А. Лабриола - ОЧЕРКИ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО ПОНИМАНИЯ ИСТОРИИ

• Название: ОЧЕРКИ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО ПОНИМАНИЯ ИСТОРИИ
• Автор: А. Лабриола
• Жанр: История
• Год: 1960

Антонио Лабриола (1843—1904) — первый пропагандист марксизма в Италии, выдающийся теоретик и деятель социалистического движения времен II Интернационала. «Из всех последователей марксизма в Западной Европе,— писал орган ЦК Итальянской компартии «Ринашита» в связи с пятидесятилетием со дня смерти А. Лабриолы,— он глубже других понял обновляющее и революционное значение марксистской теории. Отсюда вытекает его ожесточенная борьба против оппортунизма и других враждебных течений». Он первый в Италии, указывал П. Тольятти на VIII съезде ИКП, «дал солидную теоретическую разработку марксистской концепции».

---

Чудеса буржуазной эпохи в деле унификации процесса социального развития не имеют себе подобных в прошлом. Весь Новый свет и Австралия, Южная Африка и Новая Зеландия — все они похожи на нас! Как следствие этого процесса на Европу становится похож и Дальний Восток, стремящийся подражать ей, и другие области Африки — в результате их завоевания! Перед лицом подобной универсальности и подобного космополитизма представляется совсем незначительным явлением приобщение кельтов и иберов к римской культуре, германцев и славян — к сфере римско-византийско-христианской культуры. Эта постепенно возрастающая унификация с каждым днем все более отражается на политическом механизме Европы: поскольку этот механизм имеет своим фундаментом экономическое завоевание других частей света, он подвержен теперь колебаниям в зависимости от приливов и отливов, исходящих из самых отдаленных районов земного шара. При таком сложнейшем сплетении действий и противодействий война между Японией и Китаем, которая велась с помощью средств, либо сделанных по образцу европейских, либо прямо заимствованных у европейской техники, надолго оставляет глубокий след в дипломатических отношениях Европы и еще более отчетливый след на деятельности биржи — зеркале, точно отражающем изменения в сознании общества. В Европе, господствующей над всем остальным миром, недавно наблюдались колебания в политических отношениях между государствами, вызванные восстанием в Трансваале и поражением итальянских войск в Абиссинии[81], имевшим место как раз в последние дни [82].

На протяжении тех столетий, когда подготовлялось и постепенно приняло свою современную форму экономическое господство буржуазного производства, росло также стремление внести единообразие в историю, рассматривая ее с общей точки зрения. Именно в этом находит свое объяснение и оправдание идея прогресса, которая лежит в основе многих книг по философии истории и Kulturgeschichte. Единство повсеместно господствующей социальной формы, т. е. единство капиталистической формы производства, к которому буржуазия стремилась в течение ряда веков, нашло более убедительное и наглядное отражение в концепции единства истории, чем когда-либо это мог сделать в отношении человеческой мысли узкий космополитизм Римской империи или односторонний космополитизм католической церкви.

* * *

Однако наступившая благодаря распространению капиталистического способа производства унификация общественной жизни развилась вначале и продолжает теперь развиваться не согласно заранее начертанным правилам, планам и задуманным проектам, а, напротив, посредством борьбы и столкновений, образующих в своей совокупности колоссальный клубок противоречий. Война внешняя и война внутренняя. Непрерывная борьба между нациями и непрерывная борьба между группами людей, составляющими отдельную нацию. При этом сплетение действий и поступков такого множества соперников, конкурентов и противников настолько сложно, что весьма часто бывает очень трудно открыть внутреннюю связь между событиями и координация этих событий ускользает от внимания. Столкновения, происходящие в настоящее время между людьми, разные виды борьбы, которая ведется различными методами между нациями и внутри каждой из них,— все это помогает нам лучше понять, какого рода трудности приходилось преодолевать человечеству в прошлом, в процессе своего исторического развития. Если буржуазная идеология, отражая стремление к установлению единообразия в капиталистическом духе, возвестила о прогрессе человеческого рода, то исторический материализм, не прибегая к громким словам, открыл противоположное явление: что вплоть до нашего времени причину и движущую силу всех исторических событий составляли противоречия.

Вот почему движение истории, взятое как нечто целое, предстает перед нами в виде движения колеблющегося, или, вернее, если воспользоваться более подходящим образом, нам кажется, что оно развивается по линии, которая часто меняет свое направление и снова прерывается, временами как бы поворачивает назад, иногда вытягивается, намного удаляясь от своей исходной точки, короче говоря, представляет собой настоящий зигзаг.

Если принять во внимание сложную внутреннюю структуру каждого общества и столкновение ряда обществ на поле конкуренции (начиная с примитивных форм борьбы — набега, грабежа и пиратства и кончая утонченными методами — внешне корректной игрой на бирже), вполне естественно, что каждый исторический результат, когда к нему применяют единственное субъективное мерило индивидуальной оценки, весьма часто предстает в виде чего-то случайного; будучи подвергнут затем теоретическому рассмотрению, он представляется уму более запутанным и непонятным, чем неожиданное появление метеоров.

Поэтому слова, что ирония царит в истории, не являются пустой фразой; в самом деле, если и не существует бога Эпикура, насмехающегося сверху над человеческими делами, здесь, на земле, человеческие дела сами слагаются в божественную комедию.

* * *

Исчезнет ли когда-либо эта ирония человеческих судеб? Станет ли когда-либо возможной такая форма ассоциации, которая создаст условия для полного и всестороннего развития человеческих способностей, в результате чего последующий исторический процесс приобретет характер подлинной и действительной эволюции? Возможно ли, что все люди станут, говоря языком любителей громких фраз, гуманными? Действительно ли в тот период, когда коммунистическое производство устранит противоречия, которые являются в настоящее время причиной и следствием экономических различий, труд человека достигнет высшей степени продуктивности и интенсивности в процессе коллективного труда, п в то же время каждый отдельный человек, развивая свою энергию, получит полную свободу проявить все свои индивидуальные способности?

В утвердительных ответах на эти вопросы заключается все то, что критический коммунизм говорит о будущем, т. е. то, что он предсказывает относительно будущего. Но он делает это не так, как если бы он обсуждал какую-то абстрактную возможность или стремился осуществить на практике такое положение вещей, на которое он надеется и которого он горячо желает. Он говорит о будущем и предсказывает его потому, что возвещает о событии, которое неизбежно наступит в силу необходимости, заключенной в самом историческом развитии, рассматриваемом и исследуемом отныне в самой сущности — своей экономической основе.

«Только при таком порядке вещей, когда не будет больше классов и классового антагонизма, социальные эволюции перестанут быть политическими революциями» [83].

«На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [84].

«Буржуазные производственные отношения, это — последняя антагонистическая форма общественного процесса производства, антагонистическая не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Этой общественной формацией завершается поэтому предыстория человеческого общества» [85].

«Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продуктов над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется плановой, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь — в известном смысле окончательно — выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своей обобществленной жизни. Законы их собственных общественных действий, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела, следовательно, будут подчинены их господству. Общественное бытие людей, противостоявшее им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самого человека. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в значительной и все возрастающей степени и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы...