Сергей Лексутов - Полночный путь

• Название: Полночный путь
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман: Фантастика. Исторический роман

---

Переглядываясь и пересмеиваясь, посадские начали разбредаться. Князь повернулся к дружине, сказал:

— Пошлите кого-нибудь за Казарином… — один из отроков младшей дружины, поскакал в ворота. Князь повернулся к Горчаку, спросил: — А не маловато вас для такого похода? Чай сотни полторы всего?

— Хватит, княже… — протянул Горчак. — В твоей крепостце на Самарке нас еще четыре десятка казанцев должны дожидаться, если Казарин выполнил уговор.

— Ох, и громадное дело купцы затеяли, не спросив князей…

— Княже, прости за правду, но как же вас спрашивать, коли вы тут же свару затеете из-за шкуры неубитого медведя, то есть из-за не взятой Сибири?

Князь проворчал:

— И то верно… А как поживает князь Роман? Здоров ли?

— Чего ему сделается? К ляхам ушел воевать, против ордена.

— Сидел бы лучше на Киеве… — проговорил хмуро князь. — Чую я, попахивает чем-то нехорошим с низовьев. С прошлой весны там воду мутит Рюрик Ростиславович… А что за отрок с тобой? — кивнул князь на Серика. — Не молод ли для такого похода?

Горчак усмехнулся, проговорил медленно:

— А это не отрок, это военный вождь похода…

— Да ну?! — изумился князь. — Как зовут тебя, отрок, и чем ты заслужил такое доверие купцов?

Серик ступил вперед, сказал с достоинством:

— Сериком меня зовут, а доверие я заслужил тем, что с князем Романом ходил прошлой зимой на печенегов и заслужил кошель золота от князя, потому как еще и знамя взял.

— Надо же, с первой же сечи — и кошель золота… — пробормотал князь. — Мне б таких отроков с полусотню…

За воротами послышался топот копыт, князь проговорил:

— А вот и Казарин едет. Ну, возвращайтесь с удачей… — и, развернув коня, он слегка толкнул его шпорой. Кося шальным глазом, конь боком пошел в ворота.

Казарин тяжело соскочил с коня, слегка покривился, припав на покалеченную ногу, сказал:

— Вы маленько раньше приехали, чем договаривались…

— Ничего, лишь бы в распутицу не попасть… — проговорил Горчак.

— Ну, я уговор выполнил, — проговорил Казарин, — сорок моих людей дожидаются вас на Самарке, при них семьдесят телег, да и доля товару от казанских купцов, — оглядев обоз, он спросил: — Может, отдохнете денек?

— Да не-е… — Горчак с сомнением посмотрел в проем ворот. — Казань — город большой, тут наверняка полно половецких лазутчиков… Ну, бывай здоров, Казарин.

— И тебе того же… Возвращайтесь с удачей, — Казарин широко перекрестил Горчака, потом поглядел через крыши посада на длинную вереницу саней, на белой глади реки, перекрестил и их.

Горчак с Сериком спустились по взвозу до самого берега, а купец все стоял в воротах с непокрытой головой, и глядел им вслед.

Лишь миновали Казань, солнце начало ощутимо пригревать, снег по бокам зимника напитался водой, на самом зимнике в колеях появились лужицы. Ехали лежа на шубах в одних рубахах, млея на солнце. Ночами лужицы насквозь прохватывал мороз, образуя тоненький ледок, весело звеневший по утрам под полозьями саней. Серик каждое утро, озабоченно глядя на прозрачное лазурное небо, вопрошал:

— Успеем ли?

Горчак с привычной скукой ворчал:

— Итиль в апреле вскрывается, а нынче март еле-еле середину перевалил…

Ехали уже не от постоялого двора, до постоялого, а сколько получится. Овес да сено для коней покупали у селян, получалось дешевле, чем на постоялых дворах. На подходе к устью Самарки погожие дни кончились, с неба повалили крупные хлопья мокрого снега, и после полудня разыгралась настоящая метель, так что едва не проехали мимо крепостцы. Хорошо Сериковы глаза не подвели; углядел-таки серые бревенчатые стены сквозь белые струи.

Серик было, направил свои сани в незапертые ворота, но в проеме встал страж, с бердышом наперевес, и заорал:

— Ку-уда?! В крепости не протолкаться от саней! Становитесь вон, под стеной!

Серик не стал спорить, погнал коней на подветренную сторону крепости. Здесь, в затишке, распрягли коней, поспешно смели снег с их спин, и торопливо накрыли их попонами. Только после этого дружинники принялись на оглоблях натягивать рогожи, для защиты себя от мокрого снега и пронизывающего ветра. Серик с Горчаком отправились в крепость. В воротном проеме стоял воевода Туркан в шубе нараспашку поверх кольчуги, и уныло глядел на подходящих друзей. Весь вид у него был, как у увядшего, сморщенного осеннего мухомора. Даже могучий когда-то живот его, казалось, увял и бессильно обвис до колен. Левый глаз воеводы заплыл ядреным лиловым фингалом.

