Эдуард Асадов - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Эдуард Асадов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2000
• ISBN: 5-8138-0129-4

В сборник Эдуарада Асадова, замечательного российского поэта, вошли наиболее известные, давно полюбившиеся читателям стихотворения, лирическая повесть «Галина», а также новые произведения, в которых автор ищет ответы на непростые, волнующие многих современников вопросы сегодняшней жизни.

---

ПЕРЕКРОЙКА

Сдвинув вместе для удобства парты,
Две «учебно-творческие музы»
Разложили красочную карту
Бывшего Советского Союза.

Молодость к новаторству стремится,
И, рождая новые привычки,
Полная идей географичка
Режет карту с бойкой ученицей.

Всё летит со скоростью предельной,
Жить, как встарь, — сегодня не резон!
Каждую республику отдельно
С шуточками клеят на картон.

Гордую, великую державу,
Что крепчала сотни лет подряд,
Беспощадно ножницы кроят,
И — прощай величие и слава!

От былых дискуссий и мытарств
Не осталось даже и подобья:
Будет в школе новое пособье —
«Карты иностранных государств».

И, свершая жутковатый «труд»,
Со времён Хмельницкого впервые
Ножницы напористо стригут
И бегут, безжалостно бегут
Между Украиной и Россией.

Из-за тучи вырвался закат,
Стала ярко-розовою стенка.
А со стенки классики глядят:
Гоголь, Пушкин. Чехов и Шевченко.

Луч исчез и появился вновь.
Стал багрянцем наливаться свет.
Показалось вдруг, что это кровь
Капнула из карты на паркет…

Где-то глухо громыхают грозы,
Ветер зябко шелестит в ветвях,
И блестят у классиков в глазах
Тихо навернувшиеся слёзы…

17 февраля 1992 г. Москва

ОДНО ПИСЬМО

Как мало всё же человеку надо!
Одно письмо. Всего-то лишь одно.
И нет уже дождя над мокрым садом,
И за окошком больше не темно…

Зажглись рябин весёлые костры,
И всё вокруг вишнёво-золотое…
И больше нет ни нервов, ни хандры,
А есть лишь сердце радостно-хмельное!

И я теперь богаче, чем банкир.
Мне подарили птиц, рассвет и реку, Тайгу и звёзды, море и Памир.
Твоё письмо, в котором целый мир.
Как много всё же надо человеку!

1965 г.

ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?

Что же такое счастье?
Одни говорят: «Это страсти:
Карты, вино, увлеченья —
Все острые ощущенья».

Другие верят, что счастье —
В окладе большом и власти,
В глазах секретарш пленённых
И трепете подчинённых.

Третьи считают, что счастье —
Это большое участье:
Забота, тепло, внимание
И общность переживания.

По мненью четвёртых, это —
С милой сидеть до рассвета,
Однажды в любви признаться
И больше не расставаться.

Ещё есть такое мнение,
Что счастье — это горение:
Поиск, мечта, работа
И дерзкие крылья взлёта.

А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста:
От кочки и до Казбека,—
В зависимости от человека!

1966 г.

ГРЯДУЩИЙ ДЕНЬ

Скажите, неужто рехнулся свет?
Ведь круглые сутки зимой и летом
От телеистерик спасенья нет,
И, бурно кидаясь то в явь, то в бред,
Плюют политикою газеты!

Законность? Порядок? — Ищи-свищи!
Вперёд, кто плечисты и кто речисты!
И рвутся к кормушкам политхлыщи
И всякого рода авантюристы!

Сначала поверили: пробил час!
Да здравствует гласность и демократия!
А после увидели: глас-то глас,
Да что-то уж слишком крепки объятия…

Был ветер, что гнул по своим канонам,
Сегодня ты ветром иным гоним.
Вчера поклонялись одним иконам,
Теперь хоть умри, но молись другим.

И часто все крики о демократии
Толкают нас в хаос, как в тёмный лес.
Да, партий полно, только сколько партий
Куда посуровей КПСС!

И как демократию понимать?
Тебе объяснят горячо и дружно:
Что правых бранить — хорошо и нужно.
А левых — ни-ни! И не смей мечтать!

Ругали безжалостно партократию
За должности, дачи и спецпайки,
Но перед алчностью «демократии»
Партийные боссы почти щенки!

И всё же я верю: часы пробьют!
А с кем я? Отвечу без слов лукавых,
Что я ни за левых и ни за правых,
А с теми, кто всё же ещё придут!

Придут и задушат пожар инфляций,
И цены все двинут наоборот,
И, больше не дав уже издеваться,
Поднимут с колен свой родной народ!

Не зря же о правде в сиянье света
Мечтали поэты во все века,
И раз этой верой земля согрета,
То тут хоть убей, но свершится это,
И день тот наступит наверняка!

1991 г.

МИКРОКЛИМАТ

День и ночь за окном обложные дожди,
Всё промокло насквозь: и леса, и птицы.
В эту пору, конечно, ни почты не жди,
Да и вряд ли какой-нибудь гость постучится.

Реки хмуро бурлят, пузырятся пруды.
Всё дождём заштриховано, скрыто и смыто.
На кого и за что так природа сердита
И откуда берёт она столько воды?!

Небо, замысла скверного не тая,
Всё залить вознамерилось в пух и прах.
Даже странно представить, что есть края,
Где почти и не ведают о дождях.

