупационной зоне Германии в лагере перемещенных лиц. Он заявил, что знал человека по имени Александр Бучинский, который был вывезен немцами в Германию, а затем в числе других передан американцами советским властям для репатриации на родину. Мы сделали запрос в соответствующие органы. Поищите среди бывших партизан людей, возможно знавших Александра Бучинского, брата наследодателя..."