Евгений Анисимов - Россия без Петра: 1725-1740

• Название: Россия без Петра: 1725-1740
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: История
• Год: 1994
• ISBN: ISBN 5-289-01008-4

Книга известного писателя-историка логически и хронологически продолжает его книгу «Время петровских реформ», вышедшую в Лениздате в 1989 г. в той же библиотеке. Построенная на оригинальных источниках, она рассказывает о драматической истории России эпохи дворцовых переворотов, о бывшей «лифляндской пленнице», ставшей императрицей Екатериной I, о «полудержавном властелине» А. Д. Меншикове, о царственном отроке Петре II, попавшем под влияние клана Долгоруких, об императрице Анне Ивановне и ее фаворите Бироне, о фельдмаршале Минихе, свергнувшем всесильного Бирона, о начальнике Тайной канцелярии А. И. Ушакове и его ведомстве…

---

По мнению исследователей, проект Голицына был написан под сильным влиянием шведского политического устройства, с которым он — известный книгочей — был хорошо знаком из документов и бесед со знатоками. Но особенно любопытно то, что голицынский проект воспроизводил не государственное устройство Швеции 1720 года, в котором с этого года и до нашего времени ведущую роль играет парламент при номинальности власти короля, а государственное устройство времен правления королевы Кристины. Тогда была сочинена так называемая «форма правления» 1634 года, согласно которой власть принадлежала Совету, состоявшему из фактического правителя страны канцлера А. Оксеншерны и пяти его родственников. В 1660 году, с началом правления малолетнего короля Карла XI, «форма правления» 1634 года была дополнена «добавлением», и Совет, включавший королеву-мать и четырех регентов — аристократов во главе с канцлером М. Г. Делагарди, двенадцать лет управлял страной, пока Карл XI не достиг совершеннолетия.

Верховники предполагали объявить о проекте Голицына 6–7 февраля. Но 5 февраля был подан для рассмотрения в Совет первый проект, подготовленный кружком князя А. М. Черкасского, а написанный В. Н. Татищевым. Татищев был незаурядным человеком, историком, ученым. В 1725–1726 годах он жил в Швеции, где занимался рудокопным и металлургическим производством. Но как человек пытливый, он не остался равнодушен и к политическому строю Швеции, который незадолго перед этим — в 1720 году — существенно изменился — произошла аристократическая революция и абсолютизм исчез. В это время в России, пожалуй, не было человека, который бы так хорошо знал отечественную историка, как Василий Татищев. В итоге в нужный момент именно он взялся за составление проекта о будущем России.

Этот проект был наиболее основательным и целостным. Несколько раз он обсуждался на собрании дворян, исправлялся, дополнялся и, заверенный 249 подписями, был передан в Совет. Его содержание не могло понравиться верховникам, ибо первое, что требовали прожектеры, — это уничтожение Верховного тайного совета и учреждение «Вышняго правительства» из 21 персоны, включая верховников. Вместе с тем один из пунктов проекта предполагал квоту — по одному человеку от каждой «фамилии» в составе правительства. Иначе говоря, из шести Долгоруких и Голицыных в новом органе власти должно было остаться лишь двое. Не меньшее опасение верховников вызывала и идея создания «Нижнего правительства», в сущности игравшего роль парламента, трехразовые сессии которого назывались «Вышним собранием». Вместе с Сенатом, имевшим чисто декоративное значение, Собрание избирало администрацию — президентов коллегий, губернаторов и т. д. Голосование по всем вопросам было демократичным: тайным, по альтернативным спискам кандидатов.

Проект предполагал установление контроля за деятельностью политического сыска, а также льготы дворянству: сокращение срока службы, отмену закона о единонаследии и т. д. Но все-таки самым главным было предложение о создании выборного дворянского учредительного собрания из ста депутатов, которое надлежало открыть немедленно и сразу же начать сочинение проекта государственного устройства.

Верховники оказались в тяжелом положении. Выдвинуть свой проект в силу его явной консервативности они уже не могли, но в то же время не могли ни принять проект кружка Черкасского, лишавший их власти, ни отвергнуть его — он был подписан большим количеством весьма влиятельных людей. Поэтому верховники избрали иной путь: они объявили, что проекты могут представлять и другие кружки. Это, как они надеялись, позволило бы расколоть шляхетство, выступившее довольно единодушно против них, и в образовавшейся вследствие этого неразберихе суждений, мнений, споров взять верх.

Но, как оказалось впоследствии, верховники просчитались. Споры о будущем России действительно разгорелись не на шутку. Вестфален пишет, что во дворце, где заседал Совет, непрерывно шли совещания дворян и «столько было наговорено хорошего и дурного за и против реформы, с таким ожесточением ее критиковали и защищали, что в конце концов смятение достигло чрезвычайных размеров и можно было опасаться восстания».