Где сгорают в горячих песках следы
И ни пятнышка туч в небесах седых,
Где родник или просто стакан воды
Часто ценят превыше всех благ земных.

Дождь тоской заливает луга и выси,
Лужи, холод да злющие комары.
Но душа моя с юности не зависит
Ни от хмурых дождей, ни от злой жары.

И какой ни придумает финт природа,
Не навеет ни холод она, ни сплин.
Ведь зависит внутри у меня погода
От иных, совершенно иных причин.

Вот он — мудрый и очень простой секрет:
Если что-то хорошее вдруг свершилось,
Как погода бы яростно ни бесилась,
В моём сердце хохочет весенний свет!

Но хоть трижды будь ласковою природа,
Только если тоска тебя вдруг грызёт,
То в душе совершенно не та погода,
В ней тогда и бураны, и снег, и лёд.

Дождь гвоздит по земле, и промозглый ветер
Плющит капли о стёкла и рвёт кусты.
Он не знает, чудак, о прекрасном лете,
О моём, о весёлом и добром лете,
Где живёт красота, и любовь, и ты…

1990 г.

«ВЕСЕЛЬЕ РУСИ»

Веселье Руси — есть пити.

Владимир Мономах

Кто твердит, что веселье России есть пити? Не лгите!
У истории нашей, у всей нашей жизни спроси,
Обращаюсь ко всем: укажите перстом, докажите,
Кто был счастлив от пьянства у нас на Великой Руси?!

Говорил стольный князь те слова или нет — неизвестно.
Если ж он даже где-то за бражным столом пошутил,
То не будем смешными, а скажем и гордо, и честно,
Что не глупым же хмелем он русские земли сплотил.

А о том, что без пьянства у нас на Руси невозможно,
Что за рюмку любой даже душу согласен отдать,
Эта ложь так подла, до того непотребно-ничтожна,
Что за это, ей-богу, не жаль и плетьми отрезвлять!

Что ж, не будем скрывать, что на праздник и вправду варили
Брагу, пиво и мёд, что текли по густой бороде.
Но сердца хлеборобов не чарой бездумною жили,
А пьянели от счастья лишь в жарком до хмеля труде.

На земле могут быть и плохими, и светлыми годы,
Человек может быть и прекрасный, и мелочно-злой,
Только нет на планете ни мудрых, ни глупых народов,
Как и пьяниц-народов не видел никто под луной.

Да, меды на Руси испокон для веселья варили.
Что ж до водки — её и в глаза не видали вовек.
Водку пить нас, увы, хорошо чужеземцы учили —
Зло творить человека научит всегда человек!

Нет, в себя же плевать нам, ей-богу, никак не годится.
И зачем нам лукавить и прятать куда-то концы.
Если водку везли нам за лес, за меха и пшеницу
Из земель итальянских ганзейские хваты-купцы.

А о пьянстве российском по всем заграницам орали
Сотни лет наши недруги, подлою брызжа слюной,
Оттого, что мы это им тысячу раз ПОЗВОЛЯЛИ
И в угоду им сами глумились подчас над собой.

А они ещё крепче на шее у родины висли
И, хитря, подымали отчаянный хохот и лай,
Дескать, русский — дурак, дескать, нет в нём ни чувства, ни мысли,
И по сути своей он пьянчуга и вечный лентяй.

И, кидая хулу и надменные взгляды косые,
А в поклепы влагая едва ли не душу свою,
Не признались нигде, что великих сынов у России,
Может, всемеро больше, чем в их заграничном раю.

Впрочем, что там чужие! Свои же в усердии зверском
(А всех злее, как правило, ранит ведь свой человек)
Обвинили народ свой едва ль не в запойстве вселенском
И издали указ, о каком не слыхали вовек!

И летели приказы, как мрачно-суровые всадники,
Видно, грозная сила была тем приказам дана,
И рубили, рубили повсюду в стране виноградники,
И губились безжалостно лучшие марки вина…

Что ответишь и скажешь всем этим премудрым законщикам,
Что, шагая назад, уверяли, что мчатся вперёд,
И которым практически было плевать на народ
И на то, что мильоны в карманы летят к самогонщикам.

Но народ в лицемерье всегда разбирается тонко.
Он не слушал запретов и быть в дураках не желал.
Он острил и бранился, он с вызовом пил самогонку
И в хвостах бесконечных когда-то за водкой стоял.

Унижали народ. До чего же его унижали!
То лишали всех прав в деспотично-свинцовые дни,
То о серости пьяной на всех перекрёстках кричали,
То лишали товаров, то слова и хлеба лишали,
То считали едва ли не быдлу тупому сродни.

А народ всё живёт, продолжая шутить и трудиться,
Он устало чихает от споров идей и систем,
Иногда он молчит, иногда обозлённо бранится
И на митинги ходит порой неизвестно зачем.

Но когда-то он всё же расправит усталые плечи
И сурово посмотрит на всё, что творится кругом.
И на все униженья и лживо-крикливые речи
Грохнет по столу грозно тяжёлым своим кулаком.

И рассыплются вдребезги злобные, мелкие страсти,
Улыбнётся народ: «Мы вовеки бессмертны, страна!»
И без ханжества в праздник действительной правды и счастья
Выпьет полную чашу горящего солнцем вина!

1990 г.

ПАДАЕТ СНЕГ