Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

• Название: Николай II в секретной переписке
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: М. : Родник
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: ISBN — 5-86231-154-8

Третья книга из серии «Терновый венец России» основана на подлинной секретной переписке царской семьи и вводит читателя в самый центр противоречий, в борьбе которых решается судьба России. С одной стороны — царская чета, трогательный союз любящих сердец, стремящихся сделать все для возвышения Отечества и победы страны в войне. С другой — преступное сообщество темных, подрывных сил, поставивших своей целью разрушение России на иностранное золото и по инструкциям тайных организаций. В окружении Царя зреет измена, проникшая даже в среду его родственников и в высшее военное руководство, и которая оборачивается страшным предательством в феврале 1917 года. Заговоры, интриги, убийство близких Царю людей — все это находит отражение в письмах царской четы. Хотя главное в них не это, а беззаветная любовь к России, нежная любовь друг к другу — свет любви противостоит ненависти, захлестнувшей Россию.

Заключительным аккордом являются письма царской четы из сибирского заточения. Они не жалуются, не плачут, а думают о судьбе России, не проклинают тех, кто предал их, а обращаются ко всем со словом любви.

Издание продолжает тему, начатую в книгах «История масонства 1731-1996» и Заговор цареубийц»; снабжено уникальным словарем царского окружения.

---

Я получила французскую книгу, — когда ты кончишь свою английскую, я тебе пришлю другую. Такое невинное чтение является отдыхом для утомленного ума и наводит на свежие мысли.

Надеюсь, что тебе удастся сделать опять несколько хороших прогулок.

Устроил ли ты, чтоб твои флигель-адъютанты дежурили в ставке по две недели каждый? — Теперь, когда время спокойнее, ты мог бы даже иметь командиров полков, хотя их почти не осталось. Но для тебя это было бы очень полезно, так как они могли бы рассказать тебе много правды, которой даже генералы не знают, и этим помочь тебе.

И все будут стараться изо всех сил и энергично работать, зная, что один из их офицеров находится в ставке и должен откровенно отвечать на твои вопросы. Они замечают больше, чем другие, — и затем это будет постоянным живым звеном с армией.

Алексей получил телеграмму от Эристова от имени твоих улан.

Должна кончать свое письмо, мой родной.

Да благословит и сохранит тебя Господь Всемогущий! Осыпаю тебя горячими поцелуями, муженек мой любимый.

Навеки твоя старая

Солнышко.

Дети нежно, нежно тебя целуют.

Царское Село. 15 февр. 1916 г.

Мой любимый!

Горячо благодарю за милое письмо, которое получила вчера. У тебя, действительно, было много работы, я рада, что вчера тебе, наконец, удалось хорошо прогуляться и освежиться.

Подумай, Ези[737] завтракает сегодня у нас! Я его не видела со времени его отьезда на войну. Он просил разрешения представиться как генерал-адъютант, и я решила, что лучше его пригласить к завтраку. Будет очень трудно заставить его говорить, особенно без твоей помощи.

Чудное, солнечное утро, 8 градусов мороза. А. просит меня выходить каждый день, но я знаю, что это было бы безумием при моем кашле. Я плохо спала, так как мне мешал кашель. Иногда я долгое время не кашляю, а затем опять начинаю, совсем как Бэби.

Мария простужена. — Сегодня они все едут в Большой Дворец на маленькое театральное представление, устраиваемое для раненых (Кривое Церкало).

Вчера был у меня старый Горемыкин. Я рассказала ему все новости про тебя, и он был счастлив узнать о твоем военном совете. Его жена только что успела проститься со своим “госпиталем”, как с ней сделался сердечный припадок от волнения и пришлось на ночь оставить ее там — бедные старики, как мне их жалко! У него вид хороший, но в первое время, когда он внезапно остался без работы после сильного напряжения последних месяцев, — он был в постоянном полусне. Когда он прощается, мне всегда кажется, что он видит нас в последний раз, — по крайней мере, его добрые старые глаза это выражают.

Для французов настало тяжелое время около Вердена, дай, Боже,им успеха, так хочется, чтоб они и англичане начали, наконец, наступать!

Каковы впечатления Филимора от Архангельскa? Понимает ли он теперь наше тяжелое положение там и находит ли, что там работают энергично? — Критический глаз иностранца может быть очень полезен. – Зуев[738] будет сегодня, так как в среду уезжает в Англию-Францию. Эмма Фр.[739] была на свадьбе Сашки[740] — говорит, что в профиль невеста хороша, a en face нос слишком приплюснут, глаза красивы, очень черные волосы, невысокого роста и полная.

Трина пришла ко мне в отчаянии, что О.Ламкерту[741] предложили подать в отставку после стольких лет службы. — Денежные дела он привел в образцовый порядок, а когда поступил на это место, было множество долгов. — Штюрмер предлагает своего кандидата (кажется, Гурлина или Гурланда)[742], который так завален работой, что не будет в состоянии лично руководить этим. Если я увижу Ш., который, вероятно, попросит приема по делам Верх. Сов., — то я его об этом спрошу.

Я рада, что тебе нравятся мои надушенные письма — я хочу, чтоб они тебе напоминали твою детку, которую тянет к тебе так сильно, сильно! — Мысленно крепко прижимаю тебя к груди и осыпаю твое дорогое лицо страстными поцелуями.