Восстания, конечно, не произошло, но в разноголосице мнений и суждений верховники напрасно пытались найти то, ради чего они развели всю эту демократию. Под дошедшими до нашего времени двенадцатью проектами в течение нескольких дней подписались более тысячи дворян, и «все проекты склоняются к ограничению власти Анны Иоанновны, но не по программе верховников… Главное внимание проектов обращено на организацию центрального правительства: шляхетство желает такой организации, которая представляла бы наиболее гарантий от произвола, как единоличного управления, так и возвышения нескольких фамилий. Этих гарантий шляхетство считает возможным достигнуть при своем непосредственном участии в управлении» (Д. А. Корсаков).

Проблему удержания власти с наименьшими потерями для себя верховники думали решить, включив некоторые положения проектов в присягу подданных, которую должны были все принять после приезда Анны. Но хотя общественному мнению были сделаны некоторые уступки, верховники не пошли на главное — не предоставили дворянству права участия в законодательных и правительственных органах. Дворяне, согласно букве присяги, имели лишь право совещательного голоса на некоторых этапах правительственной деятельности. Причина неуступчивости Д. М. Голицына и его товарищей была ясна для всех: как писал шведский посланник Дитмер, «члены Совета хотят удержать одни всю власть»18.

Обсуждение проектов явно зашло в тупик, верховники теряли инициативу, время, а вместе с этим и власть. Они упустили исторический шанс реформировать систему власти так, чтобы навсегда покончить с самодержавием. Когда стало ясно, что установить олигархическую модель господства двух фамилий по сценарию кондиций не удалось, у верховников остался последний шанс — найти компромисс с дворянскими прожектерами и тем самым не допустить восстановления самодержавия. Однако олигархизм, чувство фамильного превосходства оказались сильнее, и хотя составленный в 20-х числах января план Д. М. Голицына предусматривал, как мы видели, и создание расширенного Сената, и шляхетскую палату, и палату городских представителей, но над всем этим тем не менее возвышался бы Верховный тайный совет, состоявший из десяти — двенадцати членов нескольких знатнейших фамилий.

И лишь под сильным воздействием шляхетских прожектеров Дмитрий Михайлович решил подготовить присягу на верность ограниченной власти Анны, составленную от имени Совета, Сената, Синода, генералитета и «всего российского народа».

Но эта уступка была в сложившейся обстановке недостаточной, так как позиции «фамильных людей», согласно присяге, все равно остались чрезвычайно сильными: они получали преимущества при назначении и в Совет, и а Сенат, и на другие должности. Кроме того, как замечает Д. А. Корсаков, «старые и знатные фамилии имеют преимущество перед остальным шляхетством и имеют быть снабжены рангами и служебными должностями по их достоинству»19.

В итоге события вышли из-под контроля верховников, и Д. М. Голицын «с товарищи» быстро утратили инициативу. Это стало ясно к середине февраля, когда Анна торжественно въехала в Москву.

Она прибыла 10 февраля в подмосковное село Всесвятское и там остановилась перед церемонией вступления в столицу. Василий Лукич Долгорукий, выполняя задание сотоварищей по Совету, вез императрицу как пленницу, даже сидел всю дорогу у нее в санях и по прибытии во Всесвятское не давал ей возможности остаться наедине со своими подданными. По-видимому, предполагалось выпустить Анну прямо в Успенском соборе, чтобы короновать ее по сценарию Совета. Замысел верховников, как мы видели, сразу же стал разваливаться. Ситуация в Москве коренным образом изменилась. Но и Анна, оказавшись на пороге своего дома, среди родственников, которые поставляли ей новости о делах в Москве, воодушевилась. Она начала искать опору, которая позволила бы ей совершить контрпереворот и свергнуть гнет верховников. И вскоре эту опору под ногами она почувствовала.

Ей благоприятствовало множество обстоятельств. Во-первых, верховники вызывали в обществе ненависть и страх — за ними стояла могучая сила государства. Рядовые дворяне видели, что они не идут ни на какие уступки и к тому же угрожают расправой с несогласными. Все это создавало нервозную обстановку, вызывало тоску по твердой руке. Самодержавие доброго царя, милостивого к добропорядочным подданным, — вот о чем мечтала дворянская масса.

А то, что верховники вызывали страх, несомненно. Поначалу, узнав о тайных шляхетских собраниях, они стали угрожать непослушным репрессиями и даже продемонстрировали свои решительные намерения, арестовав 3 февраля П. И. Ягужинского. Как писал Феофан Прокопович, некоторые, получив повестку о явке на собрание 2 февраля, впали в большую задумчивость, полагая, что это дело нечисто и верховники хотят всех, «противящихся себе, вдруг придавить». Анна же не вызывала страха, наоборот, к ней — пленнице верховников — просыпалось сочувствие.