Герберт Крафт - Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

• Название: Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою
• Автор: Герберт Крафт
• Издательство: М. : Яуза-пресс, 2010 352 с.
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-9955-0124-4

---

Я смотрел на эту вечную жизнь и на мертвое тело. Что есть человеческая жизнь? Незначительное, подчи­ненное обычным законам природы НИЧТО. Смерть бросает нас, потерявших важность, в землю. Природе поручено растворить нас в отсутствие нашей значи­тельности. Поручено личинкам, червям, копошащимся жукам, солнцу и иссушающему ветру. Из прекрасных, благородных черт лица, любимых женщиной, возника­ет серый пергамент, кусками и складками лежащий на контурах черепа. Тело, принадлежащее к элите, лежит здесь с вывернутыми членами и отвратительно воняет, разлагаясь. Ничто не отличает нас с момента смерти от других живых существ.

Мы подложили под то, что было человеком, ветви и отнесли труп к ближайшей деревне, где его и погребли. Одна женщина непрошенно принесла закопченный гор­шок со свежесорванными цветами и поставила его на маленький холмик. Молча она стояла вместе с нами у могилы молодого офицера. Во всем мире матери не­зримо несут самый тяжкий крест войны. Милосердно им сообщают о том, как умер их сын: «Смерть наступила мгновенно», или «Он не мучился», и: «Он погиб за Бога, Императора и Отечество» (как прежде) или «Он погиб за фюрера и народ» (как сейчас).

Вот проклятие! Мы умираем не от желания смерти! Мы умираем, потому что должны! Без пафоса, преис­полненные ужаса и бессилия перед вечной Голгофой, которую мы, люди, проклинаем, и сами же всегда снова и снова готовимся к ней.

Поблизости от Луги колонны нашей дивизии поехали обратно на юг. По обочине шла наступающая пехота вермахта. На лицах ее солдат — только пренебрежение. Кто-то с издевкой крикнул: «Элите надо отдохнуть!» Они были изнурены длительными маршами и боями. Они не скрывали своего озлобления нашим кажущимся преи­мущественным положением. Нас стыдили, но не могли ничего ответить, потому что не знали, куда едем, но уж, во всяком случае, не в отпуск и не на отдых, как думали наши товарищи из вермахта. Судя по положению солн­ца, общее направление движения вскоре изменилось.

На следующее утро оно спряталось за темными тучами и пеленой дождя перед нашими машинами. Курс — на восток!

Наконец, положение прояснилось. Русские нанесли контрудар в северо-западном направлении по немец­ким соединениям, находящимся под озером Ильмень. В связи с большим превосходством противника в силах, они попали в сложное положение. Вместе с 3-й пехот­ной (моторизованной) дивизией мы играли роль фрон­товой пожарной команды, прошлись по наступающим клиньям противника с запада на восток и отрезали их от тыловых коммуникаций. Если бы нам молниеносно не удалось провести этот маневр, то мы попали бы в «ко­тел», это значит, что русская 34-я армия окружила бы нас и уничтожила.

Наш батальон на нашем участке шел в авангарде, а авангардом авангарда были мы — унтерштурмфюрер Грютте, переводчик Вааль и я. Двигаясь впереди бата­льона, при обнаружении противника мы должны были немедленно отправить сообщение следующей за нами части через мотоциклиста, ехавшего на некотором рас­стоянии за нами.

Неожиданно мы натолкнулись на горящий восьмико-лесный разведывательный бронеавтомобиль 3-й пехот­ной дивизии, которая должна была находиться справа от нас. Это заблудились мы или их разведка? Рядом с бронеавтомобилем лежал мертвый экипаж без мунди­ров, в одних белых вермахтовских нижних рубахах. Че­рез пару километров — полковой перевязочный пункт, захваченный русскими врасплох: все раненые переби­ты, никакой «Красный Крест» им не помог. Вид на кучу лежавших друг на друге убитых укреплению нашего мо­рального духа не способствовал. Мы сильно нервнича­ли и были настороже. Мы часто останавливались, све­рялись по карте с местностью, доставали из карто­фельных погребов рядом с разрушенными домами испуганных жителей и расспрашивали их о состоянии дорог и мостов впереди. Многого добиться от них не удавалось. Незадолго перед этим волна прорвавшихся русских расстреляла всех жителей, заподозренных в помощи немцам, в том числе женщин и детей. Доносчи­ков хватало.

Моторизованный марш продолжался и ночью. Я имел счастье и ночью работать в качестве подопытного кро­лика. Один раз все должно было получиться! На средней скорости наша машина с погашенными фарами двига­лась по песчаной лесной дороге. Глаза перенапряглись от постоянного высматривания и от пыли. Шум мотора действовал на нервы. Постоянно всплывала картина до­битых раненых. От вида непроглядной тьмы меня охва­тывал беспокойный страх.