Горчак весело поздоровался:

— Здорово, Туркан!

Туркан глянул сумрачно, исподлобья, проворчал, не здороваясь:

— По твоему наущению буйствуют эти разбойники?

— Какие разбойники? — изумился Горчак, хотя ясно было, о чем речь; со стороны постоялого двора неслись разухабистые песни.

Воевода плаксиво проныл:

— В первый же день устроили такую пьянку, такое учинили охальство… Я пытался их унять — да вот что получилось… — и воевода нежно погладил свой фингал. — Дак они, тати этакие, и мою дружину споили! Вон, все там, сидят, с утра бражничают…

Серик с Горчаком направились в сторону постоялого двора, воевода плелся следом. Столы были накрыты под навесом, так что валивший с неба снег не мешал бражникам. Сколько народу сидело за столами — трудно было сообразить; кое-кто уже похрапывал под столами на соломе. Серик подошел к одному концу стола, подбоченился, оглядывая пиршество. Из-за стола поднялся невысокий, чуть только повыше Серика, плечистый воин, с огромным ковшом в руке, шатаясь из стороны в сторону, но глядя абсолютно трезвыми глазами, вопросил:

— Кто такие? — и тут же заорал: — А ну к столу!

Серик медленно выговорил:

— Завтра с утра выступаем, до распутицы нам надобно успеть к истокам Самарки…

Воин буквально на глазах опьянел еще больше. Куражась, выписывая ногами кренделя, он двинулся к Серику, заорал:

— Да кто ты такой, сосунок?! Я тебя щас в ковше с брагой утоплю!

Но Серик уже понял, что он не так пьян, как из себя корчит, и с легкостью увернулся от целого водопада браги, хлынувшего ему в лицо, и тут же пришлось уворачиваться от быстрого и меткого удара, нацеленного в скулу. Перехватив руку, он дал подножку, и вояка покатился в белый, свежий снежок. Но тут же, извернувшись как кошка, вскочил, и повторил атаку, но уже не так размашисто. Серик сделал обманное движение правой рукой, но засветил прямо в челюсть с левой. Воин рухнул в снег, будто сноп, полежал немного, потом перевернулся на живот, встал на четвереньки, помотал головой, сказал, поднимаясь на ноги:

— Ну и ручонка у тебя, парень… — протягивая Серику руку, сказал: — Меня Чечуля зовут…

Серик проворчал, пожимая протянутую руку:

— Чечуля, ты и есть Чечуля… Чего в драку полез?

— А интересно стало, почему это пацан хвост задирает… Так ты и есть Серик?

— Он самый… — обронил Серик. — Так ты понял, завтра же выступаем?..

— Понял… Чего не понять? Разобранные телеги — на санях. Припасы закуплены, лежат в амбаре; овса на двести коней, пшена и солонины с копченостями — на двести людей. Садись за стол… — повернувшись к Горчаку, спросил: — А это никак Горчак?

— Он самый… — хмуро обронил Горчак. Ему явно не нравилось это разухабистое пьянство. Впрочем, казанцы ничем не отличались от наемников русичей; те тоже пользовались малейшей возможностью пображничать.

Нехотя Горчак уселся за стол, принял в руки деревянный ковш с медом. Серик остался стоять, Чечуля подал ему ковш с медом. Оглядывая застолье, Серик спросил:

— Тут все свои?

Чечуля ухмыльнулся, сказал:

— Туркановы дружинники уж давно под столом храпят…

Тщательно подбирая слова, Серик заговорил:

— Я ваш походный вождь. Если кому не по нраву — может седлать коня и отправляться назад, либо занять мое место. Но только сегодня; меч, кулаки, да хоть на ковшах с медом! Завтра — ни слова поперек не потерплю! — он обвел взглядом притихших воинов.

Те переглядывались, поглядывали на Чечулю, но тот помалкивал, наконец, встал один, за ним другой, вскоре поднялись все, подняли ковши, загомонили:

— За Серика! За нашего походного вождя!

Серик поднял свой ковш, выговорил медленно:

— За Полночный Путь… — и одним духом осушил ковш.

Серик с Горчаком, пользуясь моментом, основательно подкрепились, пока казанцы допивали. В сумерках разошлись; казанцы ушли к своим возам, Серик с Горчаком вышли за ворота. Несмотря на разгулявшуюся метель, походный стан под стеной был оживлен; на кострах жарились целые туши баранов, дружинники, разлегшись на свежей соломе, и, укрываясь шубами, попивали меды и брагу, коих в жбанах натащили во множестве жители городка. Серик не стал ругаться; как-никак последний привал в обжитых местах. Посидел у костра, принял из рук Лисицы хорошо прожаренный бараний бок, и хоть был сыт, с удовольствием поглодал нежные ребрышки. Испив ковш меду, завернулся в тулуп и завалился спать в санях.