До свидания, дружок, благословения и поцелуи без конца от твоей старой

Аликс.

Перечитывала некоторые из моих старых писем к Соне и рвала их — они совсем как дневники, так живо напоминают прошлое. Завтра был бы день ее рождения.

Ц. ставка. 15 февр. 1916 г.

Моя родная голубка!

Сердечно благодарю за дорогие письма — мое старое сердце сильнее бьется каждый раз, когда я их распечатываю и читаю. У нас здесь все совершенно спокойно, все планы на ближайшее составлены и приводятся теперь в исполнение, поэтому Алексеев предложил мне поехать домой. — Я выеду в среду днем и надеюсь вернуться в четверг в 11 час. утра — пробуду более полуторы недели. Не правда ли, душка, это будет чудно?

Сейчас, после завтрака, я нашел на своем столе твое письмо и горячо благодарю за него. Как досадно, что ты кашляешь и у тебя 37,3, — почему?

Сегодня утром я, когда встал, позволил Боткину всего себя выслушать и выстукать. — Он просил сделать это здесь, так как здесь больше времени — он меня с Крыма так не осматривал. Он нашел все в порядке и сердце даже лучше, чем в последний раз! Странно!

Георгий приехал, но я его еще не видел, потому что поезд его запоздал. Завтра приедет сэр Артур Пэджет и передаст мне фельдмаршальский жезл. Я просил всех английских офицеров, находящихся здесь, присутствовать при этой маленькой церемонии.

Письмо Джорджи я получил раньше — его привез ген. Вильямс, который видел Пэджета в Петрограде. Теперь, моя милая женушка, должен кончать свое последнее письмо.

Храни вас всех Господь!

Крепко обнимаю и целую. Твой старый

Ники.

Царское Село. 16 февраля 1916 г.

Мой родной, милый!

Опять ясное, солнечное утро, 6 градусов мороза. Я все еще не решаюсь выйти на балкон из-за кашля. В 12 1/2 будет у меня Витте[743] с докладом, после завтрака опять прием, а в 6 часов — Штюрмер. Сегодня было бы рожденье Сони — так грустно, я ни разу не была на ее могиле!

Вчера вечером у нас был А.П. Саблин[744], он совсем не конфузился и держался вполне естественно. Завтра он возвращается в это ужасное болото — Проскуров, весело обо всем рассказывал. Ольга шалила, сидя на маленьком столике, пока преблагополучно не сломала его. Так смешно — у него некоторые манеры брата; приятно было его повидать, так как здесь сохнешь от горя и забот.

С нетерпением жду твоего письма, о котором ты телеграфируешь, — принесет ли оно весть о твоем скором возвращении? Это было бы чудесно — я так по тебе скучаю!

M-me Зизи все еще плохо себя чувствует, — она ездила в город в закрытом экипаже и после этого ей стало хуже.

Я должна отдохнуть немножко — болят глаза, так как писала длинное письмо Виктории, чтобы Зуев завтра мог взять его с собой.

Прости за скучные письма, дорогой, но жизнь моя очень однообразна — и сама невесела и все, что слышу, не таково, чтоб могло развеселить меня. — Интересно слышать от тебя твое мнение о генералах, а также, о чем говорилось и что решили. Жажду узнать о военных делах, а это я, конечно, могу узнать только от тебя.

Только что получила твое дорогое письмо, крепко за него целую. — Итак, это мое последнее письмо к тебе.

Какая радость! — В четверг ты возвращаешься, это действительно прекрасное известие. Завтра неделя, как ты уехал. Как хорошо, что ты будешь с нами — дети как раз будут свободны последние 3 дня и будут безумно счастливы, — надеюсь, что и Бэби сможет выходить к тому времени. — Желаю тебе счастливого пути, храни тебя Бог!

Покрываю тебя поцелуями.

Навеки твоя старая

Женушка.

“Впереди такое тревожное время”

Домой Царь вернулся как раз на масленицу. “Завтракали одни, — пишет он в своем дневнике, — и объедались блинами”. Недельное пребывание в Царском Селе было заполнено многочисленными встречами. Не был еще решен вопрос с министром внутренних дел Хвостовым. Царь уволил его только 3 марта, когда получил все доказательства его преступного поведения.

В Царском Селе он два раза принимал военного министра Поливанова (масона) и выносит решение заменить его Шуваевым Д.С.

Царское Село. 2 марта 1916 г.

Мой родной, милый!

Не могу тебе выразить, какое удовольствие мне доставило твое пребывание здесь, хотя тебе оно принесло бесчисленные хлопоты и было утомительно. Больно, что тебе приходится приезжать домой не для отдыха, а наоборот, поэтому я должна даже радоваться, когда ты уезжаешь. Такое счастье, что мы причастились вместе! Эти последние дни я совершенно одурела от боли, так что была ни на что не годна; многих вопросов хотелось мне коснуться до твоего отъезда и так и не могла их вспомнить. Я в отчаянии, что мы через Гр. рекомендовали тебе Хв.[745]. Мысль об этом не дает мне покоя, ты был против этого, а я сделала по их настоянию, хотя с самого начала сказала А., что мне нравится его сильная энергия, но он слишком самоуверен и что мне это в нем антипатично. Им овладел сам дьявол, нельзя это иначе назвать.