Когда я заметил, что дорога передо мной стала тем­нее, остановился. Это — деревянный мост. Он снова за­минирован? Выдержит он нас или нет? Выключил мотор. Позади доносится слабый шум моторов идущей за нами колонны. Что делать этой темной ночью? Имеет ли во­обще смысл ехать в этой непроглядной темноте? Но боевая задача! Мой профессор с затемненным фонари­ком пошел проверять опоры и несущие балки моста. Я остался в машине. Вааль должен был при этом стоять на мосту и прикрывать нас. Вдруг тишину ночи разреза­ли выстрелы пистолетов-пулеметов и винтовок! Про­тивник? Кто мог это с абсолютной точностью сказать? С тех пор как в темноте в лесу два наших подразделения вели бой друг с другом, мы стали осторожнее. Мы пое­хали назад и в ближайшем населенном пункте встрети­ли нашу часть. Унтерштурмфюрер Грютте доложил ко­мандиру. Он действовал правильно. Батальон занял круговую оборону и расположился для отдыха. Все оста­вались в полном снаряжении, водители спали в машинах, остальные — в домах. Одна рота находилась в бое­вом охранении. По населенному пункту ходили двойные патрули. Мы с Ваалем пошли в караул в первую смену, в надежде потом немного поспать. Кое-где в домах взры­вались мины-сюрпризы, установленные в дверях и в печных трубах. Два дома загорелись. У-2 облетел нас на малой высоте и сбросил бомбы на освещенную теперь деревню. Один из наших двойных патрулей был обстре­лян на окраине деревни. Были захвачены трое граждан­ских, вооруженных пистолетами и с сумками, полными ручных гранат, пытавшихся убежать в лес. Последовал краткий суд. Как партизаны, они были немедленно каз­нены.

На рассвете нас снова разбудил дежурный. Профес­сор должен был идти к командиру. Там был получен из полка приказ немедленно продолжить движение. Док­тор Грютте, пользуясь случаем, принес с кухни в кон­сервной банке горячий эрзац-кофе и выданную поваром «в приказном порядке» из его запасов копченую ливер­ную колбасу и (о, чудо!) бутылку коньяка из французских запасов. Получив такое обеспечение, я очень был дово­лен своим пассажиром.

Впрочем, продолжение вчерашнего. Проклятие! Я мерзну из-за того, что не выспался. Но на этот раз нас сопровождает целое отделение мотоциклистов. Это, правда, не делает утро теплее, однако притупляет чув­ство того, что нас абсолютно беззащитными подают на тарелочке.

Мы ехали впереди, за нами — три мотоцикла с коля­сками и вчерашний мотоциклист-посыльный на мотоци­кле без коляски.

Тот мост, от которого мы вернулись несколько часов назад, был не заминирован, и противника рядом не было. Через несколько километров мимо нас пролетел наш самолет ближней разведки, возвращавшийся со стороны противника. С длинным хвостом дыма рядом с нашей дорогой упала капсула с сообщением: «В 10 км крупные силы танков и мотопехоты противника». По­сыльный помчался назад в батальон. Мы на время свер­нули с дороги в лес, дожидаясь нового приказа. Против­ник установлен, опять начнем с ним меряться силами со всеми сопровождающими это дело последствиями. В дневнике мы записали: «19 августа 1941 г.».

В ходе трехдневных тяжелых боев мы прорвались че­рез захваченные врасплох русские наступающие диви­зии и отрезали их от снабжения. В самый разгар своего мощного наступления в северном направлении много­кратно превосходящие нас силы противника из-за от­сутствия снабжения вынуждены были прекратить свои действия. В свою очередь, они оказались со всех сто­рон в окружении, были разгромлены, а их остатки отве­дены в плен. Мы впервые участвовали во внезапных действиях такого размаха, которые привели к таким же внезапным результатам.

В трудные недели кровопролитных боев мы перешли реки Полисть, Редья и Ловать и вышли в район Валдай­ской возвышенности, который нам не суждено было по­кинуть в течение года.

Наша дивизия «Мертвая голова» храбро сражалась, с полной отдачей молодого задора своих солдат и сильно поредела в огне пулеметов и снайперов, под обстрелом артиллерийских орудий, танков и штурмовиков. Тщетно товарищи пытались отыскать друг друга в постоянно меняющих свой состав подразделениях и частях. В от­вет на расспросы только и можно было услышать: «по­гиб», «пропал без вести», «в тыловом госпитале» или «больше не вернется, потерял обе ноги».

Мы знали, что наша борьба станет тяжким жертвен­ным путем, которым мы пошли в день солнцеворота, а теперь находимся на оборонительных позициях в райо­не Демянска, с роковыми названиями населенных пун­ктов в его округе: Лужино, Кириловщина, Горшковичи, Красея, Михальцево и Каменная гора. Все это в сводках вермахта проходило под названием «Южнее озера Иль­мень». Мы оказались там как раз в конце лета. Тогда мы пришли в деревню Горшковичи, расположенную на скло­не невысокого холма. Там же встала на позицию наша 88-мм зенитная пушка, ежедневно наносившая ущерб соединениям вражеских бомбардировщиков. Легкие и тяжелые зенитные пушки были гордостью дивизии, так как они далеко опережали по числу сбитых самолетов войсковую противовоздушную оборону других дивизий.