Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

• Название: Николай II в секретной переписке
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: М. : Родник
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: ISBN — 5-86231-154-8

Третья книга из серии «Терновый венец России» основана на подлинной секретной переписке царской семьи и вводит читателя в самый центр противоречий, в борьбе которых решается судьба России. С одной стороны — царская чета, трогательный союз любящих сердец, стремящихся сделать все для возвышения Отечества и победы страны в войне. С другой — преступное сообщество темных, подрывных сил, поставивших своей целью разрушение России на иностранное золото и по инструкциям тайных организаций. В окружении Царя зреет измена, проникшая даже в среду его родственников и в высшее военное руководство, и которая оборачивается страшным предательством в феврале 1917 года. Заговоры, интриги, убийство близких Царю людей — все это находит отражение в письмах царской четы. Хотя главное в них не это, а беззаветная любовь к России, нежная любовь друг к другу — свет любви противостоит ненависти, захлестнувшей Россию.

Заключительным аккордом являются письма царской четы из сибирского заточения. Они не жалуются, не плачут, а думают о судьбе России, не проклинают тех, кто предал их, а обращаются ко всем со словом любви.

Издание продолжает тему, начатую в книгах «История масонства 1731-1996» и Заговор цареубийц»; снабжено уникальным словарем царского окружения.

---

Почему отставили Беляева? Будет ли тебе теперь легче назначить его министром?

Получила две телеграммы от Ани, — Тобольск, где она молилась за всех нас, произвел на нее прекрасное впечатление. Они выезжают оттуда сегодня ночью, завтра поплывут по реке, а 15 будут в Покровском. Закончу это письмо завтра. Спи спокойно, мой милый ангел, мой единственный и мое все, мой дорогой, терпеливый страдалец! В молитвах и мыслях я на фронте. Они, вероятно, как и всегда, выступят в 4 часа утра, — помоги им Боже и Святая Дева в день ее праздника — да благословит она наши войска!

15-ое.

С добрым утром, мое сокровище! От души благодарю тебя за твое дорогое письмо, полученное мной по возвращении из лазарета. Мне жаль, что ты невысокого мнения о Беляеве, мне он постоянно представляется очень усердным и старательным, но мне кажется, что ему было чрезвычайно трудно работать с этими двумя последними министрами, — а сейчас он должен был помогать Шт.; последний ужасно жалеет о том, что теперь лишается его помощи. Быть может, если дать ему возможность быть самостоятельным, он был бы хорош?

Получила письмо от Ольги Евг., — знаешь, она все еще огорчена тем, что муж ее лишился своих “орлов”. Теперь она прочла, что командиры военных портов (контр — или вице-адмиралы) призываются на действительную службу, согласно приказа 26/5 1916 г., и, конечно, у нее появились надежды и аппетиты, она просит меня только узнать об этом, но я упоминаю тебе об этом для того, чтоб определенно ей сказать, что ты ничего не можешь сделать. Нилов, я знаю, против него и хохочет при мысли о том, что она хотела бы, чтобы Папаф.[938] вернули его “орлов”.

Погода неважная, дождливая и хмурая, солнце дважды пыталось пробиться сквозь тучи, но безуспешно. Мы были в нашем пещ. храме, а потом в лазарете, — к счастью, мало работы, а потому было больше времени посидеть и вышивать, а затем покормила тех, которые не могут есть без помощи. Хотя я рано легла, в 10, однако уснула лишь после 2 1/2 и к 7 1/2 снова уж не спала. Остаюсь на кушетке, чтоб получше отдохнуть. А теперь, мой ангел нежный, прощай. Да благословит тебя Господь! Горячие поцелуи без счета шлет тебе твоя крепко любящая тебя старая

Солнышко.

Бедный Шир.-Шехматов умер.

Ц. ставка. 15 августа 1916 г.

Моя родная голубка.

Горячо благодарю за дорогое письмо.

Сегодня полковой праздник моих Ширванцев. Если не ошибаюсь, их отправляют на юг для подкрепления Сахарову и Щербачеву. Брусилов решил начать свое наступление 18-го числа, сразу всеми своими армиями.

Теперь ты знаешь, что Румыния, наконец, объявила войну Австрии. Это, несомненно, поможет нашим войскам в Буковине.

Вчера, как это было решено, войска Зайончковского[939] перешли Дунай и проходят Добруджу. — Часть нашего черноморского флота вошла в Констанцу для оказания помощи румынам, на случай, если их атакуют германские подводные лодки.

Погода очень странная, льет дождь, ветрено, а иногда проглядывает солнце.

Теперь пора кончать.

Храни тебя Господь, моя маленькая душка-женушка! Целую тебя и дорогих девочек.

Навеки твой

Ники.

Ц.С.  16 августа 1916 г.

Мой горячо любимый.

Крепко целую тебя за твое дорогое письмо. Бенкендорф привезет тебе бумаги, касающиеся Ольги, через несколько дней. Все время льет дождь, что ужасно действует на настроение. У нас была операция и много тяжелых перевязок со стонами и со слезами!

Мельком видела Мальцева, он говорит, что пушки им очень помогают, аэропланы держатся вдали. Они в Луцке и помогали при Режицах, — он приехал на несколько дней. Я отправляю поезд Марии и запросила ставку, куда его направить, влево или к гвардейцам.

Сыробоярского отправили на юг, он перешел 8 в 11 армейский корпус на первое представившееся место. Мои крымцы неподалеку от Галича, Седов уже нагнал их.

Я слышала, что Сандро Л. собирается жениться на ужасной женщине — на некой Игнатьевой, урожденной Корелли[940] — это бывшая кокотка с отвратительной репутацией, — ее сестра уже три года разоряет старого Пистолькорса[941]. Надеюсь, что это еще можно предотвратить — это принесло бы большое несчастье безумному юноше. А. и Лили Д. сегодня ночью прибыли в Покровское[942]. Михень пила у нас чай и была мила: она довольна своей поездкой в Белую Ц. к Антуанете (Жозефу) Потоцкой.

Сегодня настоящий летний день, все купаются и одеты по-летнему.

Сейчас должна отправиться в Большой дворец, там нас будут снимать с ранеными — скучно. Вечер провела в лазарете, лежала там на диване, чтоб не утомиться.

Прощай, мое дорогое сокровище. Бог да благословит и защитит тебя! Нежно целует тебя твоя старая

Детка.

Как хороша карточка Алексея, с мальчиками! — Итак, Германия объявила войну Румынии, я так и предполагала. Целую тебя без счета.

Ц. ставка. 16 августа 1916 г.

 Моя голубка.

Горячо благодарю тебя за твое длинное, милое письмо, которое доставило мне большое удовольствие. Возвращаю Татьяне эти фотографии.

По временам, когда я перебираю в голове имена тех или других лиц для назначения и обдумываю, как пойдут дела, мне кажется, что голова у меня лопнет! Важнейшим для нас вопросом является сейчас продовольств. Если удастся найти подходящих людей, все пойдет хорошо, и фабрики усиленно заработают. Может быть, Шув.[943] годится; возможно, что Бел.[944] подойдет как военный министр! Я обо всем переговорю с Алексеевым.

Я послал свой приказ бедняге Безобразову, так как Гурко уже отправился занять его пост. Эта встреча для нас обоих будет не из приятных!

Я пошлю за Шт. и извещу тебя про Раева.

Ты, наверное, знаешь из газет, что Германия объявила войну Румынии, а Италия — Германии. Теперь остается вопрос, последует ли Болгария их примеру.

Пора кончать, моя родная душка Солнышко. Храни Господь тебя и дорогих девочек!

Нежно целую и остаюсь навеки твой старый

Ники.

Ц.С. 17 августа 1916 г.

Сокровище мое.

Горячее спасибо за дорогое письмо, — представляю себе, как твоя бедная голова утомлена и тяжела. Солнышко приедет и оживит свое сокровище своими ласками. С Божьей помощью, мы увидимся в понедельник в 5 1/2 за чаем в поезде, не так ли? Всей душой жажду быть с моими 2 любимыми.

Дождь все льет, но я надеюсь выйти, если только хоть немного прояснится. Сейчас жду Лагиша. Посылаю завтра Иедигарова с Яковлевым в поезде Марии, чтобы посмотреть, как он справится с делом. Если бы он перешел в другой полк, он бы сел всем на голову. Леди Мюриель Пэджет[945] сегодня будет у меня к чаю днем — у меня постоянно посетители и масса докладов.

Конечно, тебе неприятна история с Безобразовым, но ты однажды уже спас его, дав ему этот великолепный случай реабилитировать себя, а он оказался не на должной высоте. Что же теперь делать? Нельзя же держать его и терять тысячи людей из-за его упрямства.

Да, вызови Шт. и поговори с ним о Раеве. Положительно, я думаю, что Беляев был бы на месте, а Шув. более пригоден для улажения продов. вопроса, так как он прекрасно поставил дела интендантства, с тем, чтобы Штюрмер остался во главе всего и наблюдал за тем, чтобы министры исполняли то, что от них требуется.

Теперь должна кончать. Осыпаю твое милое лицо нежными поцелуями и остаюсь глубоко любящей тебя старой

Женушкой.

Бог да благословит изащитит тебя! Да поможет Он нашим войскам и дарует им успех! Все мои молитвы и мысли с ними.

Ц. ставка. 17 августа 1916 г.

Мое сокровище.

Нежно благодарю за милое письмо. Посылаю тебе на выбор фотографии Дерев.[946] — сделай отметку на тех, которые ты хочешь иметь, и верни их обратно.

Сегодня прибыл Дмитрий, мы долго и много говорили. Он просил разрешения съездить в город[947] дней на 5 и привезти свои вещи для более продолжительного пребывания здесь. Он счастлив, что скоро увидит вас.

О. Шавельский вернулся со своей ревизии из армии Щербачева и полон чудных впечатлений. Я был рад услышать превосходные отзывы о поведении Миши с его 2-м кавалерийским корпусом. Он, я хочу сказать, Миша, просит разрешения приехать на несколько дней пожить со мной.

Вчера я принимал Гурко, имел с ним серьезный разговор, а затем мы совещались втроем с Алексеевым. Слава Богу, он, кажется, как раз такой человек, в каком я нуждался. Он отлично понимает, как себя надо держать с гвардией и т.д. Безобразов еще не приезжал.