Сергей Алексеев - Чудские копи

• Название: Чудские копи
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064826-9, 978-5-403-03089-2

Молодой, удачливый олигарх Глеб Балащук не верил, что в жизни всегда есть место чуду. Ему пришлось изменить свое мнение, когда в окрестностях его родного шахтерского городка появились новгородские ушкуйники в кольчужных доспехах XV века. А вскоре начали оживать поверья о таинственном народе рудознатцев, который испокон века скрывается под землей. И оказалось, что все, к чему стремился Глеб, все его капиталы ничто в сравнении с древними правдами, которые открылись ему благодаря встрече с чудской девой Айдорой. Вопрос в том, нужны ли эти правды бизнесмену Балащуку?

---

– Почему нашей компании здесь нет, Глеб Николаевич? Казанцев третью трассу расчищает, пятую гостиницу строит. Все свои грязные бабки отмыл...

Балащук кое-как втиснулся в новое дело, построил небольшую гостиницу в поселке Шерегеш, у подошвы горы, потом поставил первый парокресельный подъемник. Сейчас в строительство новой слаломной трассы на Зеленой, которая входила в горную гряду Мустага, он вкладывал огромные средства, а сам смотрел еще выше, и появлялось чувство, будто зря сейчас тратит деньги. Главная вершина – гора Курган, притягивала взор и, вопреки голосу разума пробуждала дерзкие мысли. Он знал, что в одиночку не осилить такой проект, освоить западный склон мечтали многие, в том числе и Казанцев, но там были поля тяжелых курумников, останцы, развалы глыб, о которые можно сломать не только лыжи, но и зубы. И все равно Мустаг странным образом зачаровывал, манил и туманил его практичный рассудок.

На Кургане поставили пока что только крест из нержавейки, верно чтоб отгонять нечистую силу...

Хранитель ответа не дождался, ехидно усмехнулся.

– Победы и надо праздновать на Олимпе, – заключил он. – На горе оно к богу ближе, и девки сговорчивей...

Глеб вдруг понял, что происходит сейчас у старика на душе, и эта его многозначительная задиристость – не что иное, как боль, конвульсии привыкшего побеждать, но сейчас уже поверженного бойца. Вероятно, ветеран всегда так тяжело проигрывал, и даже положенный на лопатки, придавленный коленом к земле, распятый и растерзанный, чувствуя нож у горла, как в мальчишеской драке, он все еще норовил если не укусить напоследок, то хотя бы плюнуть...

И это сейчас ничего, кроме снисходительной улыбки, не вызвало...

– А знаешь, отчего гора Зеленой называется? – спросил старик.

– Наверное, потому что не синяя...

– Нет, – опять неприятно захихикал он и закашлялся. – Там в былые времена колдуны и кудесники зелье варили. Траву какую-то собирали и варили. Только на этой горе и растет. Говорят, человек попьет и чудной делается... Смотри, не пей много зелья!

– Спасибо за совет, – сдержанно проговорил Глеб. – И за экскурсию в мир минералов.

– Советы даром даю, – тоном скряги сказал старик. – А за экскурсию ты мне заплатишь. Индивидуальные у меня очень дорогие. Не знаю, хватит ли денег. Боюсь, без штанов останешься...

– Когда людей присылать? – Глеб достал бумажник.

– Каких людей?

– Юристов, нотариуса...

– А хоть сейчас, – легко согласился он, с помощью левой руки сложил из правой фигу и сунул под самый нос. – Вот вам всем! Накося выкуси! И знай, мы своих крепостей без боя не сдаем. Пока я жив, ни один камень здесь не будет сдвинут с места! А я еще долго буду жив!

И захохотал глухо, сипло, с легочным присвистом, как филин. А эхо под высокими потолками откликнулось совсем уж гнусно, так что Балащука передернуло от внутреннего омерзения.

– Будем считать, договорились, – однако же без всяких чувств произнес он. – Желаю вам здоровья и долголетия.

Повернулся и пошел сквозь анфиладу залов, подстегиваемый этим птичьим смехом, и когда оказался в прихожей, услышал догоняющий и какой-то липучий голос:

– Штаны береги, парень! А то будешь задницей сверкать на своем Олимпе!

Глеб рано остался без отца, рано спутался с осинниковской шпаной, которая ходила поселок на поселок, и умел держать удар. Возле черного выхода он не спеша достал деньги, положил на видное место среди камней и вышел из здания. Охранник что-то почуял и крутился возле дверей.

– Все в порядке, Глеб Николаевич?

– Порядок, Шура, едем, – обронил он на ходу.

И только в машине выпустил спертый, разгоряченный и какой-то кислый воздух из легких, после чего задышал часто, словно вынырнул из пучины.

Пока ехали по тугим от транспорта улицам, он не ощущал ни желания отомстить или как-то наказать старика, ни тем более бороться с ним. Как-то непроизвольно, стихийно и неосознанно претила и вызывала отвращение всякая мысль, связанная с любым продолжением этой истории. И он уже был готов вообще отказаться от каких-либо действий относительно помещения музея, даже невзирая на то, что уже потратился на погашение кредита дочери хранителя. Однако уже на пороге своего офиса будто током пробило, и, взявшись за дверную ручку, он на миг остолбенел: свояк Казанцев подобного поражения ни за что не оставит без последствий! Пока Балащук нокаутирован и подавлен, начнет рвать его, бить лежачего, дабы нанести побольше ссадин, ран, увечий, а судьи, чтоб оттащил, на этом ринге нет.

Потом он позволит подняться и даже отряхнуться, чтобы продолжить свое черное дело...

– Видит бог, я этого не хотел! – раскрывая двери ногами, на ходу выкрикивал он неизвестно кому. – Я хотел остановиться! Мне не дают сделать этого!

