Василий Глотов - Наедине с совестью

• Название: Наедине с совестью
• Автор: Василий Глотов
• Жанр: История

---

- Ясно, товарищ гвардии старший лейтенант! - выпрямился Большаков. А женам бывших командиров роты тоже послать?

- Обязательно! - ответил Смугляк. - И вложите записку: "От воинов роты автоматчиков". Не забудьте. Или пусть сделает это Громов.

Себе Смугляк не взял ни одной пары хромовых заготовок на сапоги, ни одного метра материалов. К обеду пришла Тася. Михаил рассказал ей о трофеях. Она, подумав, оживленно сказала мужу:

- А вот Степану нужно что-то послать. Сходи, Миша, за материалом. Будем шить мешок. Я у тебя ночевать останусь.

Поздно вечером, отправив Степану Ковальчуку посылку, Михаил растопил голандку и подошел к жене, сел рядом. Как всегда спокойно и беспристрастно, он сообщил Тасе о письме Кочина, передал разговор автоматчиков и попросил ее высказать свое мнение по этому вопросу.

- Ничего твердого, Миша, я не могу сказать, - взглянула она на мужа, поправляя волосы. - Нужно быть постарше, чтобы разбираться в таких сложных делах. Конечно, жена солдата поступила нехорошо. Она отравила ему настроение, нанесла глубокую душевную рану. И это в дни войны. Такие раны не заживают, а если и заживают, то долго и мучительно. Но и разводиться не стоит спешить.

Смугляк внимательно слушал жену.

- Война, Миша, накладывает тяжелый отпечаток на души людей, задумчиво продолжала Тася. - Коверкаются не только привычки, но и характеры. Я иногда думаю: какое это всенародное бедствие - война! Гибнут замечательные люди, уничтожаются материальные и культурные ценности, остаются калеки, сироты. Конечно, молодая жена вашего солдата очень скучает, переживает большие трудности. Ведь наши люди сейчас не знают отдыха и покоя. Возьми, к примеру, Степана. Человек без ног, убитый горем, содержит такую семью. Но, несмотря на трудности и тоску, дорогой мой, я бы никогда не поступила так, как поступила жена автоматчика Кочина. Горько об этом говорить.

- Ты права, Тасенька. Жены декабристов сознательно лишились всех своих светских прав, откинули общественные пересуды и уехали в далекую ссылку к мужьям. Это были духовно очень сильные подруги жизни. В наше время таких тоже много. Я тебя знакомил с Таней Лобачевой. Ей девятнадцать лет, а может, и меньше. Она больше года уже служит снайпером дивизии. Таня не выходит с огневой. Была ранена, вернулась снова на передовую. А сколько таких героинь на заводах, на полях?

В двери постучали. Вошел Громов.

- Товарищ гвардии старший лейтенант! - начал докладывать он, взяв руку под козырек. - Командир батальона приказал подготовиться к маршу и сейчас же доложить ему о состоянии и боеспособности личного состава роты. Он ждет у телефона.

- Иду, Коля. Вызывай сюда Кашубу.

Смугляк доложил гвардии майору о готовности роты, дал указание Громову и Кашубе проверить оружие и обмундирование автоматчиков и вернулся в комнату. Тася уже стояла одетой.

- Придется мне уходить, Миша.

- Что поделаешь, дорогая, - начал одеваться Михаил. - Война ни с чем не считается. Я провожу тебя. Бери мой фонарик и плащ-палатку. На улице сыро. Сколько отсюда до медсанбата?

- Километра полтора.

- Вот и хорошо. Идем!

Они вышли на шоссе и, освещая впереди себя путь фонариками, направились к хутору, где размещался медсанбат дивизии. В поле было темно, прохладно. Тася взяла под руку мужа и, шагая в ногу, стала вспоминать дорогие сердцу подробности из жизни в шахтерском поселке, где они впервые встретились и где Михаил робко и как-то смешно впервые объяснился ей в любви. Тасе было приятно говорить о днях юности, о незабываемых встречах. На минуту переведя дыхание, она снова говорила и говорила, как будто бы спешила полнее высказаться, чтобы ничего не осталось на душе.

- Ты не забыл об этом, Миша?

- Нет и никогда!

- В следующий раз я прочитаю тебе несколько своих стихотворений о любви, хорошо? Что-то опять потянуло меня к поэзии.

- Разве это плохо, Тасенька?

- Не знаю. Грустно мне, Миша.

У калитки юнкерского замка они остановились. Смугляк крепко и горячо поцеловал жену и посоветовал ей теплее одеваться в дни переездов медсанбата, чтобы не простудиться и не заболеть.

- Помни, ты скоро будешь матерью.

- А ты отцом, - сказала Тася. - И поэтому тоже береги себя. Мы должны встретить нашу малютку сильными, здоровыми.

- Хорошо, Тасенька.

Ни Михаил, ни Тася не могли допустить и мысли, что это была их последняя встреча, последний горячий поцелуй. Они расстались бодрыми и взволнованными, полные надежд на будущую счастливую семейную жизнь.

