Виктор Топоров - Приключения 1990

• Название: Приключения 1990
• Автор: Виктор Топоров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990

Сборник остросюжетных произведений Андрея Молчанова, Юрия Нагибина, Валерия Аграновского, Бориса Руденко. В разделе «Из наследия мастеров» впервые публикуется перевод романа-притчи Г. К. Честертона «Шар и крест».

---

Все это некстати, очень некстати. И если бы только это! С Яцеком, как назло, тоже возникли большие сложности. И зачем он только подписался тогда на эту аферу. Чувствовал же печенкой, что Яцек темнит, что все голый вассер... Может даже, лучше отсидеть в камере из-за разбавленного пивка пару годков, пока тут все не успокоится. Яцек шутить не любит... Нет, в тюрьму он не пойдет. Тюрьма — это не для него. А с Яцеком он все вопросы эти решит. Не в первый раз. Насчет всего прочего пусть помогает Варфоломей — он не последний человек в этом мире. Да! Нужно немедленно бежать к Варфоломею, пусть включает все рычаги, жмет на все педали: случись что — сам Варфоломей тоже в стороне не останется, так и надо его предупредить. Своя рубаха ближе к телу... Но Валерка! Вот подонок!

На мгновение тень растерянности все же проступила на лице Павла Михайловича, как он ни пытался скрыть свое замешательство. Зорко наблюдавший за ним Скороходов в душе возликовал.

— Боже мой, о чем мы говорим, — страдающе произнес Литвинец. — Какие там еще факты!

Он показал пальцем на свое лицо.

— Разве этих фактов вам мало? Средь бела дня, гангстеры... словно в каком-нибудь Чикаго!.. Нет, я имею право на полноценную защиту государства. А все, что вы здесь наговорили, знаете ли — у меня просто нет слов. Если какие-то негодяи, завистники, клеветники решили таким образом свести со мной счеты, очернить...

И еще минут пять Павел Михайлович взволнованно распространялся на эту тему, скрывая под патетикой все более овладевавшую им панику. Павел Михайлович не был преступником по убеждению или идейным врагом государственного экономического уклада. Он крал, поскольку любил достаток и еще потому, что именно так поступали все его коллеги. В сущности, этого не стал бы делать лишь последний дурак. Солидные доходы служили надежным утешением, если в голову вдруг лезли глупые мысли о возможном разоблачении. Вообще Павел Михайлович никогда всерьез не задумывался о будущем — настоящее было достаточно прекрасным. Разве что в редкие периоды хандры или сильного похмелья. Но у него — оптимиста и жизнелюба — такие периоды случались действительно редко.

Павел Михайлович умолк на полуслове и положил ладонь на левую сторону груди.

— Мне нехорошо, — сказал он и задышал тяжело. — Будет лучше, если я уйду.

Скороходов вскочил, взволнованно захлопотал, подбежал к нему со стаканом воды. Отпив глоток, Павел Михайлович поставил стакан, едва не опрокинув — так задрожали вдруг руки.

— Я пойду. Извините меня. Просто мне нехорошо.

— Конечно, конечно, — встревоженно подхватил Скороходов. — Это вы меня извините. Такая жара сегодня... Но мы те встретимся?

В ответ Павел Михайлович лишь махнул рукой безнадежно и расслабленно.

Собственноручное признание Кондуктора они пока не отправили. «Это наш единственный козырь, — сказал Крисань, — неизвестно, какие у них связи. Пока точно не выясним, нужно ждать». Он как бы признавал, что дела складываются неважно, совсем не так, как они рассчитывали вначале. Больше всего их подвел Валерка. Без Валеркиных показаний все рушилось. И теперь они просто не знали, как быть дальше.

Игорь упорно стоял на том, что нужно идти официальным путем. Писать на имя Генерального прокурора или идти на прием в ЦК партии. Все эти предложения Юрка Васильев откровенно высмеивал, а Крисань просто угрюмо отмалчивался, и это действовало на Игоря хуже всего. Даже Крисань — всегда собранный, как пружина, уверенный в себе и твердо знающий, что делать дальше, растерялся. Он не понимал, почему они проигрывают, и не желал признавать своего поражения. Убеждение, что преступники непременно получают по заслугам и торжествует справедливость, впитанное с детства, отчего-то не оправдывалось.

Эти несколько дней Игорь жил у Юрки. Родители его, страшно обрадованные выздоровлением сына, не только не возражали, но даже перебрались специально на дачу. Юрка наплел им что-то вроде того, будто в гости к матери Игоря приехала куча родственников и жить просто стало негде.