Всполошенная офисная пыль взвихрилась и, расступаясь спереди, словно в вакуумную воронку, засасывалась сзади, образуя шлейф, который тут же бесследно таял в пространстве. Она, эта пыль, эта камуфлированная, в боевой раскраске и изящная с виду, неработь, украшающая контору в мирное время, отлично изучила шефа и сейчас норовила разлететься по углам, преодолев его притяжение. Так что пока он дошел до своего кабинета, за спиной осталось всего три спутника – начальник службы безопасности, специальный помощник и советник по правовым вопросам. Седовласые мужи, трудно привыкающие к цивильной одежде, но понимавшие шефа с полуслова.

– Завтра утром пакет документов мне на стол, – почти спокойно произнес он, между делом прочищая уши. – Вместе с постановлением суда.

– Постановление будет не раньше полудня, – деловито заметил советник.

Бывший прокурор Ремез знал, что говорит, и ускорять тут что-либо не имело смысла.

– Охрану к музею через полчаса, – распорядился Балащук, глядя в стол. – Вы хорошо изучили объект?

– Так точно, – отозвался начальник службы безопасности Абатуров. – Народу бывает мало, особенно летом. Каждые две недели собираются пенсионеры, у них что-то вроде клуба отставных геологов. Ностальгируют, медитируют... В общем, онанируют.

– Вы мне про охрану доложите!

– В ночное время сидит сторож. Старикан с клюкой. А когда болеет, то сам хранитель ночует. Сигнализации нет.

– То есть как нет? – изумился Глеб. – Там же самородное золото лежит, под стеклом... Сам видел.

– Муляжи... Там и самородок в кулак – тоже муляж.

– И ничего настоящего?..

– Может, настоящее и есть, но все спрятано. Возможно, в подвалах. Никто ничего не знает...

– В два часа ночи ввести охрану внутрь, – приказал Балащук и встряхнулся. – Работать очень аккуратно. Если на защиту встанут пенсионеры, обращаться бережно. Это заслуженные, уважаемые и пожилые люди. «Скорая» должна дежурить в торце здания. Мало ли что... Камни не разбрасывать, еще не время. Упаковывать в коробки и немедля вывозить на склад. К восьми часам помещение очистить.

– К семи, – уточнил бывший начальник УВД. – Дежурный по городу заканчивает сбор информации. Не желательно, чтобы музей попал в завтрашние сводки.

– Добро, – согласился Балащук. – К десяти установить строительный забор и леса. Внутри и снаружи. Две ремонтные бригады должны работать круглосуточно. В первую очередь демонтировать окна, двери и полы. Вопросы?

Это было командой к началу действий.

В кабинете остался молчавший доселе дипломатичный контрразведчик, оказавшийся не у дел.

– Не срабатывает ваш опыт. – мягко заметил ему Глеб. – Что-то следует менять в тактике. И стратегии...

– У меня нехорошее предчувствие. – мрачно заметил тот.

– Сверните его в трубочку...

Лешуков встряхнулся.

– Что свернуть?

– Предчувствие. – Балащук встал. – Засуньте себе в зад и сидите в моем кабинете. На звонки будете отвечать... Справитесь?

– А вы?..

– Я поехал на Мустаг.

Чекист запоздало вскочил:

– Глеб Николаевич!.. Вам лучше бы находиться гдето поблизости. На всякий случай. Хотя бы до утра...

Он засмеялся, похлопал его по плечу и сказал, передразнивая Чапаева из знаменитого кинофильма:

– Где должен быть командир?.. На горе, товарищ подполковник. Оттуда далеко видно. И связь замечательная.

По пути на гору Зеленую он окончательно успокоился, встречный ветер и хорошая скорость словно выдули, вымели из ушей навязчивый стариковский смех. Это была не первая подобная операция и не самая сложная; напротив, в какой-то степени даже примитивная. Вот если бы музей оказался не ведомственным, а принадлежал некой солидной компании или вовсе государству, тогда пришлось бы прибегнуть к шумному, скандальному и не очень приятному мероприятию: сначала нанимать отморозков, бить стекла, рвать провода, отрубать воду, забивать канализацию, крушить и поджигать все двери, чтоб музей сам покинул помещение, а уставшие от обузы хозяева вынуждены были бы поставить его на ремонт...

Балащук знал, что раньше двух ночи ничего не начнется, охрана просто возьмет здание под наблюдение и будет отслеживать ситуацию, поэтому настроился на небольшую передышку и ужин на Зеленой. Отдыхать в больших компаниях он не любил, впрочем, как и в обществе дам, если время было ограничено, поэтому вызвал на гору Вениамина Шутова, которому заказывал статьи, и победителя конкурса бардовской песни Алана с гитарой. Как человек писатель Глебу откровенно не нравился – красномордый, жлобоватый и вечно нищий или таковым быть желающий мужик. Сколько денег ни давай, все равно зиму и лето ходит в одном свитере и джинсах, ездит в городском транспорте, ругается матом и пьет дешевую водку. Но талантливый, подлец! Романов он, правда, не писал, чирикал рассказы и повести, явно подражая Достоевскому, а нашел себя совершенно в ином жанре – острой, проблемной публицистике. И анархически свободный, авторитетов не признавал. Песенник же Алан был полной противоположностью: законченный философ и романтик, без пошлости, без надрыва, истеричности и зековского хрипатого плача. Работал он когда-то на Таштагольском руднике обыкновенным проходчиком, писал стихи и пел перед своей бригадой да изредка в городском клубе. И до сей поры бы бурил шпуры да бренчал на гитаре, если бы однажды его песни не услышал Балащук. Достал из рудника, переселил в Новокузнецк, нанял кемеровского преподавателя и сотворил из него профессионального музыканта.