В два часа ночи рота снялась и вышла на проселочную дорогу. Погода резко ухудшилась: пошел мокрый снег, подул сильный, пронизывающий ветер. Смугляк, командир взвода Кашуба и старшина Большаков шли впереди роты. Громов замыкал колонну, внимательно следя, чтобы никто не отстал и не отбился от роты. Позади постукивали полевая кухня и повозка с боеприпасами и вещами гвардейцев.

Перед рассветом автоматчики прибыли на указанное место и заняли исходное положение. Ветер не утихал. Гвардейцы сильно продрогли, а кругом ни жилья, ни землянки, ни сносного затишья.

Смугляк ждал боевого приказа из штаба части.

*

И снова наступление. Танки и авиация, тысячи автомашин с боеприпасами и сотни тягачей с орудиями, перемешивая снег и грязь, гремящим потоком двигались вперед, прижимая врага к Балтийскому морю. Смугляк радовался. В этих лавинах он видел неистребимую мощь страны, ее уверенную поступь Какую силу, какую крепость в мире можно противопоставить этому великому потоку?

Под вечер рота Смугляка расквартировалась на хуторе, чтобы передохнуть и поесть. Пока повар разливал автоматчикам суп и раздавал мясные консервы, Смугляк взял у Коли Громова свежий номер армейской газеты и быстро прочитал заголовки. На пятой колонке, вверху, он увидел стихотворение Таси Бушко. "О чем же она могла написать сегодня в этих адских условиях? - подумал Смугляк, вспоминая ее стихи, которыми она увлекалась в Донбассе в дни юности. - Тогда она писала о горняках, о их суровых буднях. А теперь?" И глаза его побежали по строчкам:

За пограничною межой

Иду я по земле чужой.

Холодный ветер, полутьма,

Бойцов обветренные лица.

Кругом угрюмые дона,

Покрыты рыжей черепицей.

Тут все - леса и водоемы

И чужды мне, и незнакомы.

Нет, не во сне, а наяву

За пограничною чертою,

Страна родимая, живу

Твоим дыханьем и мечтою.

Дорога дыма и огня

Ничуть не устрашит меня.

Смугляк на минуту закрыл глаза. Стихотворение Таси растрогало его. В нем прямо не говорилось ни о ненависти к врагу, ни о тоске по Родине, но он всем сердцем почувствовал и то и другое. Ненависть Таси была ненавистью Михаила, ее тоска - его тоской.

- Хорошо написала, Тасенька! - полушепотом похвалил Михаил жену, пряча газету в карман шинели. - Встречу - горячо расцелую мою певунью за эти теплые, искренние строки.

Впереди, на серой высотке, загремели выстрелы немецких орудий. Вслед за выстрелами возле каменного коровника разорвалось несколько снарядов, разбрасывая осколки металла и камня.

Смугляк вышел на середину двора.

- Бегом в низину! - приказал он.

Автоматчиков словно ветром сдуло. Когда у коровника разорвались очередные снаряды, Смугляк уже рассредоточил бойцов в глубокой ложбине и повел их на Штурм вражеской батареи. Во дворе хутора остались пустые банки, патронные ящики и дымок догорающего костра.

Дивизия с боями продвигалась вперед.

В час ночи повалил снег, мокрый и липкий. В мутное небо то и дело поднимались ракеты, обозначая кривую линию фронта. Дул сильный, порывистый ветер. Полусогнутые фигуры автоматчиков чернели на белом фоне равнины. Дышать было трудно, еще труднее идти вдаль по раскисшей дороге.

После разгрома фашистской батареи рота получила приказ присоединиться к батальону. Направление резко изменилось. Теперь автоматчики строго шли на запад, по заснеженной целине. Позади тянулись легкие пушки и повозка.

- Займите опушку леса! - приказал комбат Смугляку, когда он подвел роту. - На ночь посты усилить. Костров не разводить. Отдыхать по очереди. Какие потери в роте?

- Двое убитых, - доложил Смугляк.

- Раненые есть?

- Один, автоматчик Кочин. Перевязка сделана. Утром отправим в медсанбат. Чувствует себя удовлетворительно.

- Та-ак! - протянул комбат, глядя на запорошенных снегом солдат. Погибших похороним на площади города. К утру он будет занят танковой бригадой. За подавление фашистской батареи всему личному составу роты командир дивизии объявляет благодарность.

- Служим Советскому Союзу! - устало ответили автоматчики.

Рота направилась занимать новые позиции.

Во второй половине ночи, проверяя посты, Смугляк услышал стрельбу в тылу батальона. Что бы это значило? Включил карманный фонарик, посмотрел на карту. Стрельба шла в замке бежавшего фашистского юнкера фон Клюге. Смугляк немедленно выслал разведку во главе с Колей Громовым. Вскоре разведчики вернулись, и Громов доложил, что замок захвачен немецким танковым десантом.