Сергей Лексутов - Полночный путь

• Название: Полночный путь
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман: Фантастика. Исторический роман

---

Наутро еще до рассвета стан зашевелился. Пока завтракали, да запрягали, со скрипом раскрылись ворота крепостцы, и оттуда стал вытягиваться санный обоз. Сани были загружены разобранными телегами, так что возницы шагали рядом. Серик прошел к воротам, и провожал взглядом каждые сани, придирчиво осматривая и поклажу, и возницу. Подошел Чечуля, встал рядом, проговорил:

— Не верю я Туркану… Как бы не послал гонца в Белую Вежу…

Серик проворчал:

— А что поделаешь? Если мы его своей волей повесим — князь может нас и не похвалить…

Тут послышался глухой, весенний скрип снега под тяжелыми шагами, подошел Туркан, встал рядом, мрачно повздыхал. Чечуля весело сказал:

— Слышь, Туркан? Серик тоже знатный воин… Мы тут договорились, коли половцы нас где-нибудь в степи повстречают, один из нас обязательно должен в живых остаться, чтоб сюда вернуться и твои кишки, тебе же на шею намотать…

Туркан промолчал, только глухо засопел. Серик кивнул Чечуле:

— Пошли в мои сани, там как раз для троих место есть.

Триста верст до последнего ногайского селения на Самарке покрыли за неделю. Солнце едва клонилось к закату, когда из-за поворота речки завиднелся серый тын. Там вдруг заполошно заколотили в железную доску. Копошившиеся на берегу люди, сломя голову кинулись к воротам. И когда путники подъехали к селению, вокруг уже никого не было, а тын ощетинился копьями и рогатинами. Серик слез с саней, подошел не торопясь, вразвалочку, к воротам, поднял голову, спросил:

— Эгей, не узнали, што ль?..

Из-за тына высунулась голова, настороженные глаза вгляделись в Серика, голова нерешительно произнесла:

— А кто тебя знает?..

— Да Серик я! Летом и осенью у вас гостил!

— Што, так по нраву пришлось, что и всех друзей собрал? — язвительно проговорила голова.

С саней слез Чечуля, подошел, разминая ноги, рявкнул по-ногайски:

— А ну открывай ворота!

— Ехали бы вы… — плаксиво проныла голова.

Тут из-за тына высунулся Унча, радостно просияв, вскричал:

— Никак Серик явился?! — повернув голову к воротному стражу, проговорил: — Открывай, дурья башка! Их две сотни; если б захотели, давно бы тын в щепки разнесли…

Ворота со скрипом растворились, за воротами обнаружилась сконфуженная толпа жителей селения, вооруженных до зубов. Серик насмешливо оглядел их, сказал:

— Чего это с вами? Осенью прощались, вы, вроде бы, просили возвращаться? — народ переминался с ноги на ногу, конфузливо переглядывался. Серик сообразил, что кто-то сдуру ударил сполох, люди всполошились, толком не разглядев гостей, а теперь им самим стыдно. — Ладно… — протянул Серик, — нам лошадей нужно, голов четыреста… Платим серебром… — люди оживленно задвигались, загомонили.

Вперед вышел старец, у которого в прошлом году сторговали коней, торопливо затараторил:

— Я полторы сотни даю! Полторы… Ковка за мой счет…

Подошедший Горчак язвительно проговорил:

— А те пятнадцать, что в прошлом году тебе продали за полцены, опять продашь нам за полную цену?..

Старик тут же сориентировался, выкрикнул:

— Скидку даю! И ковка за мой счет…

Ударили по рукам. Еще трое или четверо ногайцев, кинувшиеся было к путникам, почтительно ждали. Когда старец с юношеской прытью куда-то умчался, и эти подошли. Кряжистый селянин средних лет, проговорил степенно:

— Остальных — мы даем… Только ковка — за ваш счет…

Чечуля проговорил по-русски:

— Я полагаю, Серик, мы в степи идем?

— Точно, в степи… — обронил Серик.

— А тогда на кой нам ковать коней? Через четыре месяца их перековывать надо будет, а найдем мы там кузнецов, чтобы подковы снять, копыта подрезать, да снова подковать? Да и зачем летом в степях кованые кони?

Серик почесал в затылке; что ни говори, а он об этом и не подумал. Проговорил раздумчиво:

— А што, Горчак, есть ли кузнецы в Сибири?

Горчак проговорил уверенно:

— Акын сказывал, нет в Сибири кузнецов. Далеко-далеко, на восходе, возле высоких гор, вроде бы обитает племя, которое умеет железо ковать. Но там мало железа, на ножи, да наконечники стрел его едва хватает…

Тут подошел Унча, за ним шел высокий, стройный, красивый парень. Только глаза с легкой раскосинкой выдавали в нем касожскую кровь. Серик воскликнул:

— Эт, кого ж ты нам привел, Унча? Ты ж своего сына обещал послать с нами…

— А это и есть мой сын! — гордо выговорил Унча. — Алаем зовут. Он и пойдет с вами.

