Юлия Иванова - Дремучие двери. Том II

• Название: Дремучие двери. Том II
• Автор: Юлия Иванова
• Издательство: ООО ПАЛЕЯ - Мишин совместно с ТОО ПАЛЕЯ - свет
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2000
• ISBN: ISBN 5-86020-371-3

Фантастический роман Юлии Ивановой «ДРЕМУЧИЕ ДВЕРИ» стал сенсацией в литературном мире ещё в рукописном варианте, привлекая прежде всего нетрадиционным осмыслением — с религиозно-духовных позиций — роли Иосифа Сталина в отечественной и мировой истории.

Не был ли Иосиф Грозный, «тиран всех времён и народов», направляющим и спасительным «жезлом железным» в руке Творца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать диктатора на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие вечности, попадает и героиня романа, ценой собственной жизни спасая от киллеров Лидера, противостоящего новому мировому порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторить путь от детства до седин, переоценить не только свою личную судьбу, но и постичь всю глубину трагедии великой страны, совершившей величайший в истории человечества прорыв из царства Маммоны, а ныне умирающей вновь в тисках буржуазной цивилизации, «знающей цену всему и не видящей ни в чём ценности»…

Книга Юлии Ивановой привлечёт не только интересующихся личностью Иосифа Сталина, одной из самых таинственных в мировой истории, не только любителей острых сюжетных поворотов, любовных коллизий и мистики — всё это есть в романе. Но написан он прежде всего для тех, кто, как и герои книги, напряжённо ищет Истину, пытаясь выбраться из лабиринта «дремучих дверей» бессмысленного суетного бытия.

---

— Признайся, АГ, тебя туда редко пускали? Вот видишь! Как же можно не пускать, будь это ваше царство?

Сталинские «винтики и гвоздики» — ступенька к Замыслу. Лишь в Царствии малое получает Всё от Целого. Жизнь с большой буквы, полноту Бытия.

Если на вопросы: «Веришь ли ты в Бога?», «Крещён ли?» человек отвечает утвердительно, считается, что с ним всё в порядке. На верном пути, спасён, хоть и живёт «как все». А между тем, это означает лишь: «Да, я записался в армию». Но если я не сражаюсь на поле боя плечом к плечу с братьями по оружию, хоть и должен там быть, а отсиживаюсь дома, в тылу? Тогда твой ответ означает, что ты дезертир и заслуживаешь трибунала.

Ответственность за это несёт или сам горе-воин или его командир /церковный пастырь/, как бы подводя себя и свою нерадивую паству под трибунал Страшного Суда. В то время как с человека «неразбуженного», «холодного», спрос гораздо меньше, ибо он не давал присяги. И если такой человек сражается по велению сердца, порой сам того не ведая, на стороне Христа, он получит свой венец.

С этой точки зрения совершенно в ином свете представляются взаимоотношения Церкви с революцией. Иосиф, с одной стороны, зная, что предстоят кровь и террор, отделил Церковь от государства, избавив от необходимости благословлять жесткий тоталитарным режим или идти с ним на конфронтацию. То есть политика Иосифа в отношении Церкви была, пусть косвенно, направлена на очищение Православия. Взяв на себя ответственность за грех кровопролития, он повёл народ в бой за Великую Русь, за объединение богоизбранного отечества, продолжив дело Сергия Радонежского и других святых-объединителей. В бой за право «выйти из неё» и жить иначе, чем «лежащий во зле» мир.

Он уничтожал силы тьмы их же руками, разделяя, стравливая, используя «недозволенные приёмы», и находящийся у него в послушании народ косвенно, а то и добровольно служил Спасителю, Его Делу, не называясь открыто христианским. Иосиф привёл их, как полководец, на поле сражения на стороне Света /ибо против князя тьмы/, не накладывая на них никакой клятвы и тем спасая. Тем более, что многие на этой войне ощутили себя ВОИНАМИ ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО, отдали «борьбе за освобождение человечества» от царства Мамоны — сердце.

Поэтому, если ты отвечаешь на вопрос о вере в Бога утвердительно, но отсиживаешься на печи — это осуждение для тебя и соблазн для других. Творец любит «горячих», жалеет «холодных» /неразбуженных/, но отторгает «теплохладных» /равнодушных/.

* * *

Песня «Я люблю тебя, жизнь» была жизненной программой «товарищей». Им не дали её осуществить, разрушив стены общего дома и социальный уклад, соответствующий христианской этике.

Вот и окна зажглись, Я шагаю с работы устало, Я люблю тебя, жизнь, И хочу, чтобы лучше ты стала.

Мне немало дано — ширь полей и пучина морская, Мне известна давно бескорыстная дружба мужская, В звоне каждого дня так я счастлив, что нет мне покоя, Есть любовь у меня. Жизнь, ты, знаешь, что это такое.

Как поют соловьи, Тишина, поцелуй на рассвете, И вершина любви — Это чудо великое — дети.

Вновь мы с ними пройдём Детство, юность, вокзалы, причалы, Будут внуки — потом Всё опять повторится сначала.

Ах, как годы летят, Мы грустим, седину замечая.

Жизнь, ты помнишь солдат, Что погибли, тебя защищая?

Так ликуй и ярись В трубных звуках весеннего гимна.

Я люблю тебя, жизнь, И надеюсь, что это взаимно.