Как разыскать Игоря, знала только Ника. Он почти ежедневно разговаривал с ней по телефону, а однажды она к нему приезжала. Ника тоже не знала никаких новостей — все у нее на работе внешне было по-прежнему. Разве что Яша-Бегемот однажды подкатил к ней весьма назойливо, пытаясь узнать, где скрывается Игорь. Она поняла, что Яша мало осведомлен о происходящих событиях и просто выполняет чье-то поручение. Непонятно откуда, у Игоря вдруг появилась твердая уверенность, что Ника скрывает от него нечто важное. Когда он ей это сказал, она его просто высмеяла. Жестоко, слишком уж жестоко для такой малости, и это тревожило его еще больше.

Своей тревогой он поделился с Крисанем. Казалось, тот слушал его вполуха — да и то! — нечем ведь особо Игорю было мотивировать свои подозрения. Но потом сказал, что Нике в Юркиной квартире появляться больше не следует — за ней может быть слежка. Ведь Игоря искали. И милиция, и бандиты Кондуктора.

В конце концов Игорю все это надоело. В один прекрасный вечер он заявил Крисаню, что завтра идет в городское управление милиции вместе со всеми их бумагами. Крисань молча покачал головой, а Юрка, неожиданно для них обоих, испугался. Вначале он просто болтал что-то несуразное, означавшее, по его мнению, серьезные аргументы против решения Игоря, а потом вдруг сказал растерянно: «Ты что, очумел? Ведь мне тогда точно срок впаяют. Я же этому Кондуктору всю карточку отрихтовал. Вы-то его не трогали». Игорь вспыхнул, заметив, что пусть Юрка не боится, он все возьмет на себя. В результате они едва крупно не поссорились. Вмешался Крисань, сказал, что идти заявлять — в данной ситуации не выход. Спорили долго и поздно уснули. А наутро их всех разбудил телефонный звонок.

Юрка поднял трубку, хрипловато мурлыкнул спросонья: «Здравствуй, Ника» — и уже хотел передать трубку Игорю, как вдруг лицо его изменилось. Он побледнел, сказал странным голосом: «Ты с ума сошла!» — и едва не уронил аппарат на пол.

— Кондуктора убили! Она думает, что это мы...

Павел Михайлович Литвинец был убит у себя дома ударом острого предмета в левую сторону груди. Квартира его была основательно перерыта — выпотрошенные стол и стенка показывали, что убийца (или убийцы?) что-то здесь тщательно искали. Отпечатков пальцев, к сожалению, нигде найдено не было.

В тот же день, или, вернее, накануне, с вечерней почтой в городское управление внутренних дел поступило письмо, написанное рукой Павла Михайловича, в котором он жаловался на Аркадия Скороходова, не принявшего необходимых мер к расследованию обстоятельств похищения Павла Михайловича и наказанию преступников. В том же письме он выражал опасение, что бандиты не оставят его в покое, если милиция будет работать так же неспешно и необъективно.

Узнав все эти новости, Кузовкин понял, что грядет служебное расследование, итогом которого, вернее всего, будет увольнение от должности не только бестолкового Скороходова, но и его самого как не обеспечившего надлежащий уровень руководства. Сейчас он клял себя на чем свет стоит за то, что поторопился зарегистрировать заявление Литвинца, ставшее свидетельством его неспособности овладеть ситуацией. Он готов был в пыль растоптать Скороходова, который не создал и не зарегистрировал ни одной бумажки, подтверждавшей напряженную работу отделения по розыску преступников. Однако опытный Кузовкин понимал, что до раскрута бюрократической машины еще немало времени, которое определенно можно использовать для поправки положения. Поэтому дальнейшее расследование он взял под свой полный контроль.

— Что же ты делаешь, Скороходов? — горько сказал Кузовкин. — Одно утешение, что тебя первым выпрут из органов к чертовой матери.

— Собственно, за что? — нагло спросил Скороходов, и Кузовкину нестерпимо захотелось дать ему в оттопыренное мальчишеское ухо.

— Человека убили. По твоей, можно сказать, вине. Что ты сделал, чтобы этого не допустить?

— Я своей вины не вижу. Преступники нас опередили — это верно,

— Вот в инспекции по личному составу ты все это расскажешь, — пообещал Кузовкин. — А сейчас давай сюда все, что у тебя есть.

Скороходов вернул ему ту же папку, заметно потолстевшую. Первое, что узрел Кузовкин, был акт экспертизы на предмет содержания алкоголя в представленном на исследование образце пива.

— Что это еще такое? — спросил Кузовкин, потрясая актом. — Откуда это? Вот ты чем занимался, вместо того чтобы... Нет, Скороходов, ты так просто от нас не уйдешь, я тебе обещаю. Ты мне за все ответишь!

Скороходов смотрел на него печально и задумчиво.

— Может, я действительно что-то делал не так, — неторопливо произнес он. — Может быть. Но зато я жуликов не покрывал. В друзьях жуликов не держал и в гости к ним не ходил.