Горчак усомнился:

— А не молод ли он?

— Ничего не молод… — обидчиво насупился Унча. — Он и по-русски разумеет, и по-половецки. Уже четыре раза с моим товаром ходил в Асторокань…

— Ну, ладно, ладно… — примирительно проговорил Горчак. — Пусть двух заводных коней возьмет с припасами в общий кошт.

Выступили на рассвете. В селении прикупили овса, так что пришлось всем идти пешком, рядом с санями. На купленных у ногайцев коней никто не решился сесть. Хоть снег, покрывавший лед речки, и стал шершавым и ноздреватым, не кованые кони то и дело поскальзывались и падали. Только подкованные боевые кони, запряженные в сани, уверенно шагали по подтаявшему, напитанному водой снегу, превратившемуся в рыхлый лед.

Чечуля, шагавший рядом с Сериком, озабоченно оглядывая берега, говорил:

— Поспешать надо. Тепло. Вот-вот вешние воды на лед хлынут, сразу придется лагерем становиться, а место тут неудобное, надо бы на водораздел выйти, там уже и свежая трава появилась. Пока бездельничаем, кони хоть подкормятся…

Последний день шли от рассвета до темна, еле-еле высматривая речушку, истончившуюся до ручейка. И дошли-таки! Уже на закате увидели пологие скаты, обращенные на полдень, снег с которых давно стаял. Впятером ухватывались за постромки, вцеплялись в оглобли и втаскивали сани на травянистый склон. Кони зло фыркали, косили налитыми кровью глазами, видать здорово устали за последние дни. Тут же на сухом склоне и стали лагерем. В темноте за дровами идти до ближайшего перелеска было бестолку; на ощупь, что ли, рубить сучья? Поели копченого мяса с сухарями, и завалились спать, завернувшись в шубы, оставив лишь одного караульного. Наутро поднялись чуть свет. Небо над головой распахнулось такое просторное и прозрачное, что страшно было нечаянно споткнуться и свалиться с тверди земной, на твердь небесную. Кони разбрелись по всему склону, щипали молоденькую травку, вместе с оставшейся прошлогодней. Посреди склона верхом на коне торчал караульный, опершись на копье, и неподвижным взором глядел на восход. Серик понимал, что в этом месте придется задержаться не менее чем на две недели; собирать телеги, и ждать, когда сойдут снега. Он только открыл рот, чтобы распорядиться, что кому делать, но уже несколько человек с конными упряжками пошли к лесу, черневшему вдалеке, по гребню откоса, другие принялись разбивать шатры. Серику не осталось ничего другого, как заняться тем же самым. Вместе с Лисицей они поставили шатер для себя, Горчак уже неподалеку разбил свой маленький шатер. Его половчанка хлопотала у костра; видать не дожидаясь, пока привезут дрова из лесу, успела нарубить сухостойного ивняка в лощине, в которую превратилась долина речки.

После завтрака к Серику подошел Чечуля, сказал:

— Серик, мы тут и без тебя управимся… А ты бы сходил в лес, а? Солонина обрыдла — сил больше нет! Киевляне сказывают, ты охотник не плохой…

Серик проворчал:

— И то верно… — мимоходом посетовав про себя, что сам не додумался, побаловать свою дружину свежатинкой.

Неделя пролетела незаметно. Несмотря на застаревшую вражду, не случилось ни единой ссоры между русичами и ногаями. Северские, правда, позадирались, было, на киевлян, но Серик пригрозил, что если случится поединок — повесит оставшегося в живых. Разрешил выяснять отношения только на кулаках. Но если и тут случится смертоубийство, оставшегося в живых все равно повесит. Дружинники весело, с шутками-прибаутками собирали телеги, Серик ездил в лес за оленями, коих тут водилось несметное количество, будто в собственную кладовую. С каждым днем становилось все теплее и теплее, и вот по лощине помчался бурный, грязный поток. Выждали еще неделю, и колеей Унчи двинулись в путь.

Водораздел миновали с легкостью, берегом Яика тоже прошли без особых усилий. Усадьбу Яхно миновали без остановки; вряд ли в его погребе хватило бы медов и браги на такую ораву. Пришлось здорово попотеть на переправе через Яик, а потом снова пошло, как по маслу. Только пошли медленнее; ради экономии овса, проходили не более двадцати верст в день, остальное время пасли коней. Когда вышли к месту первого кочевья касогов, встреченных в прошлом году, оказалось, что степь первозданно пустынна; ни стойбища, ни табунов и отар.

На недоуменный вопрос, Алай коротко бросил:

— Не прикочевали еще…