«Я есть Путь, Истина и Жизнь». Герой песни, типичный «совок», обращаясь к Жизни, исповедует праведный, завещанный Творцом Путь и видит в этом Пути Истину. Эту песню можно было бы перевести так:

«Слава Тебе за всё, за дары Твои, Господи, за возможность трудиться на земле Твоей и возделывать, как завещано, сад Твой…

За друзей, за которых я готов «положить душу», за любимую, данную Тобой спутницу, которой я храню верность, как Ты заповедал. За детей и внуков, которых я научу тоже следовать путями Твоими.

Сотвори вечную, память тем, кто погиб на поле брани, защищая завещанный Тобой образ жизни…

Господи, я люблю Тебя и уповаю, что и Ты меня любишь и не оставишь».

* * *

Из проповеди отца Андрея:

Антихрист не будет атеистом, его примут за Христа.

Мы отчасти изжили атеизм, проросли сквозь дурной материализм, соблазнились царством Мамоны, Западной «отвязанностью» под вывеской «прав человека», чем испокон веков прельщали Русь. Поделив страну на звериные зоны, мы истребим друг друга и весь мир, если снова не «прорастём», на этот раз сквозь нынешний криминальный строй. Не правы те, кто представляют Господа, Творца консерватором, отрицающим перемены… Для меня Православие, учение Христа — подлинная Революция Духа, проповедь «Рождения Свыше». Отрицание не только кромешной материальности мира потребления, но и родовой необходимости /«Враги человеку — домашние его», «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов»/. Христос — это духовное освобождение «от работы вражия». Он осуждает не только Вавилонскую блудницу, но и прельстившиеся ею народы. Вы — паства, вверенная мне Господом, и я буду бороться хотя бы проповедью против такого порядка. И голосовать за него вас не благословляю.

Отныне вы в ответе за деяния всех правителей, которых посадите на трон, отдав им свой голос, за всю пролитую на земле из-за вашего попустительства кровь. На Западе это называют «демократией» — втягивание как можно больше людей в «свальный грех» всевозможных голосований, опросов, показательных расстрелов и войн, когда телевидение делает соучастниками убийства миллионы людей… Земля у нас отнимется в наказание, как когда-то у еврейского народа, но и Вавилону не поздоровится. В конце времён будет море крови.

Благо, что телега разваливается, когда птица-тройка летит в пропасть… Господь «кого любит, того наказует». Пусть уж лучше в канаве окажемся, синяки получим, переломаем руки-ноги, но зато вовремя остановимся и сохраним душу.

Сейчас нам показан вампиризм во всей красе, чтобы образумились, поняли, в какую вляпались историю.

Миллионы — вас.
Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы мы! Да, азиаты, — мы,
С раскосыми и жадными очами…
Виновны ль мы — коль хрустнет ваш скелет
В тяжёлых, нежных наших лапах?
/Александр Блок/

Не «товарищи», воспитанные на православной русской и советской культуре, жившие по заповедям и положившие жизни во имя светлого будущего грядущих поколений, не революционеры, готовые «честно сложить голову в борьбе за народное дело», будут угрозой так называемому «цивилизованному миру», а молодые упыри, воспитанные на боевиках, порнухе и беспределе постсоветской действительности. На жажде крови, наслаждений, на насилии и вседозволенности — тупоумные всемогущие примитивы, всесильные, ибо не имеют ни внутренних, ни внешних запретов. Человекобоги, обладающие доступом к самому страшному современному оружию, ибо все сейчас можно купить за деньги, которые, как известно, «не пахнут» — они достанут вас очень скоро. Не искатели Бога «с чёрного хода», а откровенные дети дьявола, в которых после «чисто выметенного» советского заповедника вселилось по «семь бесов»:

«Тогда, идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом». /Мф. 12:45/ Бесноватый «злой род»… Они уже сейчас насилуют одноклассниц, отстреливают и потрошат «новых русских», накачиваются наркотой, тренируются у афганских и чеченских ветеранов… Для них человеческая жизнь, стоящая на пути всевластного «Хочу!» — гроша ломаного не стоит.

«Мир закончит тот, кому имя будет человекобог». И это именно они, человекобоги, растерзают Вавилонскую блудницу, предмет своей похоти — их породившую и погубившую.

«Мы не успокоимся, мы как саранча, пройдем по всем вашим богатым землям, пройдём и сожрём. Нам не привыкать к чужому золоту и чужой крови. Мы прикарманим ваши банки, ваши замки, ваш Лазурный берег и Монте-Карло. Нас много и мы сильнее». /Абрам Терц, Одесса/.

ОСКОЛКИ

Они с детства уяснили: всякая власть — враг. У неё когти, клыки и ненасытная утроба, её предназначение — пить твою кровь, твои силы и жизнь. Нет никаких легальных способов бороться с властью, с этим сонмом сытых и гладких в мерсах и тойотах, с их сотовыми телефонами, наглыми разряженными девками и чванливыми детёнышами. Они всегда выиграют — выборы и суды, всегда обманут, отнимут, повалят и свяжут. И снова вопьются в шею всем скопом.

Нельзя верить ни одному слову — ни их, ни тех, кто им продался. У осколков нет Родины — Родина разрушена и стала овцефермой. Эсэнговцы — их выращивают для стрижки и на убой в пищу волкам. У осколков нет друзей, добрых соседей — везде волки и овцы. И те далёкие, забугорные, что пели: «Козлятушки, ребятушки, отоприте-ка, отворите-ка…» — сейчас подкрались совсем близко, щёлкая жадными зубами и смеясь над козлячьей доверчивостью. У них одно на уме: сожрать!